• Троцкий действительно связывался с Зиновьевым и Каменевым, а также с другими, по-видимому, через своего сына и главного представителя Седова.
• Троцкий действительно поддерживал связь, по крайней мере с Радеком и Пятаковым.
• Троцкий действительно послал письмо Радеку, который был в тот момент, весной 1932 г., в Женеве, как в точности показал Радек на Втором московском процессе января 1937 г.
• Нет никаких оснований принимать вывод историка-троцкиста Пьера Бруэ, что блок был «эфемерным» и распался вскоре после образования, так как мы знаем, что в какое-то время архив Троцкого подвергся «чистке».
Советские отчеты о реабилитации
Доказанное существование этого блока дополнительно свидетельствует о том, что советские «реабилитационные» отчеты как хрущевской, так и горбачевской эпох — это нечестный и ненадежный, политически мотивированный заказ по «обелению», а не честный пересмотр дел и решений о невиновности на основании свидетельских показаний.
«Отчет Шверника», заказанный Хрущевым в 1962 г. и законченный в 1964 г., сделал вывод, что все обвинения против подсудимых на процессе Бухарина были фальсифицированы и отрицали само существование «право-троцкистского блока» (РКЭБ-2 625–630).
Никакого «антисоветского право троцкистского блока» в действительности не существовало, и осужденные по этому делу контрреволюционной деятельностью не занимались (РКЭБ-2 630).
В 1989 г. «Реабилитационная комиссия» Центрального Комитета КПСС эпохи Горбачева пришла к тому же выводу:
Установлено, таким образом, что после 1927 г. бывшие троцкисты и зиновь-евцы организованной борьбы с партией не проводили, между собой ни на террористической, ни на другой основе не объединялись, а дело об «объединенном троцкистско-зиновьевском центре» искусственно создано органами НКВД по прямому указанию и при непосредственном участии И. В. Сталина… («Известия ЦК КПСС», 1989, N° 8. С. 94).
Установлено, что обвинение осужденных в преступной связи с Л.Д.Троцким и С.Л. Седовым является необоснованным. Это же показала и специальная проверка, произведенная Прокуратурой СССР в 1988 г. («Известия ЦК КПСС», 1989, N° 9. С. 49)
Как теперь с несомненностью установлено, дело так называемого «антисоветского право-троцкистского блока» было полностью сфальсифицировано, а сам процесс инспирирован И.В.Сталиным и его окружением («Известия ЦК КПСС», 1989, N° 5. С. 81).
Не установлено ни одного достоверного факта проведения бывшими участниками «зиновьевской» оппозиции после 1928 г. какого-либо организованного мероприятия, либо организованного выступления, которые бы свидетельствовали о наличии организации или о наличии скрытой подпольной деятельности (Р-ПП 166).
В действительности ни «блоков», ни так называемых «центров» не существовало… (РКЭБ-3 342).
Александр Яковлев, эксперт Горбачева, который руководил антикоммунистической кампанией из Политбюро, повторил ложь, что никакого блока не существовало.
Ягоду искусственно включили в состав не существовавшего «право-троцкистского» блока (РКЭБ-3 328).
Комиссия Горбачева и Яковлев писали все это спустя продолжительное время после публикации об открытиях Гетти и Бруэ в Гарвардском архиве Троцкого. Фактически мы знаем, что этот материал был известен исследователям Горбачева и Яковлеву. Статья Гетти 1986 г. была опубликована в престижном партийном журнале «Вопросы истории КПСС» в его майском номере 1991 г.
Разоблачения Гетти о том, что блок зиновьевцев, троцкистов и других действительно существовал, вызвал оцепенение в кругах советских историков партии. Публикация в 1991 г. на русском языке статьи Гетти сопровождается послесловием Бориса Старкова, который пишет от имени редакции партийного журнала.
Комментарий Старкова ясно демонстрирует, что открытия в Гарвардском архиве Троцкого были причиной серьезного беспокойства по поводу официальной точки зрения на сталинские годы в эпоху Горбачева. Старков сильно искажает то, что написал Гетти. Он ошибочно приписывает Гетти открытие, что блок троцкистов, зиновьевцев и других оппозиционеров действительно существовал. Он пытается подвергнуть это сомнению и доказать, что в любом случае он не представлял никакой угрозы Сталину. Примечание Старкова не содержит никаких доказательств в подтверждение его заявления. Более того, он совершенно игнорирует собственные открытия Гетти: что Троцкий на самом деле поддерживал тайную связь со своими приспешниками, такими как Радек, в точности, как Радек показал на Январском 1937 г. Московском процессе, и что Гарвардский архив Троцкого подвергался чистке. Комиссия Горбачева и Яковлев просто игнорируют весь этот пункт, заявляя, что такого блока не существовало.
