соперничать с самим Мальборо в качестве полководца — Евгению Савойскому. Дедом Евгения был Карл Эммануил, герцог Савойский; его отец, принц Эжен Морис, обосновался во Франции как граф Суассонский; его матерью была Олимпа Манчини, одна из соблазнительных племянниц Мазарина. Сам Эжен в возрасте двадцати лет (1683) попросил Людовика XIV дать ему командование полком; получив отказ как слишком молодой, он отрекся от Франции и поступил на императорскую службу. Вместе с Собесским он участвовал в освобождении Вены и преследовании турок; был ранен при взятии Буды и снова при осаде Белграда; вел императорскую армию к решающей победе над турками при Сенте (1697). Он обладал всеми прелестями, кроме черт лица и телосложения. Один несимпатичный галл описал его как «уродливого маленького человечка с вздернутым носом и слишком короткой верхней губой, чтобы скрыть зубы»; 49 Но Вольтер признавал в нем «качества героя на войне и великого человека в мире, ум, пропитанный высоким чувством справедливости и гордости, и мужество, непоколебимое при командовании армиями». 50 Теперь, в возрасте тридцати восьми лет, он повел свои войска через Альпы, перехитрил находившиеся там французские отряды и, одержав одну за другой победы над Катинатом и Виллероем, завоевал для императора почти все герцогство Мантуанское (сентябрь 1701 года), задолго до объявления войны за испанское наследство.
Тем временем дипломатия подготовила десятилетие резни. В августе Испания предоставила Франции выгодный asiento — «контракт» на поставку рабов испанским колонистам в Америке; очевидно, Франция намеревалась использовать свое преобладающее влияние в Испании, чтобы захватить торговлю ее владений на трех континентах. 7 сентября представители Англии, Соединенных провинций и Империи подписали Гаагский договор, образовав второй Большой союз. Вторая статья объявляла необходимым для мира в Европе, чтобы император получил удовлетворение за свои права на испанское наследство, а Англия и Соединенные провинции были обеспечены в своих владениях, судоходстве и торговле. Договор обещал императору испанские владения в Италии и Низких странах, но оставлял открытой возможность признания Филиппа V королем Испании. Договаривающиеся государства обязались не вести никаких отдельных переговоров, не подписывать никакого отдельного мира, не допускать объединения французской и испанской корон, запретить французскую торговлю из испанских колоний, а также защищать и поддерживать любые завоевания, которые Англия или Соединенные провинции сделают в Испанской Индии. 51 Франции давалось два месяца на принятие этих условий; в противном случае подписанты объявляли войну.
Людовик принял вызов с характерной гордостью. Он провозгласил себя обязанным защищать волю Карла II и решимость испанского народа не допустить расчленения империи. Слишком уверенный в силе и праведности своего дела, он появился у постели умирающего Якова II и утешил его обещанием, что признает и поддержит Якова III как короля Англии. Когда отец умер, Людовик сдержал обещание; мы не знаем, был ли это «великодушный поступок» (как назвал его один великодушный английский историк 52), или уступка слезным мольбам вдовы, 53 или военная мера, призванная разделить Англию на сторонников Вильгельма и якобитов, выступающих за вторую реставрацию Стюартов. В любом случае война за испанское наследство была также войной за английское наследство, даже за английскую душу; ведь восстановленные Стюарты могли возобновить попытку сделать Англию католической. Хотя Франция считала, что действия союзников нарушили признание, которое почти все они дали Филиппу V как королю Испании, большинство Англии считало, что Людовик нарушил Райсвикский договор, в котором он признал Вильгельма III королем Англии; а признание Якова III было воспринято как самонадеянное вмешательство в английские дела. К условиям Большого союза был добавлен пункт, обязывающий подписавших его сторон не заключать мир с Францией до тех пор, пока Вильгельм не получит удовлетворения за оскорбление, нанесенное ему действиями Людовика. В январе 1702 года парламент аттестовал Якова III, то есть объявил его предателем и преступником. В то же время большинством в один голос он принял Акт об отречении, требующий от всех англичан отречься от «претендента» и присягнуть на верность Вильгельму III и его наследникам. 8 марта 1702 года Вильгельм умер, в возрасте пятидесяти двух лет, слишком рано, чтобы узнать, что он заключил союз, который на полвека определит карту Европы. 15 мая император, Генеральные штаты Соединенных провинций и парламент Англии одновременно объявили войну Франции.
V. ВОЙНА ЗА ИСПАНСКОЕ НАСЛЕДСТВО: 1702–13 ГГ
Практически вся Европа к западу от Польши и Османской империи была вовлечена в этот процесс. К Альянсу присоединились Дания, Пруссия, Ганновер, Мюнстерский епископат, Майнцский и Пфальцский электораты, а также некоторые мелкие немецкие государства; в 1703 году к ним добавились Савойя и Португалия. Вместе они набрали 250 000 человек и собрали флот, значительно превосходящий французский по численности, оснащению и руководству. В армиях Франции теперь насчитывалось 200 000 человек, но они были распределены по многим фронтам в Рейнской области, Италии и Испании. Ее единственными союзниками были Испания, Бавария, Кельн и, в течение года, Савойя. Испания была обузой, для ее защиты требовались французские армии, а испанские колонии находились во власти голландского и английского флотов.
Мы не должны упускать из виду последовавшую за этим королевскую игру в человеческие шахматы, кровопролитную почти до беспрецедентности. Затем последовали виртуозные и кровавые кампании Мальборо и Евгения Савойского. Пожалуй, никогда со времен Цезаря гений войны так не сочетался с искусством дипломатии, как в Мальборо: искусный в стратегии планирования операций и передвижения армий, в тактике управления пехотой, кавалерией и артиллерией с быстротой восприятия и принятия решений по мере изменения потребностей битвы; и в то же время терпеливый и тактичный в общении с правительствами, стоящими за ним, с личностями вокруг него, даже с врагами, которые смотрели на него как на государственного деятеля, осознающего реальность и обладающего властью. Он был иногда беспощаден, а часто беспринципен; он лил кровь своих солдат в любом количестве, необходимом для успеха; он общался с Яковом II и III, чтобы озолотить свою судьбу в случае возвращения Стюартов к власти. Но он был организатором победы.
Людовик XIV, понимая, что все великолепие его правления теперь висит на волоске, а спор за Испанию превратился в борьбу за континенты, призвал Францию прислать ему своих сыновей и золото. К 1704 году у него было 450 000 человек под оружием — столько же, сколько у всех его врагов вместе взятых. 54 Надеясь поскорее завершить дорогостоящий конфликт, он
