Газета «Фигаро» полна дифирамбов в адрес нашего президента:
«Владимир Путин не будет играть в «сверкающего царя». Он хочет быть прагматичным руководителем с одной целью — величие России. Путин был избран для того, чтобы восстановить государство, которое сможет нагнать свое отставание и обеспечить безопасность своих граждан».
И ни слова о диктатуре, тоталитаризме или авторитаризме. Зато вопрос укрепления государственной власти в России беспокоит руководителей ведущих мировых держав так же, как и россиян. Они прекрасно понимают, что в стране с огромным ядерным потенциалом вялая, аморфная власть, опирающаяся на семейно-олигархические структуры и постепенно утрачивающая контроль над собственными регионами, представляет прямую угрозу миру.
Конечно, в России, пережившей в последнее столетие и тоталитарный и авторитарный режимы, нет иммунитета против авторитаризма. Разве до этого мы жили в условиях демократии? Или Борис Ельцин не был авторитарным главой государства? Разве то, что было наспех скроено Бурбулисом,[127] Гайдаром и Шахраем[128] и подано Ельцину под «демократическим» соусом, имело хоть что-нибудь общее с реальным народовластием?
Приведем свидетельство человека, не понаслышке знающего Россию — Майкл Уайнс, корреспондент «Нью-Йорк Таймс» в Москве:
«Вот то, что наблюдается в России: не столько демократия и свобода в ней, сколько отсутствие легальной, легитимной власти в национальном, государственном масштабе. При этом имеет место приватизация власти, приватизация насилия… Власть берет всякий, у кого есть сила или деньги. Из этого положения возможны, кажется, только два выхода, альтернатива очень жесткая: или полный распад страны, или новая диктатура».
Само слово «демократ» тоже было приватизировано людьми, фактически вышедшими «из той же шинели», что и партократы. Просто в борьбе с КПСС за власть им потребовалось сменить имидж. Но сущность-то их осталась прежней. А поскольку слово «демократы» использовалось просто как символическое название одной из борющихся сторон, оно породило целый ряд непонятных сопутствующих терминов, таких как «демократы первой волны», «демократы второй волны» и т. д. Если демократия будет захлестывать Россию волнами, то власти следует подумать о службе политического прогноза, которая обеспечивала бы штормовое предупреждение населения при очередном накате.
Бояться авторитаризма бессмысленно. Мы из него и не выходили никогда, он был и остается стилем нашей жизни. Но до сих пор даже авторитаризм у нас был каким-то недоразвитым и ублюдочным. Авторитаризм все-таки предполагает власть. Власть сильную и даже жесткую, но желательно — умную. Тогда ее будут, если не бояться, то уважать и в стране и за рубежом. А будут уважать российскую власть — будут уважать Россию и россиян.
Разумеется, для того, чтобы восстановить доверие и уважение к России в мире, вовсе не обязательно вводить авторитарный режим. Истинная демократия, естественно, была бы лучше, но, увы… похоже, мы до нее еще не созрели. Значит, нужен авторитарный правитель, — при условии, что главной его задачей будет не реализация собственного полновластного «Я» в интересах узкого круга приближенных, а активная деятельность по построению гражданского общества. В этом случае у России появится стратегический шанс выйти, наконец, из порочного круга гайдаровско-чубайсовских реформ, ни одна из которых не достигла объявленной цели.
Да, у Путина еще нет программы экономического возрождения России. Мы не знаем, на каких основах он будет строить свои отношения с олигархами. Нет и твердой уверенности в том, что он полностью выйдет из-под влияния «семьи» и сумеет проводить самостоятельную политику. Что он предпримет для подавления тенденций регионального сепаратизма? — а это постоянная угроза целостности страны. Какой выход будет найден из хронического чеченского кризиса?
Россия получила еще один шанс совершить экономический и политический прорыв. И не использовать его — преступление.
Андропов и Путин: сходства и различия
Первыми среди отечественных политиков и политологов провели параллель между Юрием Андроповым и Владимиром Путиным публицист Ф. Бурлацкий и психолог М. Виноградов в своем диалоге на страницах газеты «Вечерняя Москва» в июне 1999 года.
