Но это смешение касалось только низшей шляхты, жившей на господарских землях. Высшая родовитая шляхта была вне поветов, т. е. она судилась самим великим князем и особо назначенными им лицами, она непосредственно вызывалась на сейм особыми листами и на войну выходила во главе своих почтов, т. е. отрядов, отдельно от мелкой поветовой шляхты. Общегосударственное значение имела воеводская власть, которая распространялась на родовитую шляхту в военном, финансовом и чаще — в судебном отношениях. Но и воевода был старостою-приказчиком по отношению к тем господарским дворам или волостям, которые по обычаю того времени приписывались к воеводству. В географическом отношении понятие поветов было чрезвычайно неопределенно — были поветы совершенно незначительные по пространству и населению и весьма большие.
Поэтому, ввиду предстоящих реформ, прежде всего, была строго определена единица политического и административного деления — повет.
Все государство было разделено на поветы и воеводства, причем было увеличено число поветов и воеводств. Все Великое княжество было разделено на 22 повета, сгруппированные в 9 воеводств, а именно: воеводство Виленское — поветы: Виленский, Ошмянский, Лидский, Вилькомирский и Браславский; воеводство Трокское — поветы: Трокский, Городенский, Ковенский и Упитский; земля Жомойтская; воеводство Полоцкое; воеводство Новгородское — поветы: Новгородский, Слонимский и Волковыский; воеводство Витебское — поветы: Витебский и Оршанский; воеводство Берестейское — поветы: Берестейский и Пинский; воеводство Мстиславское; воеводство Минское — поветы: Минский, Мозырский и Речицкий. Во главе каждого повета стоял город, по имени которого назывался повет. Однако, не все города получили значение поветовых центров. Так, в Виленском воеводстве в 16 в. были еще города Икажня и Дрисвяты, в Минском — Койданов, Радошковичи, Борисов, Логойск, Свислочь, Друцк; в Новгородском — Мстибогов; в Мстиславском, которое представляло собой остатки Смоленского воеводства, был целый ряд городов, кроме Мстиславля: Дубровна, Копысь, Шклов, Могилев, Быхов, Стрешин, Любеч, Вышгород. Также много их было в Витебском повете: Сураж, Ула, Чашники, Сенно, Лепель, Стрыжев и некот. др. Напротив, в тогдашней Жмуди совсем не было городских центров и сеймик первоначально собирался в господарском дворе Упите, а затем жмудской шляхте разрешено было государем выкупить заложенное скарбом Петькевичу господарское местечко Россиены, где и происходили с 1581 г. суды и сеймики, наряду с Поневежем, который сделался центром Упитского повета.
Повет сделался центром шляхетской жизни и шляхетских интересов — административных, судебных, политических и общественных. В каждом повете появились избы судовые для судебных заседаний. Вся шляхта целого повета представляла собой отдельный отряд войска под особой поветовой хоруговью, хоругви были разных цветов с гербом в центре. Все поветовые хоругви под начальством поветовых хоружих собирались под знамена воеводства, которое также имело значение военного деления. Все воеводства объединялись вокруг земской хоругви. К этому войску поветов присоединялось при общем военном сборе и войско двора господарского под особою дворною хоруговью. Во главе воеводства становился военачальник его — воевода, а во главе всего литовского войска — хоружий земский и гетман наивысший. Сверх поветового хоружия в повете были еще должностными лицами каштеляны (от латинского слова [castellum] нач[альник] крепости), находившиеся только в центральных поветах воеводств и заменявшие иногда воеводу, в остальных поветах поветовые маршалки. Назначение на уряды каштеляна и маршалка зависело от господаря, так как это были высшие должностные лица: каштеляны сидели в раде господарской, а маршалки, хотя не занимали места в раде, но считались в ближайшей должности для замещения мест в раде. Хоружие были выборные должности со времен земской реформы. По Статуту 1588 г., хоружие выбираются шляхтой из шляхтичей «оселых» в данном повете, причем господарю, по тогдашнему обычаю, шляхта представляет 4 кандидатов, из коих один утверждается «звирхностью господарской». Кроме указанных должностных лиц в поветах появляются еще судьи, о которых нам придется говорить ниже, наконец, повет является податной единицей. Подати собираются поветовыми бирчими, избираемыми шляхтою и сдают подати головному бирчему. Наконец, в повете имеется и представитель администрации в лице старосты, назначаемого господарем.
