Руцина резко сбросила с себя одеяло и, не прикрывая своей наготы, выкрикнула:
- Ты никогда, князь, не будешь иметь успеха! Рюрик вздрогнул.
- Сколько пророчеств в последнее время, - с горечью произнес он и покачал головой.
- О каких пророчествах ты говоришь?! - еще больше разозлилась Руц.
- Я сегодня во время охоты подстрелил... хворого сокола.
Руцина ахнула.
- Не может быть! - с ужасом прошептала она, зная, о чем говорит это грозное предзнаменование. - < Хворый сокол и... летал?! - Руцина похолодела. Она мгновенно поняла, какая участь ждет ее и других жен, если предзнаменование сбудется.
- Летал! - горько подтвердил Рюрик. - И как красиво летал!
- Рюрик! - порывисто вскрикнула Руцина, вскочила с постели и бросилась к мужу. - Как я хочу тебе помочь! Отпусти меня к викингам! Я нынче же отплыву к ним и приведу войско!
- Пылкая моя Руц! - грустно перебил се князь. - Ты опоздала! - Он прижал к груди ее рыжеволосую голову, поцеловал ее и повторил: - Безнадежно опоздала! И сама это знаешь...
- Нет! - застонала Руц и обвила его руками за шею. - Нет, нет! - Она рыдала и не хотела поверить в то страшное предзнаменование, в которое не верить было уже нельзя, - Ты не оставишь нас, - причитала она, - ты не убьешь нас... - плакала Руцина.
В это время кто-то позвал: "Князь!" - и в одрину старшей жены Рюрика громко постучали.
- Нет! - закричала Руцина. - Я не отпущу тебя!
- Успокойся! - Рюрик с трудом оторвал от себя первую жену и подошел к двери.
- Что случилось? - спросил он, открывая дверь.
- Жито горит! - едва выговорил дворовый слуга дрожащими губами.
- Где?! - закричал Рюрик.
- За грабовой рощей, - вытирая мокрый лоб, ответил слуга.
Руцина ахнула.
- Буди дружину да пошли кого-нибудь за верховным жрецом, - приказал князь слуге и обернулся к Руцине: - Ну вот и третье испытание послал мне твой Христос, - хмуро сказал он.
- Господи! - простонала Руцина. - Неужели ты не понимаешь, что это испытание... всем нам.
- Одевайся! - закричал на нее Рюрик. - Ты остаешься главной в доме. Да смотри не вздумай обидеть Эфанду.
Он повернулся и быстро вышел из одрины со словами: "Торопятся германцы... Ох как торопятся!"
Руцина взвилась от последнего приказания мужа, но ответить ему ничего не успела - его уже рядом не было.
"Неужели это все же Христос послал нам испытание?" - думала Руцина, и душа ее сопротивлялась необходимости принять неизбежность жестокого испытания, посылаемого Всевышним Отцом, в которого она уверовала. Она смотрела в черный дверной проем и ждала чуда. Внезапно в проеме блеснул свет, и кто-то сказал сонным голосом:
- Руцина, что случилось? Все куда-то бегут, кричат...
Это Хетта, держа в руке факел, куталась в теплый длинный убрус и пристально вглядывалась в Руц. Старшая жена подняла руки и устало попросила:
- Убери факел, Хетта! Он делает тебя страшной. Хетта нашла на правой стене дружко и вставила в него факел.
- Закрой дверь, - попросила вторую жену Руцина и, когда та выполнила ее просьбу, устало добавила: - Надо бы и Эфанду поднять.
- Она уже идет сюда... Хетта не успела договорить, как скрипнула тяжелая дверь и в одрину вошла Эфанда. Она тревожно оглядела двух старших жен и тихо спросила:
- Что будем делать, Руцина?
Руцина растерянно подняла голову на младшую и любимую жену своего повелителя и так же тихо ответила:
- Не знаю, Эф.
Эфанда вздрогнула. Никогда еще она не видела старшую жену такой растерянной и беспомощной.
- Сейчас прибудет друид Юнка и совершит обряд заговора огня, нерешительно напомнила Хетта и вопросительно посмотрела на Руцину.
- Ну и что? - глухо произнесла та. - Мы все равно опоздали...
Эфанда и Хетта одновременно вскрикнули:
- Как опоздали?! Там... в огне... все погибли?! Руцина покачала головой.
- Ничего вы не поняли, - отрешенно проговорила она. - Хворый сокол летал!
В это время дверь одрины широко распахнулась, и на пороге появился молодой друид воды в голубой обрядовой одежде. Огромный железный поднос, покрытый льняным серым покрывалом, покоился на его руках. Рядом с друидом воды стоял молодой парасит с факелом в руках.
