Изучение формы глазниц, постановки глазных яблок и всех особенностей строения глаза дало возможность восстанавливать его внешнюю форму.
По форме орбиты можно определить постановку глазного яблока, судить о том, насколько выступает оно вперед, какова форма век.
Внимательно присматриваясь к мельчайшим деталям строения костей черепа, Герасимов подметил такие связи, которых никто ранее не знал.
Новые наблюдения, сделанные Герасимовым позднее, позволяют теперь с достаточной достоверностью воспроизводить даже такие тонкие детали, как форма и высота крыльев носа, рисунок губ, внешняя форма глаза.
Очень трудно восстанавливать уши.
Они не связаны тесно с черепом, и формы их настолько различны, что можно сказать: сколько людей — столько и ушей. По ним, так же как и по отпечаткам пальцев, можно опознать человека. Все же и здесь удалось подметить некоторые закономерности. И это позволило более или менее правильно определять общие очертания, размеры и посадку уха.
Постепенно. Герасимов проследил многие скрытые связи, которые существуют между формой лица и костями черепа.
Много лет Герасимов работал один. А сейчас у него есть ученики, и молодежь уже делает успехи. Так, например, одна из сотрудниц Михаила Михайловича, Г. Лебединская, дала ответ на вопрос, как определить разрез глаз.
Однако восстанавливая лицо, нельзя рассматривать его части изолированно друг от друга. Нельзя опираться на какую-либо одну, пусть даже яркую, деталь, так как в этом случае будет совершена ошибка.
Основываясь на форме носовых костей, нужно проверять себя и другими данными. Например, расстояние между ноздрями зависит и от размеров носового, грушевидного отверстия черепа, и от высоты носового свода, и от расстояния между глазами. Только при учете всех данных можно быть уверенным в правильном разрешении реконструкции. Так определяет Герасимов важнейшее условие своей работы.
Вот к какому выводу пришел в 1935 году чешский ученый Сук: «…Человек может быть изучаем при условии сохранения мягких тканей. Все ископаемые остатки человека, дошедшие до нас в виде костей скелета, могут изучаться как скелет, по данным которого не может быть построен сколько-нибудь правдоподобный образ».
Сук сравнивал размеры грушевидного отверстия в мужском и женском черепе. Нередко эти размеры бывали одинаковы, но носы при этом оказывались совершенно разными. Это и дало ему повод для неутешительных выводов.
Что же делал Сук? Измеряя длину и ширину грушевидного отверстия, он не интересовался его формой. Но ведь одинаковую длину и ширину могут иметь отверстия самых разнообразных очертаний.
В чем ошибка противников метода реконструкции лица по черепу?
В том, что за отдельными фактами они не увидели связи, которая существует между всеми частями лица и черепом. Они рассматривали каждый факт, каждую цифру отдельно, а нужно было рассматривать их все вместе, в их взаимном переплетении. Нужно было сопоставлять факты, находить связь между ними.
Отдельных наблюдений, даже очень точных и интересных, недостаточно, чтобы можно было составить правильное представление об изучаемом явлении.
Многочисленные измерения, фотографии и рентгеновские снимки, которые можно сравнивать и сопоставлять, «черновая работа в науке», о которой говорил академик Павлов и без которой невозможно ни одно открытие, — вот в чем был секрет успеха.
* * *
Ключ найден. Теперь можно им воспользоваться и открыть дверь в неизвестное.
Но ученый строг и требователен к себе. Это тем более необходимо, что к его работе относились вначале с недоверием. Однако Герасимов с самого начала был убежден, что задача хотя и сложна, но разрешима. Ее не удавалось решить раньше лишь потому, что не хватало знаний, не найдены были соотношения между мягкими тканями и их костной основой.
Проверить себя, свой метод можно только единственным способом. Нужно восстановить лица недавно живших людей и сравнить их с сохранившимися фотографиями или достаточно достоверными портретами. Можно обратиться к тем, кто мог бы опознать восстановленное лицо.
За контрольными опытами, как назвал эти свои работы Герасимов, было решающее слово.
«Сознание большой ответственности и не всегда сочувственное суждение историков о степени приближения к подлинности в создаваемых портретах побудили меня поставить ряд проверочных, контрольных работ», — говорит он.
