последнее отступление. Смотря с печальной высоты прожитых лет на какие-то достижения (автор льстит себя надеждой, что они все же есть, свидетельством чего – эта книга и ряд других), все острее сознаешь, сколько для этого сделали близкие тебе люди. Одно дело – детский интерес к истории Древней Греции, руины Херсонеса, мультфильмы Снежко-Блоцкой по греческим мифам, первая прочитанная книга – «Мифы Древней Греции» Куна и отражение их в живописе и скульптуре Ленинграда и его пригородов, позднее – «Одиссея» и добытый по грабительской договорной цене Плутарх… Другое – поддержать этот интерес, развить, приложить все силы к обучению; это дело матери, Альбины Федоровны (1947–2017 гг.). Дать для этого возможность, для чего оставить пост инженера и уйти составителем на адскую 23‑летнюю работу на железной дороге – дело отца, Виктора Васильевича (р. в 1945 г.), дай Бог ему здоровья. И как не вспомнить, как еще при советской власти, школьником, в газете «Юный ленинец» (украинский аналог «Пионерской правды», но намного интереснее) я прочел статью о приазовском учителе-греке, Григории Ивановиче Меотисе-Данченко, жившем в с. Урзуф Первомайского района Донецкой области. Я списался с ним, он учил меня по письмам началам новогреческого, знакомил с греческой культурой, высылал учебники; с развалом Союза переписка пропала, но страсть к Элладе осталась, пережив горбачевско-ельцинский кошмар 1990‑х, в который, если б не отец, мы бы просто умерли от голода. Потом неоднократно посчастливилось посетить Кипр и Грецию, где пригодился подписанный мне Григорием Ивановичем разговорник. В эти дни (пишу эти строки 30 марта 2022 г.), когда на Мариупольщине идут страшные бои с воскресшей нацистской нечистью, попробовал навести о нем справки – точно узнал, что его уже нет (хотя и в начале 1990‑х он был уже в годах), т. к. еще в 2018 г. кто-то из местных призывал продолжить его дело сохранения живого греческого языка донбасских греков. Что ж, учителя продолжают жить в своих учениках; надеюсь, он остался бы доволен, что я стараюсь своими книгами об античном мире и Византии нести людям бессмертный свет Эллады. Как и другой мой учитель, уже институтских времен, профессор Виктор Михайлович Петров, блестящий византинист, писатель, мыслитель, всегда открытый для общения, несмотря на проректорский сан. Тема св. Иоанна Дамаскина – это уже его наследие в моем творчестве, и в том числе – в этой книге; а когда-то я писал у него курсовую по Дамаскину, планировался и диплом. Встречи с такими людьми если и не определяют жизненный путь (а не уволь Виктора Михайловича тогдашний новый ректор, подлинная реинкарнация Серафима Ивановича Огурцова, я уверен, и моя жизнь сложилась бы иначе), то, во всяком случае, освещают его много-много лет. Они передали мне этот самый свет Эллады, как огонь Прометея – а я уже вам…
Часть 1
Индийская и греческая философии до эпохи эллинизма
Глава 1
Введение в проблему. Индо-греческие мифы и «начало» философии
Определить взаимосвязь греческой и индийской философий и сложно, и просто одновременно. Есть два основных пути решения этой проблемы. Первый рассматривает индийскую и греческую философии как две ветви, идущие от единого, пра-индоевропейского корня, с течением времени и под влиянием различных условий разошедшиеся в стороны, однако еще сохраняющие много общего, сталкиваясь, в общем, с одними и теми же мировоззренческими проблемами. В принципе, это верно и объяснимо, хотя и совершенно недоказуемо соответствующими источниками в силу давности происшедшего. VI–V вв. до н. э. вообще представляют невиданный всплеск философского откровения в мире: в Греции живут и творят Гераклит Эфесский (ок. 544 – ок. 483 гг. до н. э.), Фалес Милетский (ок. 630 – ок. 550 гг. до н. э.), Пифагор (ок. 570 – ок. 490 гг. до н. э.), Демокрит (ок. 460 – ок. 370 гг. до н. э.), в Индии – Будда (да и вообще это время характеризуется там коренным переломом, границей двух эпох в истории философии – ведийской и классической, брахмано-буддистской), в Китае – Лао-Цзы (р. ок. 604 г. до н. э. – ?) и Конфуций (ок. 551–479 гг. до н. э.). Вряд ли это простая случайность или совпадение. Второй путь, которого предпочитали придерживаться сами древние греки, заключается в искреннем признании ими того, что они получили всю свою мудрость, как научную, так и философскую, из Египта и с Древнего Востока (Финикии и Персии, откуда уже и до Индии недалеко), а потом уже развили ее на «своей» почве. По уверению доксографической литературы, «восточное влияние» испытали на себе (в той или иной степени) такие столпы древнегреческой философии, как Фалес Милетский, Пифагор, Платон (ок. 425 – ок. 347 гг. до н. э.)…
Вероятно, правы и те, и другие, и нет смысла противопоставлять эти точки зрения. Другое дело, что по отношению к индийской философии, имеющей серьезную религиозную «закваску», принято употреблять термин «предфилософия» – то есть, упрощенно выражаясь, философия, не достигшая надлежащего уровня развития (термин «недоразвитая» подошел бы больше, но ввиду его негативной окраски мы от него воздержимся), поскольку сочетает начатки наук с мифологией и из-за противоречивости этих составляющих постоянно разрывается на две части; вершины Платоновой мысли и «велемудрствования» ей явно не под силу. К предфилософии часто относят наследие Китая, а также Египта, Междуречья и Персии. По отношению к Китаю это, конечно, вряд ли справедливо. Просто основной акцент тамошней философии – не на проблеме происхождения мира и т. д., но на этике, на взаимоотношениях людей, развитии общества; огромное значение уделено теории власти – а ведь даже греческие философы признавали этику одной из трех составляющих философского учения (например, стоики уподобляли философию яйцу, в котором этика – желток, самая суть; физика, т. е. наука о природе, – белок, а логика – скорлупа). Правда, индийская философия, находясь в истории философии в одном положении с китайской – положении «кандидатов», посматривает на нее свысока: вот Моноронджон Рой пишет, например: «Философские течения Греции и Индии являются древнейшими философскими системами. В Египте, Вавилоне, Иране и Китае в древности возникла высокоразвитая культура, замечательны были их достижения в области музыки, живописи, архитектуры и науки. Но учения Конфуция и Лао Цзы не были философскими школами в точном смысле этого слова: это был кодекс правил морали и этики. Возникновение же философии и ее развитие произошло именно в этих двух странах. Возможно, что развитие это происходило параллельно, но возможно также, что здесь имело место и взаимное влияние».
Да, с одной стороны, индийская философия сумела выкристаллизовать из себя девять школ: шесть ортодоксальных (признающих авторитет Вед: миманса, веданта, санкхья, йога, ньяя и вайшешика) и три неортодоксальных (чарвака, буддизм и джайнизм). При этом, что
