В 13.00 4 апреля вирджинский лоцман капитан У. С. Хаджинс поднялся на борт "Эвелин", чтобы провести это судно из "Эстерион Шиппинг Компани" к мысу Генри. "Эвелин" подняла якоря и, обогнув банку Уиллоуби через канал, проходящий по мели Тимбл, направилась к мысу Генри. Здесь а 16:20 Хаджинс покинул судно, и судно-ловушка продолжила движение на восток курсом 97°, чтобы выйти в Чезапикский залив. В 17:15 после ужина Легуен объявил боевую тревогу. Это была мера предосторожности. Вскоре после этого за кормой прошел эсминец, направляющийся в сторону берега. Почти в полной темноте было невозможно разобрать номер у него на носу. Я сказал тогда Нэвиллу, стоявшему рядом со мной на мостике, что хотя вид этого эсминца придает мне некоторое успокоение, менее всего хотелось, чтобы нас ассоциировали с ним. Нэвилл ответил, что это самое парадоксальное высказывание, слышанное им когда-либо.
В 20:00 Легуен повернул на юг в сторону буя Фальшивого Мыса, примерно в 20 милях от этого места. В 22:47 огромный огненный шар вспыхнул в ночи. Взрыв произошел по направлению в сторону носа от нашего правого борта всего в нескольких милях от нас - истинный компасный пеленг 190°. За огненным шаром последовал столб пламени, быстро распространявшийся через среднюю и кормовую части танкера. Легуен приказал Джону Луковичу передать стандартное сообщение SSS. Местоположение "Эвелин" было примерно в пяти милях к югу от колокольного буя номер б, к востоку от впадения реки Кэффи. Глубина моря здесь была всего тридцать три фута. Подорванный танкер был в восьми милях к северо-востоку от Китти-Хок, Северная Каролина. От 22:50 до 22:55 было видно множество осветительных снарядов, возможно выпущенных эсминцем, который мы видели ранее (осветительные снаряды - это снаряды, которые после выстрела в воздухе взрываются и выбрасывают опускающуюся на парашютике ярко горящую массу - Прим. авт.). Эти пиротехнические устройства осветили место к востоку от горящего танкера{88}.
В течение нескольких минут "Эвелин" была в таком же положении, в какое попадает рабочий сцены, оказавшийся посредине нее, когда ее внезапно ярко осветили. Резкие звуки артиллерийского боя отчетливо были слышны. Те из нас, кто был на мостике, использовали возможность поиска всплывшей подлодки при освещении почти как днем. Мы могли ясно видеть горящий танкер, который все еще двигался в северном направлении. Мы искали вспышки орудийных выстрелов, полагая, что если подлодка находится в надводном положении, то она может обстреливать цель. В 23:00 гидроакустическая рубка доложила о прослушивании далекого шума быстро вращающегося гребного винта по истинному пеленгу 186°, медленно движущегося на восток. Легуен предположил, что это подлодка, идущая курсом за кормой "Эвелин" со стороны правого борта к левому. Он приказал убрать камуфляж 4-дюймовых орудий и предупредил лейтенанта Шванера о готовности открыть огонь со стороны правого борта по находящейся на поверхности воды подводной лодке. К этому времени "Эвелин" частично уже была в темноте - а горящий танкер представлял собой большой и яркий маяк{89}.
Я разместился на правом крыле мостика, чтобы ничто не мешало осматривать поверхность океана. Пеленг на шум винта проходил слева от горящего судна. Я умышленно избегал наводить бинокль на яркий свет, исходящий от горящей на воде нефти, которая разлилась вокруг горящего танкера. До нас все еще доносился грохот артиллерийской стрельбы. Нэвилл обратился ко всем, находящимся на мостике, с призывом немедленно докладывать о замеченных вспышках от выстрелов орудий или следа торпеды. Мы предполагали, что лодка увидела нас и теперь стремилась вырваться вперед, чтобы быть под оптимальным для атаки углом по отношению к нам. В темноте невозможно было определить, на поверхности она или погрузилась. Когда я стоял на мостике, отыскивая длинный низкий силуэт подводной лодки, у меня не было ни малейших сомнений, что мы подвергнемся атаке. Я чувствовал, что она где-то здесь. Вопрос был только в том, что мы увидим сначала - вспышку артиллерийского выстрела или фосфоресцирующий след мчащейся торпеды.
Направляя все внимание на темную воду внизу, я не чувствовал страха, но тем не менее испытал некий физический феномен, для меня совершенно новый. В то время как стопа моей правой ноги неподвижно прижималась к палубе, пятка начала непроизвольно дергаться вверх и вниз. Это не было последствием какого-то сильного спазма, но было вполне ощутимо. И даже когда я сосредоточил весь вес моего тела на извивающейся пятке, я не мог остановить это движение. Оно продолжалось секунд тридцать-тридцать пять. Пожалуй, прежде я никогда не переживал такого подсознательного страха. И меня порадовало то, что он не проявился в более тягостном или явственном виде. В течение всего этого короткого промежутка времена сознание мое оставалось ясным, и я ни на мгновение не отвлекался от своих обязанностей и дела. Я почувствовал горько-сладкий вкус трепета и больше не переживал его никогда.
