Средневековый флемишский художник изобразил Марию Магдалину, проповедующую Евангелие в лесу, и людей, собравшихся вокруг нее (ил. 18). Одетая в платье из золотой парчи, украшенное рисунком виноградной лозы, она несет весть о надежде и духовном возрождении. Позади нее видна лодка, на которой она прибыла к берегам Галлии. Работа художника затрагивает несколько тем, связанных с Марией Магдалиной. На картине не изображена церковь, так как Магдалина не могла проповедовать с церковной кафедры так же, как и средневековые еретики и реформисты, вынужденные встречаться по ночам в тайных местах, чтобы поделиться своей верой. Художники из Голландии (из Нижних стран) были хорошо осведомлены о тайных течениях в их вере, поскольку во время шестнадцатилетнего правления испанских монархов Карла V и Филиппа II инквизиция применяла по отношению к ним особо суровые меры. Мария Магдалина являлась их представителем вне церкви в борьбе за интеллектуальную и религиозную свободу. Мотив виноградной лозы на ее платье напоминает о возрождении, ассоциирующемся с женственностью, а также об одеяниях невесты Мессии из 45-го псалма. Кроме того, это указание на слова Иисуса из Евангелия от Иоанна: «Я есмь лоза, а вы ветви» (Ин. 15:5), а также на связь Марии с Евангелием, которое она проповедует.
Многие средневековые художники изображают Марию Магдалину в пурпурных и золотых одеяниях, однако немало и тех, включая Данте Росетти и Аньоло Бронзино (ил. 24), кто выбирает для нее зеленый — цвет плодородия и обновления, как veriditas (знание о зеленой составляющей сознания), нашедший выражение в поэзии Хильдегард фон Бинген. На картинах Магдалина часто показана беременной. Ее накидка, по-видимому, скрывает уже сильно округлившийся живот в работе Гертгена тот Синт Янса «Воскрешение Лазаря» (ил. 7); а на левом панно «Триптиха семьи Брак» Рогира ван дер Вейдена (ил. 6) жакет Марии зашнурован. Принимая во внимание тот факт, что гардероб средневековых женщин насчитывал не так много нарядов, такой жакет явно выглядит типично средневековой одеждой для будущей матери: его легко можно приспособить под различные стадии беременности. Золотая парча и красные «X», так часто ассоциирующиеся с Марией Магдалиной и ее тайной, присутствуют на рукавах блузы.
На нескольких картинах Жоржа де Латура «Скорбящая Магдалина», созданных в 1636–1644 годах, также изображена беременная женщина. Особенно хорошо это видно в работе «Скорбящая Магдалина» (или «Магдалина и две свечи» — ил. 19). Значение картины очевидно, ведь две свечи являются изотерическим символом возлюбленных, духовных партнеров. Рядом с Марией на столе лежит большая, необычная, очень дорогая жемчужина, являющаяся метафорой к Царству Божьему. Как и саму Магдалину, жемчужину спрятали так глубоко и надолго, что никто не понял — ее уже нет, и ни у кого даже не возникло мысли искать ее. Одна из картин де Латура изображена в мультфильме Диснея «Русалочка» хранящейся на дне океана в сокровищнице маленькой Ариэль. Ее выбросили с затонувшего корабля, как и Магдалину, чей голос украли, назвав ее блудницей. На фреске из собора города Ареццо, созданной Пьеро делла Франческа в XV веке, Магдалина одета в зеленое платье и красно-белую накидку. Если зеленый цвет символизирует плодородие, то белый и красный — страсть и непорочность — качества, не противоречащие друг другу и являющиеся наиболее желанными для невесты.
Зачастую Мария Магдалина ассоциируется с плодородием, обновлением и возрождением. С ней связан наш телесный, физический мир и все сущее; она стала покровительницей тех, кто охраняет окружающую среду и природные ресурсы для будущих поколений. Многие Черные Мадонны Франции и Испании одеты в золото, однако в Notre Dame de la Confessione в базилике Святого Виктора в Марселе на ней изумрудно-зеленая накидка и брошь в форме символа французской королевской династии флер-де-лиз.
Зеленый цвет ассоциируется с плодородием, а знак vesica piscis (), геометрический символ Марии Магдалины, имеет значение чрева творчества и пути к жизни. Такую же форму имеют листья множества видов растений, яйца, зерна и миндаль, приносимый в жертву богине любви в Древнем мире. Христос часто изображается на троне в окружении мандорлы, vesica piscis, знаком, истолковываемом христианами как символ Святого Духа и Софии. Помазание Иисуса самой Софией/Священной Мудростью, выразившееся в евангелиях о помазании, сделанном невестой с алебастровой чашей, явно противоречит утверждению папы Иоанна Павла II о том, что Иисус никогда не был миропомазан.
