Виселица во славу Иисуса Христа и двенадцати апостолов
Практика рекеримьенто и репартимьенто практически сводила на нет прекраснодушие законов Бургоса. К тому же еще в 1511 г., после ряда индейских мятежей, корона объявила тотальную войну карибам и разрешила поступать с ними, как заблагорассудится: «Вы можете брать их в плен, и привозить в любое место, и продавать, и использовать их по своему усмотрению… не выплачивая с этих продаж кинту или иных налогов…». Поскольку мир с карибами так и не был заключен, а Карибские племена обитали не только на Антильских островах, но и на Твердой Земле, то это развязывало руки конкистадорам: кто станет разбираться, карибы или нет — все краснокожие, все черноволосые, все дикари. Так что жизнь в колониях шла своим чередом, отчего в Испании и приходилось вновь и вновь поднимать одни и те же вопросы и принимать, казалось бы, давно принятые решения.
Вспоминает Лас Касас, как в 1516 г. он беседовал с кардиналом Сиснеросом, тогдашним регентом Испании, и тот воскликнул: «Разве индейцы не свободные люди? Кто же сомневается, что они свободны!». С ревизорскими целями Сиснерос послал на Эспаньолу монахов-иеронимитов, предписав им опросить колонистов и решить, не пора ли освободить индейцев от энкомьенды, как было обещано в дополнениях в законам Бургоса. Стоило ли сомневаться, что колонисты в один голос уверяли, что туземцы не соблюдают христианских обычаев и никоим образом не созрели для самостоятельной жизни. Иеронимиты ограничились тем, что создали несколько поселений свободных индейцев, а вскоре страшная эпидемия практически покончила с туземцами Эспаньолы.
В 1517 г. в Саламанке состоялся диспут тринадцати авторитетных теологов, которые обсудили способность индейцев воспринять христианство и уравняться в правах с прочими подданными испанской короны. Коллективный ответ был не только положительным, но и в своей заключительной части угрожающим, ибо заявлено было, что тот, кто станет утверждать противоположное и будет упорствовать в этом мнении, должен быть предан огню как еретик. Три года спустя кардинал Адриано, будущий папа, произнес в присутствии испанского короля пылкую проповедь в защиту индейцев, и король подтвердил, что индейцы — свободные люди и обращаться с ними следует соответствующе.
Прошло шесть лет, прежде чем эти слова воплотились в юридический документ. Королевский указ, принятый в Гранаде в 1526 г., воспрещал брать индейцев в рабство, продавать и обменивать их; а кто будет уличен в этом, грозно предупреждал король, подвергнется штрафу в сто тысяч мараведи,[19] потеряет имущество и лишится поста. Впрочем, и в этом заслоне была оставлена лазейка: с теми, кто препятствует проповеднической деятельности миссионеров и мешает испанцам разведывать и разрабатывать залежи драгоценных металлов, разрешалось «поступать, как дозволяет в таковых случаях наша святая вера и христианская религия». А святая вера в таких случаях дозволяла не церемониться с противниками, как о том еще будет сказано.
Два года спустя, Карл V отдал приказ аудьенсиям[20] провести, так сказать, генеральную ревизию рабов и решить, кто был обращен в рабство по заслугам, а кто попал под горячую руку; чиновники исполнили наказ короля, кого-то освободили, но большинство рабов так и осталось в колодках.
Между тем злоупотребления в колониях не прекращались, о чем свидетельствует поток жалоб королю, главным образом от священнослужителей. Терпение Карла V лопнуло, и 2 августа 1530 г. он издал указ о запрете рабства, не оставив в нем ни малейших лазеек для рабовладельцев. Император решительным жестом отменил все предшествующие оговорки и разрешения короны касательно рабства и жестко заявил: «Отныне и впредь, доколе наша милость по своей воле не решит пересмотреть и отменить сказанное, никому во время войны, даже если она справедлива и ведется по нашему повелению или приказанию представителя нашей власти, не разрешается обращать индейцев в рабство». Тогдашний папа Павел III горячо одобрил это решение, однако радость его, увы, оказалась преждевременной.
