всех обстоятельствах, так как справедливость помогает во многих делах, которых врачу приходится касаться в отношениях с больными [344].
Гуманность как обязательная основа медицинской деятельности была провозглашена учеными эллинами ясно и четко. Автор «Наставлений» пишет, что благо врача состоит в том, чтобы руководить больными для возвращения им здоровья. Пусть врач окажет помощь чужестранцу и бедняку: «ведь там, где филантропия, там и филотэхния», пусть лечит людей, не требуя от них непомерного вознаграждения, а иногда и просто даром [345]. Великодушие и доброта должны быть присущи врачу от природы [346].
В приведенных наставлениях можно найти отзвуки сократовского учения о благе гражданина как благе его полиса. Эти мысли вполне соответствовали моральным основам греческой медицины.
Примечательно, что и в отношении самого лечения греческие лекари считали необходимым придерживаться возможно более человеколюбивых правил. Например, в Гиппократовом сборнике неоднократно встречаются указания на то, что повязки нужно делать так, чтобы они не мучали больного. Врач должен думать о многих «мелочах», которые могут принести вред пациенту или создать ему неудобства. Так, при устройстве своей лечебницы врачу следует избегать места, куда падает яркий свет, вредный для глаз [347]. Вода для больных должна быть чистой, полотенца — мягкие. Даже стулья в лечебнице должны быть равной высоты и удобны для пациентов [348].
Вслед за наставлениями административного характера шли указания о способах лечения болезней, известных греческой медицинской науке. Не останавливаясь на этих специальных вопросах, отметим все же, что учебные части гиппократовского свода проникнуты основной идеей косской школы — врач должен тщательно разбираться в каждом отдельном случае заболевания, принимая во внимание все особенности физического и душевного состояния больного, а также окружающую его обстановку.
Следует заметить, что ведущие ученые V—IV вв. сформировали и весьма осторожную позицию медицины в отношении религии. Рационализм греческих медиков заставлял их категорически отрицать суеверный страх перед богами [349]. Но сама наука подсказывала врачам мысль об ограниченности их знаний, о существовании многих законов природы, еще недоступных человеческому пониманию. И так как греческая религия в значительной мере состояла из культов обожествленных сил природы, то для медиков вполне естественным было почтительное отношение к богам, олицетворявшим солнце, воздух, воду и другие природные феномены, столь важные для здоровья людей. Поэтому, когда в трактате «О благоприличном поведении» говорится, что медицина почитает богов, можно полагать, что это наставление показывает, что ученые медики не только считались с религиозным характером общественной идеологии своего времени и с душевным миром своих больных, но и с реальным воздействием сил природы на ход того или иного заболевания [350].
Вероятно, усиление религиозных чувств среди широких кругов населений в тревожный эллинистический период должно было отразиться и на позиции медицины. Восторженное поклонение Асклепию и его дочерям принимало все более яркие формы [351]. Мимо этого явления не могли пройти даже рационально мыслившие медики, не говоря уже о тех врачах, которые лично были религиозны. Таких лекарей было, конечно, очень много. Покровительство Асклепия придавало всем медикам особое значение в глазах их пациентов. Можно даже предположить, что блеску медицинской школы на Косе способствовала и слава косского Асклепиейона — для малообразованного больного ученый врач с острова Коса представлялся лицом, получившим свои знания от самого Асклепия.
Примечательно, что в Афинах в 270/69 г. была поставлена стела с текстом предписаний касательно ежегодных двукратных жертв Асклепию и Гигиейе, приносимых врачами, находящимися на государственной службе (IG, II 2, № 772). От этого текста сохранились лишь начальные строки, но и они содержат важные сведения. Прежде всего здесь указано, что данное жертвоприношение является традиционным, установленным еще предками. Далее, сам факт торжественной публикации старинного «отеческого установления» свидетельствует, что государственные власти Афин считали тогда необходимым вновь подчеркнуть связь своих врачей-служащих с богами, покровительствовавшими медицинскому делу. Видимо, эта мера отвечала умонастроениям той массы людей, которая постоянно или временно обитала в крупнейшем городе Эллады.
На эту же мысль наводит и цель совершаемого обряда: служащие-врачи приносят жертвы за себя и за тех больных, которых они лечили [352]. Таким образом официально признавалась роль Асклепия и Гигиейи в каждом отдельном случае, когда государственный врач добивался успешного излечения своего пациента.
Отмеченная тенденция обнаруживается не только в Афинах, но и в других полисах. Возможно, что не только городские власти, но и сами лекари умело использовали такое богопочитание для своей профессии и самих себя. Ведь воля богов, по мнению греков, определяла неизбежные летальные исходы при лечении безнадежных больных, и тем самым с врача снималась значительная доля ответственности. Вместе с тем надежды на помощь обитателей Олимпа прибавляли силы страждущим, и это помогало лекарям в неопасных случаях добиваться большего успеха. Старый, умудренный профессиональным и жизненным опытом врач Менофант, сын Артемидора, видимо, не раз ссылался на благоволение богов, способствовавшее благополучному воздействию его предписаний. Можно думать, что когда жители Амфиссы между 189 и 167 гг. принимали декрет в честь Менофанта [353], они включили в текст документа указание на успешные усилия своего врачевателя, связанные с «благоволением богов», именно потому, что не только они, но и сам Менофант считали полезным объяснять успехи божественным сотрудничеством. Несомненно, это придавало врачу еще больший авторитет.
Интересен декрет лаконского полиса Гифия, принятый около 70 г. в честь спартанского врача Дамиада [354]: народное собрание специально отмечает, что Дамиад был помощником Асклепия (όττουργός του `Ασκληπιού)/ Можно думать, что в этой формуле отразилось и поклонение Асклепию самих гифиатов, и то, что лекарь Дамиад апеллировал к имени божественного покровителя своей профессии [355]. При лечении очень нервных субъектов эти ссылки на Асклепия могли служить и одним из действенных средств психотерапии.
Приведенные эпиграфические свидетельства могут, как нам кажется, быть использованы для дальнейшего изучения вопроса о соотношении светского и сакрального врачевания в эллинистической Греции. Проблема эта, занимавшая внимание многих исследователей прошлого века (как отметил уже С. А. Жебелев) и остающаяся остро дебатируемой темой и в наше время [356], изучается преимущественно с точки зрения применения методов рациональной медицины в храмовых лечебных центрах. Отсутствие прямых письменных известий побуждает большинство ученых ответить отрицательно на вопрос об использовании рациональной медицины для религиозного врачевания в классической и эллинистической Греции [357].
Выше мы пытались показать, что важные косвенные свидетельства (выбор места для храмов Асклепия, применение там гидротерапии, эстетической терапии и диеты) позволяют оспорить это суждение. Против него говорит и весь характер умственной жизни Эллады, отличавшейся отсутствием религиозного фанатизма, хотя небожителям и отводилась значительная роль в судьбах полиса и