Если в сжатом виде представить суть их высказываний и ход размышлений, то «дайджест» представляется примерно таким. В России три премьер-министра подряд приходят из силовых ведомств. Был такой прецедент и раньше, во времена СССР, когда лидером страны стал бывший председатель КГБ Ю. Андропов. Но сам Андропов к тому времени прошел огромную школу — комсомольскую, партийную, дипломатическую, был секретарем ЦК, в течение 20 лет участвовал в принятии всех важнейших решений. Любое государство имеет три уровня власти — политический, экономический и силовой, — власть принуждения. Андропов уникально совмещал в себе опыт и знания всех трех уровней. Возможно, это был русский Дэн Сяопин. «Вся история России могла пойти по другому руслу, проживи он еще лет пять, — уверены оба собеседника. — Не было бы ни распада СССР, ни крушения наших союзов, ни НАТОвского беспредела».
Путин повторяет лозунг Андропова: порядок и дисциплина! — продолжают Бурлацкий и Виноградов. Но уровень возможностей Путина должен соответствовать уровню второго лица в государстве (а теперь и первого. — Авт.). Имеются ли у Путина скрытые резервы в характере и интеллекте, чтобы, перескочив в одночасье все должностные ступеньки, возглавить страну? В отличие от Андропова, который десятилетиями занимался в том числе и экономическими проблемами, у Путина мы не замечаем какого-либо интереса к экономическим вопросам. Более того, при любых, самых высоких способностях Путина, он все же не окажется готов возглавить огромное государство и соответствовать как внешнеполитическим требованиям, так и направлять внутреннюю политику.
Ту же параллель между Андроповым и Путиным провел с более оптимистическими настроениями «коммунист-капиталист», вышедший из КПРФ В. Семаго, сказав, что «Путин занял правильную позицию закручивания гаек. Ему изначально надо лепить образ молодого Андропова. Страна это бы съела!»
Но не только отечественные политики и политологи, ученые и журналисты проводят такие параллели. Вот, например, что говорил в апреле на очередной международной конференции по геополитическим вопросам Збигнев Бжезинский, который большую часть своего доклада посвятил России: «Сравнивая Путина и Андропова…, нужно отметить ряд сходств: то же знание иностранных языков, знакомство с Западом, желание укрепить роль государства, дисциплину, власть. Но есть у обоих персонажей существенный недостаток. Путин, как и Андропов, явно приверженец величия страны, ее державной внешней политики. Это не устраивает».[129]
Бжезинский так и сказал: не устраивает. И далее, разворачивая и обосновывая практически комплексную программу дальнейшего низвержения России даже с нынешних, едва ли не третьестепенных позиций в мире, заявил: «Россия не должна даже помышлять о том, что возьмет пример с Франции де Голля или Британской империи. После крушения СССР Россия ничего не имеет. Нет в России ни демократии, ни реформ, нет вообще функционирующего государства. Потеряны армия и внешняя политика… Для России должна быть уготована примерно такая роль, как для кемалистской Турции, принявшей лидерство Запада».
Таким образом, те надежды, которые связывают с новым президентом России наши соотечественники — на выход из экономического кризиса, возрождение мощи и богатства страны, наведение порядка и т. д. истолковываются врагами России как недопустимая серьезная опасность.
Рискнем и мы продолжить начатый ряд аналогий, поскольку множество сходных суждений типа «проживи Андропов на несколько лет дольше…» является не повтором или плагиатом у самых разных людей (как может показаться читателю), а вскрывает глубокий общественный интерес, даже запрос общества на изменение магистрального курса страны, на позитивные перемены всего уклада жизни.
Путин, как и Андропов, рано начал свой трудовой путь, испытывал материальные и бытовые трудности. Биографы утверждают, что дед Путина был поваром у Ленина (т. е. прошел особую проверку на лояльность и надежность), а отец в юности — чекистом в специальном заградотряде НКВД (т. е. Путин, еще будучи девятиклассником, изъявив желание стать чекистом, продолжил семейную традицию).
Путин в университете занялся комсомольской работой и, по отзывам, относился к ней серьезно. Как и Андропов, характеризуется сокурсниками и сослуживцами положительно.
