должно значительно превышать эту цифру. Разработки, как правило, велись локально, что характерно для кавказской археологии в целом; именно поэтому мы сочли целесообразным рассмотреть динамику изучения памятников этого периода раздельно, в пределах каждой из трех республик. Вместе с тем, суммируя эти достижения, можно заметить стремление исследователей к периодическому осмыслению всех накопленных материалов и их обобщению в рамках региона в целом. Так, после блестящих открытий в Триалети появились первые обобщающие исследования, подводящие итоги археологическим достижениям 30-40-х годов (
Куфтин Б.А., 1941; 1948;
Пиотровский Б.Б., 1949а). Они имеют непреходящее значение и сегодня как в плане информации о памятниках, так и в плане интерпретации последних, осуществленной на фоне широкого пласта переднеазиатских материалов. Достаточно обоснованными оказались и предложенные авторами датировки. Таким образом, известные тогда памятники были введены в исторический контекст, в котором эпоха средней бронзы заняла свое культурно-хронологическое место.
В течение последующих десятилетий шло интенсивное накопление материала; особенно яркими оказались вновь открытые грандиозные «царские» или «княжеские» курганы в Южной Грузии, в том числе и месхетский очаг триалетской культуры (Джапаридзе О.М. и др., 1981). В 70-е годы обосновывается периодизационная схема памятников в Триалети, базирующаяся на анализе развития ведущих элементов курганных погребений и на синхронизации последних с хорошо датированными комплексами Передней Азии (Гогадзе Э.М., 1970а, б; 1972). В результате триалетская культура предстала не как единовременное явление, а как культурно-исторический процесс, протекавший на протяжении нескольких столетий.
В 70-е годы были предприняты первые серьезные попытки осмысления богатых захоронений носителей триалетской культуры как явлений социальных (Массон В.М., 1973; Кушнарева К.Х., 1973; Киквидзе Я.А., 1976; 1983).
В 80-е годы наряду с накоплением новых и старых материалов выявилась тенденция к вычленению археологических культур периода средней бронзы. Это была назревшая необходимость, проистекающая из неоднородности известных памятников. Так появилась беденская, а позднее бедено-алазанская культура (Дедабришвили Ш.Ш., 1979; Гобеджишвили Г.Ф., 1980; Глонти Л.И., Джавахишвили А.И., 1987), как бы открывавшая путь дальнейшему развитию триалетской культуры. Обрисовались границы и ведущие признаки западногрузинской или протоколхской культуры, резко отличающейся от остальных закавказских культур периода средней бронзы (Микеладзе Т.К., 1990). В связи с подготовкой настоящего издания были собраны воедино и проработаны все разрозненные материалы, хранящиеся в фондах республиканских музеев Закавказья. Это позволило высказать предположение о существовании в конце III — первых веках II тысячелетия до н. э. еще трех родственных между собой культур, трактовавшихся в свое время А.А. Мартиросяном как хронологические группы памятников — кармирбердской, севано-узерликской, кизылванкской (Мартиросян А.А., 1964, с. 47–73), очертить примерно их границы и наметить в первом приближении время их бытования (Кушнарева К.Х., 1982; 1983; 1985; 1986). При этом автором была сделана оговорка, что на современном уровне знаний бытование упомянутых культур может быть обосновано пока только керамикой. Параллельно велись интенсивные раскопки и исследования, направленные на «наполнение» конкретными признаками кармирбердской культуры (Симонян А.Е., 1982; 1983; 1984а, б; 1987б), в результате сегодня она вырисовывается как одна из наиболее устойчивых закавказских культур рассматриваемого периода. Вместе с тем в последнее время обнаружение кармирбердских материалов в нетрадиционном контексте вызвало к жизни новую концепцию о социальном и хронологическом аспектах культур периода средней бронзы Южного Кавказа (Симонян А.Е., 1987а; 1990).
