Император остался верен клятве, данной им в Риме: он всегда поддерживал папу. Позже в основу этой дружбы легли политические взгляды папы и религиозные императора. Тогда еще почти ничего не предвещало ту долгую и изнурительную борьбу, которая вскоре началась между империей и папством.
Однако некоторые признаки уже появились.
Всего через восемь дней после коронации произошли ожесточенные стычки немцев с местными жителями. Начавшись на одном из мостов через Тибр, сражение продолжалось до самой ночи, унеся множество жизней. Император не решился дольше оставаться в этом опасном для себя городе. Его биограф утверждает, что Генрих «с папским благословением покинул Рим, получив все, чего добивался». Но эти слова могут быть справедливы лишь при условии, что единственной целью немецкого короля, отправившегося в итальянский поход, была императорская корона, а об утверждении своего господства в Италии он даже не помышлял.
Между тем его помощь была остро необходима папе.
Бенедикт настаивал, чтобы Генрих сам повел крупные военные силы в Италию. Там его войска должны были соединиться с папскими; сообща они могли противостоять византийцам. Генрих в принципе был согласен со своим другом, но целый год колебался. В это время греки вступили на территорию Италии и, несмотря на яростное сопротивление Даттуса и верных ему лангобардов, принудили их сдаться. Даттуса отвезли в Бари, провезли по улицам на осле, затем зашили в мешок вместе с петухом, обезьяной и змеей и бросили в море.
Эти вести быстро достигли Рима и Бамберга. Бенедикт считал Даттуса своим личным другом, и тон писем, которыми он забрасывал Генриха после своего возвращения в Рим, стал более резким. Генрих более не колебался. На сейме в Ниймагене в июле 1021 г. было решено, что император поведет свою армию в Италию. Настоятель Монте-Кассино, зная, как велик гнев папы, сел на корабль, чтобы бежать в Константинополь, но возмездие его не миновало — судно, на котором он спасался, пошло ко дну.
Генрих шел быстро. Вместе с армией архиепископа Аквилейского Поппо фон Бриксена он направился к Беневенто, возле которого их ждал папа, и 3 марта 1022 г. союзники торжественно вступили в город. Суровая решимость папы и набожная стойкость императора вели их еще дальше — они осадили Трою, практически неприступную крепость на границе византийских владений. Троя не сдавалась. Немецкую армию одолевала малярия, и Генрих решил снять осаду. Сильно страдая от почечных камней, император свернул лагерь и медленно двинулся в горы во главе своего огромного, но павшего духом войска. Это был не первый и не последний случай, когда итальянское лето победило могущественную европейскую армию.
Король и папа направились на север. Бенедикт ввел в должность нового аббата Монте-Кассино, а Генрих просил св. Бенедикта об исцелении. Затем союзники отправились через Рим в Павию, чтобы присутствовать на Соборе, который понтифик созвал по поводу церковной реформы.
Обсуждался вопрос, в равной мере актуальный как для империи, так и для папства: какие меры необходимо принять для недопущения утраты Церковью ее владений? Усмотрев главную причину обеднения Церкви в несоблюдении духовенством безбрачия, вновь приняли запрещение священникам жениться и содержать любовниц. Участники синода утвердили ужесточение наказаний за нарушение целибата, что и было оформлено в виде императорского эдикта. Нарушителям грозил церковный и светский суд. Очередной раз была сурово осуждена симония, которая продолжала процветать не только на тучной итальянской почве, но и на имперских землях.
Папа не переставал стремиться к исправлению нравов клира в духе Клюнийской реформы.
В римскую литургию была включена молитва «Credo» («Верую») в соответствии с текстом, употреблявшимся во Франкской и Германской церквах, т.е. с добавлением слова «филиокве», подчеркивавшего веру в то, что Святой Дух исходит как от Бога-Отца, так и от Бога-Сына. В Восточной церкви это добавление было признано еретическим и не согласующимся с первоначальной традицией христианской веры.
Для Генриха посещение такого собрания представляло неодолимый соблазн, и только в августе он уехал в Германию.
Поддержка императора значила для папы очень многое. Но не менее значимую помощь оказывало своему выдвиженцу сильное и уважаемое в Риме семейство графов Тускулумских. Его главой в то время была замечательная женщина, Эмилия Гаэта, римская сенатрисса, жена графа Джованни III, регент сначала при сыне Джованни IV, а затем при внуке Джованни V. Она всегда готова была оказать содействие папе и лангобардам против Византии. Опираясь на авторитет Тускулумского дома, Бенедикт продолжил внутриполитические преобразования.