Легуен положил "Эвелин" лево на борт к юго-востоку и далее вперед в соответствии с изменением пеленга цели, которое уловил гидроакустик. Он хотел сориентировать "Эвелин" так, чтобы подлодка оказалась по курсу корабля боком, чтобы дать артиллеристам более удобный угол наведения на цель. Но при выполнении этого маневра на мелководье акустический контакт с лодкой был потерян. Возможно, что и лодка сделала резкий поворот в сторону "Эвелин" или от нее, чем значительно уменьшила свои относительные размеры для неопытного гидроакустика. И "Эвелин", и подлодка при этом потеряли возможность увеличить тоннаж своих побед.
Мы находились в районе атаки до выхода в океан в 03:30, предлагая в качестве дополнительной цели наш корабль - за соответствующую цену. Поскольку по нам огня не велось, мы предположили, что командир подводной лодки опасался эсминца и искал возможности уйти в более глубокие и безопасные воды. Легуен направил корабль ближе к все еше горящему танкеру впоследствии мы узнали, что это был американский танкер "Байрон Д. Бенсон". Вокруг мы заметили небольшие суда, вероятно, это были катера береговой обороны, поэтому мы повернули и пошли курсом на юг. Потопление танкера было делом рук капитан-лейтенанта Эриха Топпа на U-552, той самой лодки, которая утопила голландский пароход "Окана" 24 марта неподалеку от "Эвелин" и южнее мыса Сабл, Новая Шотландия. Станет ли Топп первым соперником Легуена? Этот ветеран капитан-лейтенант может стать серьезным оппонентом{90}.
Капитан-лейтенант Эрих Топп на U-552 дебютировал у атлантического побережья США 3 апреля 1942 года, потопив небольшое грузовое судно (2438 тонн) "Дэвид Г. Эгуотер", в 6 милях от впадения реки Чинкотегуа, Вирджиния, и в 1,4 мили к юго-западу от плавучего маяка Уинтер Квортер. Топп потопил это судно орудийным огнем из 88-мм пушек, выпустив всего 93 снаряда. Но еще до этого случая Топп отметился в истории ВМС США. Хотя Морскому Министерству его имя тогда еще не было известно, он 31 октября 1941 года торпедировал и потопил эсминец США "Ройбин Джеймс" (DD245) примерно в 600 милях к западу от Ирландии. Удар был нанесен в носовую часть, отчего, вероятно, произошел взрыв носового снарядного погреба. Из 160 членов команды удалось спастись только 45. В живых не осталось ни одного офицера. Эсминец выполнял эскортную функцию в конвое НХ156{*18}. Капитан-лейтенант Топп, возможно, и не собирался торпедировать американский эсминец, но эту его "ошибку" высшее нацистское командование забыло{91}.
По иронии судьбы три инцидента с участием американских эсминцев и германских подлодок, включая потопление лодкой U-552 эсминца "Ройбин Джеймс", сыграли на руку нетерпеливому президенту. В соответствии с политикой президента в отношении войны в Европе с 1939 года по 11 декабря 1941 года, когда Германия и Италия объявили США войну, предполагалось по тщательно разработанному плану проводить постепенную эскалацию от строжайшего нейтралитета до активной поддержки союзников, в особенности британских, в такой степени, которая еще не допускала участия в войне. В палате глубоко укоренилась оппозиция политике Рузвельта. Конгресс принял Акт о Нейтралитете от 1935 года, с последующими поправками, которые президент подписал с неохотой ввиду вводимых ими обязательных ограничений. Публика в целом, памятуя о жертвах Первой мировой войны, не стремилась снова ввязаться в европейский конфликт. Тем не менее Рузвельт, убежденный в том, что Британия в одиночку не сможет побороть страны Оси, настойчиво "доставал кроликов из цилиндра, словно фокусник", чтобы преодолеть препятствия, возведенные изоляционистами на его пути. Атаки подводных лодок добавили несколько таких "кроликов"{92}.
4 сентября 1941 года американский эсминец "Гриир" (DD145), находящийся в одиночном плавании в Исландию и находясь к юго-востоку от Гренландии, получил сообщение от британского патрульного самолета о подводной лодке в этом районе. "Гриир" смог обнаружить и преследовал лодку в течение трех часов, в то время как британский самолет бросал глубинные бомбы. Подводная лодка U-652 под командованием капитан-лейтенанта Георга-Вернера Фрааца выпустила по "Грииру" залп из двух торпед, считая, что это именно он бомбит ее. "Гриир" ответил на это одним заходом с бомбометанием. Но оба участника этой стычки разошлись невредимыми. Рузвельт назвал атаку подлодки на "Гриир" "узаконенным и моральным пиратством" и приказал ВМС "стрелять прицельно". Это последовало за требованием президента к Конгрессу ввести поправку в Акт о Нейтралитете, позволяющую разрешить торговлю с воюющими странами, вооружать торговые суда и возобновить право захода этих судов в зоны военных действий{93}.