В заключение необходимо упомянуть о неоднократных на протяжении длительного времени обращениях исследователей к проблеме реконструкции художественного мышления и духовной жизни местного населения в рассматриваемый период и попытке определения этнической принадлежности последнего. В основе этих разработок лежат шедевры торевтики и богато орнаментированная керамика триалетской культуры. Центральным объектом исследования стал сюжет на знаменитом серебряном кубке из V триалетского кургана (Куфтин Б.А., 1941, с. 87; Ушаков П.Н., 1941; Амиранашвили Ш.Я., 1947; Бардавелидзе В.В., 1957, с. 94; Джапаридзе Н.О., 1975; 1988; Бериашвили М.Т., Схиртладзе З.Н., 1984). Его близость к памятникам хеттского искусства позволила высказать предположение о принадлежности его создателей к хеттскому или хурритскому этническим массивам (Burney С., 1958, p. 178; Меликишвили Г.А., 1965, с. 22). В самые последние годы в процессе исследований Карашамбского могильника был открыт еще один «царский» курган. Центральной находкой здесь оказался серебряный кубок с чеканными многоярусными сложнокомпозиционными фризами — «двойник» триалетского кубка из кургана Корух-таш. Обращение к сюжетам этого шедевра древней торевтики и сопоставление их с композициями на триалетском кубке и древней керамике привели исследователей к обоснованию тезиса о создании этих двух изделий в индоевропейской этнической среде, использовавшей при их создании свои поверия и мифы (Арешян Г.Е., 1985в; 1987; 1988б, в; Оганесян В.Э., 1988а, б). Эти положения, несомненно, будут стимулировать дальнейшие разработки проблемы духовной сферы жизни древнего населения Кавказа [19].
Глава 3
Протоколхская культура
(Т.К. Микеладзе)
Ареал западнозакавказской культуры периода средней бронзы охватывает Колхидскую равнину и примыкающие к ней с севера и юга предгорья и горы. Специфические природные условия Колхиды, ее определенная географическая изолированность, которая создавалась высокогорным окружением, способствовали созданию в этой области своеобразных археологических культур и хозяйственно-экономических комплексов, отличающихся от таковых в других районах Кавказа. Вместе с тем, памятники Колхиды (горной ее части и отчасти предгорий), несущие элементы западнозакавказских культур, тяготеют больше к культурам соседних областей; в итоге на границах западнозакавказской культуры ощущается соприкосновение ее с другими, соседствующими культурами Кавказа. В эпоху средней бронзы здесь процветала своеобразная археологическая культура, на основе которой развивалась колхидская культура эпохи поздней бронзы раннего железа. Носителями последней, судя по письменным источникам и древним топонимам, являлись западногрузинские племена — колхи. Поэтому предшествующую культуру мы с полным основанием можем назвать протоколхской.
Археологические памятники Колхиды эпохи бронзы в целом представлены весьма разнообразно (Микеладзе Т.К., 1990, с. 16–31). Здесь есть поселения, могильники, клады, меднорудные разработки, мастерские. Однако не все этапы этого длительного двухтысячелетнего периода могут сегодня быть охарактеризованы столь разносторонне. Эпоха средней бронзы пока представлена главным образом поселениями, которые дают наиболее полную картину хозяйства и материальной культуры оставившего их общества, а также позволяют установить преемственность в развитии местных культур.
Колхидские поселения засвидетельствованы на искусственных холмах или под холмами, которые обычно хорошо различаются на рельефе Колхидской низменности. Они возвышаются над окружающей местностью (в зависимости от их последующего погружения) на 0,8-5-6 м. Холмы эти имеют двоякое происхождение: одни образовались в результате напластования слоев, отражающих последовательные этапы долгой и интенсивной жизни человека, другие (также искусственного происхождения) не имеют никакого отношения к поселениям, обнаруженным под этими холмами, и воздвигнуты после прекращения жизни на них. Примером первой группы служат поселения Анаклиа I (Диха Гудзуба I) на левом берегу р. Ингури, Наохваму вблизи станции Квалони, Зурга в районе устья р. Риони, Цкеми, Носири,
