Ознакомительная версия.
Следует отметить, что далеко не все теоретические построения и рассуждения политико-правового характера были доступны пониманию, да и просто интересны британскому обывателю. В высших слоях общества на уровне политической и интеллектуальной элиты имперская идея приобретала рационализированный вид, ее положения могли быть отвергнуты или подвергаться сомнениям. Одновременно в последние десятилетия XIX в. в Великобритании фактически сложилась система институтов, распространявших имперскую идею на все уровни социальной структуры преимущественно в эмоционально-чувственной форме, в качестве устоявшейся и общепринятой истины.
Весьма быстро имперский этос проник в систему образования, превратив престижные частные учебные заведения, начальные и конфессиональные школы в базы подготовки будущих патриотов и «строителей империи». Соответствующее воспитание начиналось уже с обучения азбуке, поскольку для запоминания букве «Е» авторы «Алфавита для маленьких патриотов» в конце 1890-х гг. предлагали следующее четверостишье (Empire): «Е» – это наша империя // Где никогда не заходит солнце // Чем большей мы ее делаем, // Тем обширней она становится»[332] (перевод мой. – М. Г).
Школы формировали новый тип мировоззрения, в котором должны были доминировать патриотизм, гордость империей и англо-саксонской расой. Вице-король Индии лорд Керзон признавал, что на всю его жизнь глубокое воздействие оказала воспринятая во время ученичества в Итоне идея обязательств и миссии британских правителей в этой стране[333]. Курсы истории акцентировали внимание на достижениях британцев, нередко облагораживая и деятельность самых первых «строителей империи» – пиратов эпохи королевы Елизаветы – и их современных последователей. Изучение истории Британской империи было внесено в школьное расписание.
География империи воздействовала своей наглядностью: широчайшее распространение получили карты мира, значительная часть была окрашена в красный цвет британского владения. О необходимости учреждения географического общества в каждом большом городе империи, тщательного изучения «коммерческой географии» заявляли британские ученые, президент Географического общества ф. де Винтон[334]. Довольно регулярно проводились открытые курсы лекций, знакомившие общество метрополии с многочисленными зависимыми владениями. Так, в 1891 г. член Имперского колониального института Д. С. Келти представил серию лекций с характерным названием «География Африки, включающая специальные справочные данные об использовании, коммерческом развитии и политическом разделе этого континента»[335].
Характерной особенностью системы образования и разного рода молодежных движений в данный период являлось преувеличенное внимание, которое отводилось физическому развитию. Спорт, в особенности командные игры, оказывался своеобразным прообразом будущей борьбы и должен был способствовать развитию храбрости и предприимчивости. С другой стороны, как сетовал один из современников, повальное увлечение атлетикой вряд ли являлось действенным средством для сохранения политического и коммерческого преобладания Англии в мире[336].
Как в школьной программе, так и во внеклассном чтении молодых англичан неизбежно присутствовал колониальный роман. Изложение имперской идеи в форме художественного произведения стала распространенным явлением в 1890-х гг., когда в жанре колониального романа и литературы приключений начали работать такие писатели, как Р. Киплинг, Р. Хаггард, А. Конан Дойл, Г. Хенти. Идея империи в 1890-х гг. была представлена в многочисленных произведениях художественной литературы. Популярная беллетристика стала своеобразным справочным пособием по имперской программе. Подобные произведения имели ряд несомненных преимуществ перед иными средствами распространения имперской идеи. Они были доступными для представителей всех уровней социальной структуры, избавленными от умозрительности и высокой степени теоретического абстрагирования, простыми и наглядными, оказывали непосредственное воздействие на эмоции читателя.
В популярных романах из тягостной обязанности миссия стала подобием экзотического приключения. Выраженная таким образом имперская идея представляла для людей, живших в отнюдь не романтических реалиях индустриализированного и урбанизированного общества, своеобразную «сверхкомпенсацию». Фантастические и приключенческие романы создавали новую реальность, проблемы и противостояния которой были далеки от привычной повседневности. Отождествление с героем авантюрного романа позволяло принимать концепцию автора за свои собственные убеждения.