Во время его неспокойного понтификата в Риме произошло землетрясение. Суеверные римляне увидели в природном катаклизме Божью кару. Но папа находчиво направил народное возмущение на евреев. Действительно, после их избиения землетрясение прекратилось.
В конце понтификата Бенедикта VIII разгорелся конфликт между папой и архиепископом Арибо Майнцким, отказавшимся подчиниться папскому решению. Генрих II твердо стоял на стороне Рима. Он не побоялся оппозиции немецкого епископата, который в лишении архиепископа Майнцкого его сана усмотрел вмешательство Рима в свои внутренние дела. Надменному архиепископу за его высокомерие и неповиновение не вернули паллий, даже когда он прибыл в 1031 г. в Рим с покаянием, но уже перед преемником Бенедикта VIII — Иоанном XIX.
Императора Генриха II Церковь впоследствии причислила к лику святых.
Тем временем здоровье папы стремительно ухудшалось. Реформаторы не желали ждать естественного развития событий. Среди духовенства образовалась сильная партия, выдвинувшая антипапой Иоанна Грациана Пьерлеони.
Имелись претенденты на римскую кафедру и в семье графов Тускулумских. Бенедикт назначил кардиналами брата и племянника Теофилакта. Последний был возведён в достоинство кардиналадиакона.
Бенедикт умер в Риме несколькими неделями раньше своего друга-императора и был похоронен в крипте собора Св. Петра.
Ему наследовал с неподобающей поспешностью его брат Романо, который обосновался в Латеранском дворце под именем Иоанна XIX (4.1024–6.11.1032). Еще один представитель Тускулумского дома, он сначала был человеком светским. Но перед восшествием на престол быстро получил все требуемые церковным правом степени. По словам Глабера, он «купил место Бенедикта ценою золота и заставил посвятить себя в священники, затем в епископы и в папы». Летописец горько сетует: «Золотой кинжал просверливает железную стену. Жадность, царица мира, поставила свое ложе в Риме».
Дело дошло до того, что папу стали подозревать в намерении продать Константинополю свой титул примаса Вселенской церкви. Однако многим историкам это кажется сомнительным. Установленным же фактом является то, что Иоанн XIX не отказывался от даров и пожертвований взамен на привилегии и милости, что попахивало симонией.
Понтификат Иоанна пришелся на сложный период. Римская знать, как всегда, стремилась к самовластию, а в Германии после кончины бездетного Генриха II происходила смена династии.
Кратковременное пребывание империи под номинальным управлением вдовы покойного императора, Кунигунды Люксембургской, закончилось избранием на немецкий престол сорокалетнего Конрада II (1024–1039), представителя Салического, или Франконского дома, отдаленного потомка Отгона I по женской линии. Отец его был по королевским понятиям лицом незначительным и рано умер. Дядя, папа Григорий V, хотел позаботиться о юном родственнике, но ранняя смерть понтифика ввергла семью в окончательное ничтожество. Конрад вырос в бедности, не получил никакого образования и не знал грамоты. Лишения детских лет закалили его и сформировали в принце осторожность, осмотрительность и умение приспосабливаться к обстоятельствам. От природы он был одарен светлым умом и сильной волей; не обладая научными познаниями, которые в то время начали распространяться среди светской знати, Конрад был достаточно опытен в практической жизни. Он был хорошо знаком с законами и на все смотрел в высшей степени здраво, без идеализма. Изумительно быстро он освоился со своей задачей. Он не лез в карман за словом и умел отвечать очень метко. Например, когда к нему в 1025 г. явились послы от граждан Павии с извинениями по поводу разорения королевского дворца после смерти Генриха II, Конрад сказал им: «Вы не поняли, что король умер, да королевская-то власть осталась — как бы там ни было, вы кругом виноваты». Всюду, куда он являлся лично, ему тотчас же приносили присягу в верности. Качества характера и зрелые года склонили избирателей в его пользу. Отчасти своим успехом Конрад был обязан богатству и влиянию умной и энергичной супруги Гизелы, вдовы герцога Эрнста I Швабского и племянницы короля Рудольфа Бургундского. Она происходила из дома Каролингов, что все еще ценилось очень высоко, выступала ярким участником всех деяний Конрада II, властно вмешивалась в дела Церкви, в назначение епископов и работу Соборов.