В 1937 году Герасимов получил для контрольного опыта череп из Музея антропологии Московского университета. Он не имел ни малейшего представления о том, чей череп ему был передан.
Когда работа была окончена, Михаил Михайлович увидел фотографию и мог убедиться в несомненном сходстве восстановленного и подлинного лица. Даже немногие скептики вынуждены были отступить.
Этот опыт оказался особенно интересен в том отношении, что Герасимов использовал в своей работе те соотношения между мягкими покровами и рельефом черепа, которые он получил, изучая людей европеоидной и монголоидной рас. Восстанавливал же он голову папуаса — человека негроидной расы.
Значит, открытые им зависимости справедливы для всех человеческих рас. Значит, строение тела всех людей подчиняется одним законам, и это лишнее доказательство несостоятельности теорий о высших и низших расах.
Спустя некоторое время Герасимов произвел второй интересный опыт.
Многие годы в Институте физической культуры имени Лесгафта в Ленинграде работал тренер Лустало — известный французский спортсмен, замечательный пловец, первым переплывший Ламанш. Лустало завещал свой скелет институту.
Герасимов получил его череп, не зная, как выглядел знаменитый спортсмен.
Он восстановил лицо… И тут его постигло разочарование. Ему показали посмертную маску, снятую с лица Лустало. Герасимов почти не нашел сходства между этой маской и сделанной им реконструкцией.
Расстроенный неудачей, он поставил свою работу рядом с другими и на время забыл о ней.
Однажды к Герасимову пришла подруга его жены. Подойдя к полке, она сразу заметила новую работу.
— Это мой бывший тренер Лустало. Но где вы взяли такой плохой портрет для этой скульптуры? Ведь он носил усы и совсем другую прическу, — сказала она, думая, что перед нею скульптура, сделанная по фотографии или портрету.
От нее Герасимов узнал, что на студии «Лентехфильм» работают несколько бывших учеников Лустало.
Герасимов обратился к директору студии и попросил помочь ему.
Сделали так. Голову Лустало поставили в директорском кабинете. Туда по очереди приглашали его бывших учеников. Чтобы они не могли узнать заранее о проводящемся эксперименте, каждого из них оставляли после беседы в кабинете. Как на экзамене, каждый из них мог отвечать только за себя.
На вопрос, чей портрет перед ними, все отвечали: «Это Лустало! Но почему у него нет усов?»
Реконструкция, сделанная Герасимовым, правильно воспроизводила лицо спортсмена, каким оно было в последнее время жизни.
Как выяснилось потом, маску сняли спустя несколько дней после смерти Лустало, когда черты лица очень сильно исказились.
Однако ученый не удовлетворился этими успешными опытами. Ведь могли быть случайности, отдельные удачи.
И вот тогда-то Герасимов получил письмо от своего бывшего учителя.
«Миша, из газет узнал, что ты не утратил интереса к своим первоначальным работам. Я сейчас заведую кафедрой судебной медицины 3-го Медицинского института в Москве. В моем распоряжении Лефортовский морг. Я могу тебе обеспечить массовые контрольные опыты. Ответь мне, пожалуйста, если ты в этом заинтересован. Александр Дмитриевич Григорьев».
Уже на другой день Герасимов был в Москве и договорился о начале опытов.
В Ленинград из Лефортовского морга ему стали регулярно присылать посылки. В них были черепа людей, чьи фотографии имелись в Москве.
Герасимов восстанавливал головы, затем выезжал с ними в Москву и на специальных заседаниях в Медицинском институте его работы сравнивались с сохранившимися фотографиями.
Результаты превзошли все ожидания. Во всех случаях портретное сходство было несомненным. Это послужило доказательством того, что реконструкция облика человека вполне возможна.
Успех контрольных опытов навел Герасимова на мысль, что его работы могут помочь при опознании неизвестных.
Родители погибшего под Москвой в 1942 году офицера А.Б. получили разрешение перенести прах сына на родину, но оказалось, что он похоронен вместе с другим бойцом. Чтобы не было сомнений, они просили воспроизвести его лицо.
Герасимов выполнил эту просьбу, и мать признала, что портрет очень похож, даже больше, чем сохранившаяся фотография. Когда Герасимов предложил внести какие-либо изменения, она отказалась, сказав: «Сын последнее время был такой».
