съезде, высказал предположение, что хазарский город Саркел находился на месте левобережного городища. «Склоняясь» к мнению «местных исследователей» старины (1820–1840 гг.), Попов в защиту отождествления левобережного городища с Саркелом высказывал следующие соображения:
1) «Остатки кирпичных стен» на левобережном городище, по его мнению, представляют «очевидные» признаки сооружения крепости Саркела, описанные у Константина Багрянородного, тогда как прочие обнаруженные к тому времени городища «не имеют ничего) подобного в сравнении с Цымлянскими».
2) Обнаруженные на городище археологические находки указывают на связь с Херсонесом Таврическим, что соответствует известиям о сношениях Хазарии с этими пунктами.
3) Само название Саркела — Белая гостиница, Белая усадьба, Белый дом, Белая вежа «не происходило ли от правобережного укрепления, сооруженного исключительно из белых тесаных камней?»
4) Упоминаемый в описании путешествия Пимена перевоз, по мнению Попова, соответствует той донской переправе, которая находится в четырех с половиной верстах выше правобережного городища, куда «еще недавно сходились два чумацких шляха, один с Волги… а другой из степей Манычских, и скотопрогонная дорога с Кавказа» [12].
Высказывая вышеприведенные соображения относительно Цымлянских городищ, Попов осторожно воздерживается от окончательного вывода, и, «не решаясь утверждать, что это был именно хазарский город Саркел», он полагает, что «безошибочное решение его будет зависеть от дальнейших разысканий на месте и при более тщательном изучении направления древних путей между Волгой и Доном и сохранившихся памятников старины» [13].
Мнение Попова не встретило признания на IX археологическом съезде, но, судя по протоколам, критика со стороны оппонентов также не получила силы решающих доказательств [14]. Вопрос о Саркеле, таким образом, продолжал оставаться нерешенным. Ближайшие за тем годы мало подвинули его решение вперед. Вестберг в своей статье «К анализу восточных источников» в 1908 г. лаконически заявил: «Саркел лежал… вблизи Цымлянской станицы, что, на мой взгляд, вполне доказано Поповым [15]. Однако своего категорического суждения он не подкрепил ни одним новым аргументом, оставив читателя в недоумении, что же именно убедило этого автора в том, в чем и сам Попов не был уверен.
В действительности категорическое, но недоказанное утверждение Вестберга оставило вопрос о Саркеле пребывать по-прежнему в том же неопределенном состоянии. Специалист по исторической географии, проф. С.М. Середонин, по поводу возникшей полемики, взвесив доводы «за» и «против», справедливо заметил: «Полемика эта поучительна в том отношении, что она лишний раз заставляет исследователя держаться показаний источника возможно ближе. Поэтому мне представляется, что мы не имеем права пройти мимо показаний «Хождения» митрополита Пимена о Серклии» [16].
В настоящее время, принимая во внимание новейшие археологические данные, академик Готье склонен отождествить с хазарским Саркелом правобережное Цымлянское городище, полагая, что «правобережный замок, сложенный из белого камня, и должен быть Белой вежей, выстроенной хазарами для защиты пограничного торгового города и ведших к нему путей» [17]. Новейший исследователь упомянутых городищ, проф. Артамонов, собрав значительный археологический материал и сопоставив его с летописным описанием «Хождения» Пимена, пришел к выводу, что за Саркел следует считать левобережное Цымлянское городище, в защиту чего привел обстоятельные и подробные соображения, стараясь согласовать археологические данные с летописными показаниями. В своей книге «Средневековые поселения на Нижнем Дону» он прямо указывает на левобережное городище как на «единственное соответствующее признакам Саркела по описаниям византийских авторов» и убежден, что «исторические сведения о Саркеле вполне отвечают материалу, найденному на левобережном городище» [18].
Судя по более поздним работам того же автора, у него в правильности такого решения о Саркеле не возникает сомнений; по крайней мере в предисловии к своей книге по истории хазар он пишет, что «из всех многочисленных хазарских городов, имена которых известны, определены местонахождение и остатки только одного — Саркела» [19]. Наконец в своем уже недавнем печатном выступлении тот же исследователь по поводу Саркела снова говорит: «Истинное местоположение этой хазарской крепости впервые было не только указано, но и доказано Х. И. Поповым. Она помещалась на левом берегу Дона, вблизи станицы Цымлянской, у хутора Попова, где доныне сохранились ее остатки в виде значительного городища с признаками, полностью соответствующими описанию Саркела у Константина Багрянородного» [20]. Сознавая, что для определения местонахождения Саркела в описании путешествия Пимена заключены ценные и важные указания, М. И. Артамонов подвергает их подробному исследованию, в результате которого, как было сказано выше, находит, что эти указания не противоречат тому, чтобы местонахождение Саркела отнести к левобережному городищу [21]. Эту уверенность, что местонахождение Саркела точно установлено, разделяют и некоторые другие современные исследователи, высказавшиеся об этом в печати [22].
Насколько известно, указанные выводы археологов не подвергались критике в той части, которая касается соответствия географического описания путешествия Пимена с найденными археологическими данными. Осветить именно эту тему и ставит своей целью настоящий очерк.
Чтобы точнее судить о показаниях «Хождения» Пимена относительно Саркела, прежде всего необходимо вспомнить текст летописного описания путешествия Пимена по Дону в 1389 г. Автором «Хождения» считается дьякон Игнатий, смоленский уроженец, который находился в числе спутников Пимена [23].
Свое путешествие из Москвы Пимен [24] начал 13 апреля, во вторник «страстной» недели. Пройдя через Коломну и Перевитск [25], он в воскресенье 18 апреля достиг Переяславля Рязанского (нынешней Рязани). Здесь он с большим почетом был принят князем Олегом Рязанским, который поручил «боярину Станиславу с довольною дружиною» в качестве вооруженной охраны проводить Пимена до реки Дона, причем дал путешественникам три струга и насад на колесах, необходимые для плавания. Из Переяславля вышли в воскресенье 25 апреля (в неделю «Фомину»), в четверг 29 «приидохом» к Дону и спустили на него суда. Отсюда на второй день «приидохом» до «места», носившего название «Чур-Михайловы», где «некогда бо тамо и град был». Здесь Пимен простился с провожавшими его рязанцами, которые «от того места возвратившася в свояси», а сам, севши со своими спутниками на суда, в воскресенье 2 мая (в неделю «мироносиц») «поплыхом» вниз по Дону. После рассказа о посадке на суда и о начале плавания автор тут же дает яркую характеристику пустынных, незаселенных беретов Дона, где в лесах водилось множество диких зверей.
Из Чур-Михайловых поплыли вниз по Дону в воскресенье 2 мая; в ближайшие дни миновали реки Мечу и Сосну, прошли Острую Луку, затем Кривой Бор и, наконец, 8 мая достигли устья реки Воронежа. Сюда на другой день прибыл с дружиной князь Юрий Елецкий, извещенный Олегом Рязанским о плавании Пимена. В течение следующих дней, 9–15 мая (неделя «расслабленного»), путешественники проплыли мимо устья реки Тихой Сосны, где видели «столпы камены белы, дивно же и красно стоят рядом, яко стози малы, белы же и светли зело, над рекою