Зеленый цвет также ассоциируется с надеждой, восстановлением и преобразованием. Полюбившимся всем воплощением Зеленой Госпожи, Матери Природы была Марион, подруга Робина Гуда в зеленом лесу славной Англии. Известный герой сказок и его невеста преподносят нам еще один пример священного союза и принципа «зеленой составляющей сознания». Они похожи на Короля и Королеву мая, коронация которых была кульминацией праздника в честь весеннего восстановления жизненной силы. Праздник Белтейн, отмечаемый некогда первого мая в Европе, включал танцы вокруг майского дерева фаллической формы, а также занятия любовью в лесу и на полях.
Глагол «marry» (жениться) произошел от морского термина, означающего «плести веревки». Но древняя этимология этого слова также интересна. В праиндоевропейском языке «meri» имело значение «молодая жена», а «meryo» — юноша, откуда произошло санскритское слово «maryo» — молодой человек или ухажер. Латинский глагол «maritare» (вступать в брак) был источником старофранцузского «marier» и среднеанглийского «marien». Удивительно, что именно в этом слове нашло отражение имя Мария, хотя мы никогда об этом и не задумываемся. Но и слово «merry» (веселый) близко возлюбленным.
Народ сохранил память также о «некогда зеленом Едином», что отразилось в легендах и языческих праздниках, на которые приносили вечнозеленую хвою сосны, чтобы отметить день зимнего солнцестояния. На Рождество Христово наряжают елку, чья форма является символом Единого, созидательной, мужской энергии космоса. Изображение выглядывающего из-за листвы «зеленого человека», вырезанное на многих церковных стенах и столбах, — аспект той же самой концепции о вечнозеленой жизненной силе, воплотившейся в Христе, чья полностью человеческая сущность отвергнута римско-католической церковью, но кто стал олицетворением возрождения и созидания во всех возможных проявлениях.
Важный мотив восстановления и воссоединения прослеживается в серии гобеленов XVI века «Охота на единорога», находящихся в галереях Нью-Йорка. На шести панно изображена безжалостная охота на единорога и его убийство, но на седьмом показано, как он резвится в закрытом саду, который можно сравнить с невестой из Песни Песней: «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник» (Песн. 4:12). Единорог окружен цветами и травами, символами любви, свадьбы и плодовитости, сок граната стекает с дерева, что также напоминает о Песни Песней, где возлюбленные встречаются в гранатовом саду. На стволе дерева, возле которого отдыхает единорог, видны два «X» из веревок, привязанных к буквам «А» и «Е» над головой животного. Двойной «X» — важнейший символ у еретиков, почитавших священную женственность, — нередко появлялся на их водяных знаках. Поставленные рядом друг с другом «X» создают символ «XX», переплетающиеся буквы «А» и «М», обозначают два важнейших словосочетания «Ave Maria» и «Ave Millennium». Символы компас и угольник, чей смысл — поиск правды и просвещение, стали эмблемой франкмасонов.
Свадьба АгнцаДвижение прерафаэлитов долго не просуществовало, но его влияние чувствовалось еще в XII веке. В 1906 году в небольшом городе Дервейге в Айсл-оф-Мул на западном берегу Шотландии построили церковь в честь святой Марии. Горожане старательно возводили Килмор (церковь Марии), чтобы она стала центром их поклонения. Один витраж в Килморе особенно интересен для изучения образов Марии Магдалины (ил. 21). Мозаика из разноцветных стеклышек изображает Христа и его пару на брачной церемонии. Их правые руки сомкнуты, а это распространенный символ бракосочетания в различных христианских общинах. Очевидно, здесь изображена свадьба Иисуса и его невесты, Священного города, о которой было пророчество в книге Откровения. За спинами жениха и невесты, стоящих в дверном проеме, виднеются две башни — средневековый символ для обозначения крепостных валов Иерусалима.
В древних ритуалах священного брака невеста отождествлялась с землей, городом и ее народом. Зачастую, как мы уже отмечали, словосочетание «дщерь Сиона» в еврейской Библии относилось к городу Иерусалиму или ко всему еврейскому народу. Позднее оно также указывало на Марию, мать Иисуса, однако на этом витраже Священный город ассоциируется с его невестой, а не с матерью.
Вновь наше внимание привлекает стих из Песни Песней: «Я — стена, и сосцы у меня, как башни» (Песн. 8:10). Невеста из древней литургической поэзии описывает себя, используя метафору Священного города, его башен и стен. Возможно, мы теперь можем лучше понять, каким образом башни-близнецы в Нью-Йорке представляли собой землю и народ государства или даже целого мира как символ Города Божьего. Удар 11 сентября 2001 года был направлен против цивилизации, построенной на иудео-христианских принципах, и против тысячелетнего представления человечества о себе как о единой семье, единственной невесте и спутнице Бога.