Какой тут переполох поднялся среди конкистадоров и колонистов! Какие силы были брошены на то, чтобы заставить его милость «пересмотреть и отменить сказанное»! В своих посланиях и при личных аудиенциях конкистадоры самыми черными красками малевали туземцев, взахлеб рассказывали об их дикости, кровожадности, каннибализме, сексуальной распущенности, зверином образе жизни, колдовстве; и по всему выходило, что перевоспитать их нельзя иначе как в колодках. Четыре года длилась эта атака, и в конце концов император сломался. В феврале 1534 г. он подписал новый указ, в котором, в частности, говорилось: «… От многих ревностных служителей наших и из различных, в том числе главнейших, частей Индий получили мы немало писем и реляций, в коих сообщалось, что исполнение послания нашего, запрещающего обращать в рабство плененных в справедливой войне, привело к большему числу жертв среди туземцев означенных Индий, ибо, видя, что не берут их в плен и не обращают в рабство, как было принято раньше, стали они с большей дерзостию сопротивляться христианам и воевать противу них, в то время как наши подданные христиане, видя, что терпят убытки, ранения и убийства и сами убивают всех подряд, никакого прока для себя оттого не имея, и что не могут даже завести асьенды[21] для возмещения своих трат и убытков, стали бояться сей войны и перестали вести ее по причине вышеуказанного запрета…». Как видим, экономическая подоплека конкисты предельно ясна, а экономика, как было подтверждено не раз, увы, оказывается сильнее добрых намерений. И потому король восстановил право обращать в рабов пленников, взятых в «справедливой войне», хотя и запретил брать в рабство подростков моложе четырнадцати лет и женщин, а также продавать пленников на сторону.
На сей раз терпение лопнуло у папы, и в 1537 г. Павел III издал знаменитую буллу об индейцах, в которой гневно осудил тех, кто «под предлогом неспособности индейцев к восприятию христианского вероучения держит их в рабстве и угнетает и тиранит так, что со скотами и то обращаются лучше». Папа решительно заявил: «Индейцы, будучи полноценными людьми, не токмо способны воспринять христианскую веру, но и, как сообщили нам, приобщаются к оной с чрезвычайной охотой и быстротою». И потому, говорит папа, «данной нам апостолической властью мы приказываем и повелеваем, чтобы никого из индейцев ныне известных, ни тех, кого еще обнаружат христиане, даже если они пребывают в язычестве, не лишали свободы, их личного имущества и не обращали в рабство…».
Карл V в зрелости
Казалось бы: яснее не скажешь и не прикажешь. Однако главные баталии предстояли впереди.
Полемика ученых мужей об индейцах, о которой речь пойдет ниже, конечно, началась не в обозначенный период, а гораздо раньше, но пика своего достигла именно в 40-е годы XVI в. В немалой степени ее подстегнули завоевания Кортеса и Писарро, придавшие полемике особый ракурс. Действительно, до тех пор, пока речь шла о диких племенах под властью вождей и колдунов, можно было особенно не задаваться вопросом насчет испанских прав на власть. Но совсем иное дело — мощные государства со сложившимся аппаратом управления: по какому праву испанцы лишают власти тамошних правителей?
Полемика о Новом Свете сосредоточилась вокруг трех узловых проблем: власть папы, права туземцев и доктрина справедливой войны. Эти вопросы имели долгую и богатую предысторию в средневековой мысли и были предметом давних споров. Мы не станем погружаться в эти дискуссии, обозначим лишь их суть. Духовную власть папы над всеми христианами рискнул бы отвергать лишь тот католик, кто не боялся костра. А духовная власть над нехристианами? Как и в чем она выражается, если ее практически нет? Что же касается светской власти, то сказано было в Священном Писании: богу богово, а кесарю кесарево; и светские властители во все времена эту формулу весьма успешно доказывали на практике, вплоть до знаменитого Авиньонского пленения папы, когда французский король насильно удерживал папу во Франции в течение многих лет. Если же папа не обладает светской властью, то — уже применительно к Америке — по какому праву он подарил испанским монархам Новый Свет «со всем, что в нем имеется»?
Теперь о правах туземцев, то есть неверных. Английский теолог Джон Виклифф (1324–1384) утверждал, что с появлением Христа всякое человеческое владение справедливо лишь в том случае, если освящено Богом; в противном же случае оно противозаконно, из чего следует, что неверный или грешник не имеет права владеть чем-либо, в том числе не имеет и права на власть. Между тем еще папа Иннокентий IV (ум. в 1254 г.) признавал, что неверные на законных основаниях могут иметь владения и власть, и нельзя отбирать их добро, если они владеют им без греха. Чуть позже это мнение обосновал теолог Фома Аквинский (1225–1274), отделивший право божественное от права человеческого: последнее, говорил он, есть продукт всякого разумного существа, независимо от его вероисповедания. На Констанцком соборе (1415–1416) воззрения Виклиффа были осуждены. Но тогда выходит, что Моктесума, Атауальпа и прочие индейские правители и вожди владели властью, землями и добром по естественному праву, и получается, что Испания противозаконно лишила их этого, ссылаясь на противозаконный же папский дар.