Староста был управителем господарских имений в данном повете, стоял во главе городского суда и имел значение административного лица, но, впрочем, с весьма слабыми и неопределенными функциями. Впрочем, наряду со старостами городовыми, т. е. председателями городского суда или иначе называвшимися «старостами судовыми», в некоторых местностях оставались и старосты несудовые, т. е. имевшие только значение администраторов великокняжеских доменов. Ко всему сказанному прибавим, что шляхетские поветы выполняли и функции административного характера. Но это наиболее слабая сторона организации государства, весьма мало развитая. Так, напр., если шляхтич не подчинялся приговору суда, то вся шляхта повета обязана была вооружиться, как на войну и двинуться под предводительством старосты против сопротивляющегося судебному декрету. Факты таких походов совершались не раз, но редко они приводили к желанному результату, потому что непослушные шляхтичи встречали поветников выстрелами из ружей, пушек и эта перестрелка охлаждала пыл поветовой шляхты к поддержанию судебного решения.
§ 3. СУДОУСТРОЙСТВО ДО РЕФОРМЫ
Как мы видели, земские реформы были связаны с реформой судоустройства, к которому мы сейчас и перейдем. Дореформенный суд в Литовско-Русском государстве отличался многими отрицательными чертами, вызывавшими ропот населения. Прежде всего, он был дорогим и, находясь в руках панов, представлял ряд чисто технических неудобств. Писатель половины 16 в. Михалон Литвин, отражая общественные взгляды на суд, характеризует его такими чертами: если тяжба ведется хотя бы за малейший клочок собственности, то платят судье не 10-ю часть, а 100 грошей, хотя бы спорная земля стоила меньше этой суммы. За всякого рода оскорбления и насилия судья получает штраф в том размере, в каком присуждает вознаграждение потерпевшему. Судья берет десятину за утверждение сделок и договоров. Автор приводит и много других случаев тяжелых судебных поборов и тонких изворотов и говорит: даже законы язычников запрещают торговать правосудием, у нас же обычай этот развился недавно, благодаря безнравственной привычке вельмож применять законы к своим выгодам; по их толкованию, никто не должен владеть таким имуществом, которое не приносило бы пользы чиновникам. Главные местные судьи, воеводы, обремененные многочисленными обязанностями, могут только в праздничные дни рассматривать тяжбы. Судьи не имеют мест для постоянных судебных заседаний и тяжущимся приходится переезжать с места на место в поисках судьи. При том часто судья не сам судит, а передает дело своим наместникам, которые мало приготовлены к судейскому делу. Это бытовая, житейская сторона суда. Но за нею выступает целый ряд серьезных технических неудобств в деле судоустройства.
Суд составляет первейшую обязанность великого князя и великий князь настойчиво пытается сохранить за собой эту прерогативу. Часть дел именем великого князя судится назначаемыми им судебно-административными органами — воеводами, наместниками, старостами, державцами, тивунами. Но строгого различия судебных инстанций не существует. На практике административно-судебные органы передоверяют суд своим заместителям. Но сверх того, в силу основной идеи о великом князе, как о судье по преимуществу, допускается длинный ряд изъятий, для разных категорий лиц в том смысле, что они подлежат суду великого князя в первой инстанции. Эта категория лиц весьма растяжимая и неопределенная. Сюда относится подсудность, основанная на частных привилегиях. Таким образом, ряд панских и княжеских фамилий имел в великом князе судью, которого они обременяли судом первой инстанции. Это были паны и князья, «которые не судятся в повете». Затем господарские врядники, начиная с высших панов рад и старост и кончая придворными чиновниками также подлежат непосредственному суду великого князя. Наконец, по взаимному соглашению тяжущихся, не освобожденных от местной подсудности, дело во всякое время могло перейти на суд великого князя. Сверх того, даже первый Статут, следуя в этом отношении предшествующему законодательству, изъемлет довольно длинный ряд дел из ведения местных судов и передает их непосредственному суду великого князя, напр., государственные преступления, преступления против суда и администрации, преступления по службе и некот. др.