Волна литературы, так или иначе связанной с колониальной тематикой, в 1890-е гг. обеспечила приобщение к идее империи практически каждого жителя Великобритании. Как по стандарту, отважные герои приключенческих романов были обязаны сражаться в экзотических странах, преодолевать многочисленные препятствия и достигнуть полной победы в финале. Такие истории регулярно публиковались в журналах для подростков, таких как «Журнал для мальчиков», «Друг ребят». Следует отметить, что за период 1880–1918 гг. в Великобритании появились 149 новых журналов для подростков, основным содержанием которых были романтические и авантюрные истории[337]. Англо-саксонское происхождение героев обеспечивало им заочное преимущество над всеми врагами и соперниками. «Каждый знает, что англичанин мужественный и независимый, спокойный и хладнокровный человек», – писал о своем герое Г. Хенти[338]. Читатель убеждался в том, что англичанин не может проиграть по определению, что сложности и даже «спортивные войны» лишь укрепляют его характер. Романы развивали представления о врожденном превосходстве белой расы, об ее предназначении доминировать в будущей истории мира. В популярном романе Р. Хаггарда «Белое сердце и черное сердце» действие происходило в Южной Африке. Предводитель племени зулусов, встретившийся с отважным белым охотником, после непродолжительной беседы вынужден был признать то, что «белый человек» не является человеком низкого происхождения, а принадлежит к роду вождей[339].
Традиционным сюжетом литературы приключений в этот период стал поиск сокровищ в диких и неизвестных землях. Хрестоматийным образцом подобных произведений являются романы Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ» и Р. Хаггарда «Копи царя Соломона». В то же время гораздо более реалистично и подробно о богатствах стран Азии и Африки писали путешественники и исследователи – Д. Ливингстон, Г. Стэнли, М. Кингсли. Путевые записки и воспоминания нередко проводили мысль о том, что эксплуатация «нецивилизованных» стран – не только одно из средств достижения экономического процветания, но и имперская миссия. Известная своими длительными путешествиями в отдаленные британские колонии, писательница Мэри Кингсли в своих произведениях дала подробное описание Британской Западной Африки, охарактеризовала успехи, достигнутые английскими миссионерами и чиновниками. По мнению Кингсли, Африка требовала гораздо больших усилий для ее экономического развития, нежели Индия, где «богатства накапливались веками, и ждут предприимчивых людей, желающих быстро разбогатеть»[340].
Новым феноменом британской литературы последнего десятилетия XIX в. стало формирование положительного образа английского солдата. Профессия солдата в викторианской Англии считалась занятием далеко не престижным, свойственным люмпенам, развивавшим в человеке дурные наклонности. Однако в период активных колониальных войн и формирования культа империи, британский солдат получает новое место в пантеоне имперских героев. Несомненным инициатором этого процесса являлся Р. Киплинг. Наиболее известный поэт-империалист, Киплинг являлся автором многочисленных произведений, воспевавших представителей англо-саксонской расы. Среди произведений писателя важное место занимает цикл стихотворений, посвященных отдельным частям британской армии: «Саперы (Королевские инженеры)», «Марш «Хищных птиц (Войска заморской службы)», «Фуззи-Вуззи (Суданские экспедиционные части)», «Солдат и матрос заодно (Королевскому полку морской пехоты)», «Пыль (Пехотные колонны)». В широко известном стихотворении «Вдова из Виндзора», посвященном королеве Виктории, Киплинг писал: «Просторно Вдове из Виндзора, // Полмира считают за ней. // И весь мир целиком добывая штыком,// Мы мостим ей ковер из костей»[341].
Для поэта заслуга британских солдат в деле удержания и завоевания империи была несомненной. Британская армия и флот являлись важнейшим средством для выполнения имперской миссии Великобритании, которую вслед за известным стихотворением Киплинга стали называть «бремя белого человека». Следует отметить, что именно идея символического долга европейцев перед «отсталыми» народами стала центральной темой творчества поэта: «Твой жребий – Бремя Белых! // Его уронить не смей! // Не смей болтовней о свободе // Скрыть слабость своих плечей! // Усталость не отговорка, // Ведь туземный народ // По сделанному тобою // Богов твоих познает»[342].
Ознакомительная версия.