Вот еще одно доказательство, что как отчет Шверника, так и советские реабилитационные отчеты фальсифицированы[55]. Гарвардский архив Троцкого предоставил Бруэ и Гетти несомненное доказательство, что «блок» действительно существовал, что Троцкий был в контакте с членами блока и своими собственными сторонниками в СССР, и что Троцкий последовательно лгал по всем этим вопросам как в «Бюллетене оппозиции», так и в Комиссии Дьюи. Ни один ученый не отрицает этого сегодня. Кирилина и Лено просто-напросто это игнорируют.
НКВД 1930-х гг. назвал сложно запутанный ряд оппозиционных заговоров «клубком». Если бы было признано существование любого из этих заговоров, то было бы трудно отрицать существование остальных, поскольку все подсудимые вовлекали других по цепочке, которая непосредственно или косвенно соединяла их всех. Признание того, что троцкистско-зиновьевский блок существовал на самом деле, представляло бы опасность «скользкого пути» для любого историка, который захотел бы опровергнуть достоверность других заговоров. В кои-то веки признано, что первый «мнимый» подпольный заговор оппозиции действительно существовал, а следовательно, что и хрущевские, и горбачевские официальные отчеты, реабилитации и официальные историки лгали. Отсюда логически следует, что другие заговоры, которые также отрицали эти же источники, тоже могли существовать.
Заблуждение Лено
Таким образом, существование подпольных организаций зиновьевцев, троцкистов и других оппозиционных группировок, таких как Сафарова-Тарханова и Стэна-Ломинадзе, а также существование формального (слово, которое использовал Седов в своем письме Троцкому) «зиновьевско-троцкистского блока» было твердо установлено задолго до того, как была написана книга Лено. Однако кажется, что Лено (неизвестно почему) не знает об этом факте, который является важнейшим для всякого понимания убийства Кирова и губительным для его довода, что всех обвиняемых «подставили».
Кажется, Лено не знает и о том, что их отрицание того, что зиновьевско-троцкистский блок существовал, доказывает, что «Отчет Шверника» 1963–1964 гг., «Реабилитационные» отчеты горбачевской эпохи и документ «Ответ Яковлеву», на которые он так основательно опирается в своей книге, не являются честными попытками раскрыть правду. Наоборот, Лено ручается за честность «Отчета Шверника»:
Хотя официальное обсуждение убийства Кирова в 1963–1964 гг. замолчали, проводившееся на тот момент расследование, кажется, было беспристрастным… не было нужды в медицинских заключениях (РКЭБ-2 639).
Мы пропустим то, что многие другие части «Отчета Шверника» также свидетельствуют о нечестности. Сама по себе эта неправда о блоке является явной и вопиющей ложью — бесчестной уловкой, о которой Лено либо не знает, либо которую намеренно умалчивает.
Лено воспроизводит тексты писем Зиновьева и Сафарова, в которых они решительно отрицают всякую оппозиционную деятельность (Л 326–327). Зиновьев заявляет, что он был полностью предан партии «с того момента, как я вернулся из Кустаная» (Л 326). (Это город в Казахстане, в который Зиновьева сослали на год.) Сафаров говорит, что он «честно и искренне порвал с контрреволюционным троцкизмом» (Л 327).
Благодаря архиву Троцкого мы знаем, что Зиновьев и Сафаров лгали. Зиновьев говорит, что он предан с момента возвращения из ссылки, что было где-то в 1933 г. Сафаров не указывает точного времени, когда произошел его «разрыв с контрреволюционным троцкизмом». Мы знаем, что Сафаров был восстановлен в партии в ноябре 1928 г. и служил на важном посту в Коминтерне до его ареста в декабре 1934 г. в связи с убийством Кирова. После возвращения из ссылки Зиновьева определили на должность в редколлегию «Большевика», ведущего партийного политического журнала. Они и другие оппозиционеры были не только восстановлены в партии, но им еще и дали привилегированные должности — что никогда не могло бы произойти без одобрения Сталина, и скорее всего, произошло по его инициативе. Это очень мягкое обращение с теми, кто решительно противостоял ему, но кто впоследствии поклялся в верности партии и ее курсу, показывает, что именно Сталин придерживался умеренных взглядов в партийном руководстве.