- Княгини готовы? - таинственным голосом спросил Юнка и обвел женщин насмешливым взглядом. На жреца воды никто не смотрел, и потому его дерзкий взгляд остался незамеченным.
- Готовы, - за всех ответила Хетта и первая сняла убрус с плеч, распустила волосы, вынув из них драгоценные заколки, и спустила рукава рубашки. Ее примеру последовали Эфанда и Руцина. Юнка медленно переводил тяжелый взгляд с гладких, цвета воронова крыла волос знатной кельтянки на рыжие кудри Руцины, а затем на легкие, светлые, чуть вьющиеся волосы Эфанды, завистливо оглядывая их полуобнаженные тела, и зло думал: "Их жизнь сейчас принадлежит мне! Что хочу, то и сделаю с ними..." Но в темном проеме двери блеснул свет факела, и на пороге одрины показался старый хромоногий Руги с двумя дворовыми слугами.
- Обряд заговора огня Бэрин велел справлять при мне, - громко заявил Руги и выдержал злобный взгляд друида воды.
- Слове верховного жреца - закон для меня! - ответил Юнка, заметно помрачнев, и поискал глазами, куда можно поставить поднос.
Руги пенял его взгляд и по-хозяйски, осторожно выдвинул на середину одрины маленький столик Руцины, предварительно сняв с него свечу.
Друид воды поставил поднос на столик.
- Огня! - приказал он параситу, и тот, сняв покрывало. поджег мелко наломанный хворост и черные угли, лежащие на подносе.
Все присутствующие взялись за руки и трижды обошли вокруг маленького костра. Затем по команде Юнки все остановились и резко выдвинули руки с широко растопыренными пальцами к огню.
- Ты, огонь, остановись! - медленно и торжественно проговорил Юнка, и все шепотом повторили за ним магические слова.
- Ты, огонь, жито не ешь! - продолжил Юнка, и опять все шепотом повторили за ним: - Ты, огонь, жито не ешь!
- Ты, огонь, не делай зла!
И все трижды повторили этот наказ друида воды.
- Огонь, умри! - громко выкрикнул Юнка, и все, еще раз вскинув руки к огню, застыли. Но языки пламени равнодушно лизали хрупкие палочки и не затухали.
- Нужна кровь! - мрачно проговорил Юнка.
- Бери мою! - взволнованно предложил Руги и протянул друиду правую руку.
Друид вынул из-под полы своей рубахи тонкую узкую металлическую пластинку и кинжал. Взяв управителя за правую руку, он поднес ее к огню и быстро прошептал какие-то слова. Затем друид прокалил над огнем кинжал и надрезал кожу на руке у старика. Руги ревностно наблюдал за всеми действиями друида воды.
Вот Юнка собрал кровь слуги на пластинку, затем прокалил ее над огнем и соскоблил в костер. Огонь затрепетал, съежился и мало-помалу на глазах у удивленных зрителей потух.
На некоторое время в одрине стало тихо. Женщины робко отступили от подноса, разогнули напряженные спины и облегченно вздохнули.
Боги приняли жертву. Огонь погас. Пожар за грабовой рощей был слаб. Юнка и сам был удивлен, что все закончилось так быстро.
- Да ты, никак, сожалеешь, что не пришлось прокалить и нашу кровь, насмешливо воскликнула Руцина, закутываясь в убрус. Эфанда и Хетта последовали ее примеру.
Юнка молча набросил на поднос льняное покрывало. Парасит взял свой факел и приготовился освещать дорогу жрецу.
Руги перенес столик Руцины к окну и прислушался к доносившемуся со двора шуму.
- Ба! - растерянно произнес он. - Да, никак, на дворе дождь вовсю льет!
* * *
Эфанда, как и все в поселении рарогов, была охвачена глубокой скорбью: вчера состоялось предание огню воинов, погибших в бою с коварными германцами, и нынче душа ее все еще пребывала в унынии от тяжкого горя рарогов. Скорбь ее была искрения и глубока, но мыслями она нет-нет да и возвращалась к Руцине. Эф ни о чем не спросила князя, когда он вернулся в ее одрину после посещения первой жены. Она не спала, ждала его, а потому знала, что пробыл он у Руцины недолго. Вчера же вечером одна из жриц любви намеками сказала ей о любви Руцины к Дагару. Не очень-то поверила ей Эфанда. Но, поразмыслив, вспомнила, что и сама не раз видела, как Дагар смущался, обращаясь к Руцине, прикасаясь к ее руке или подавая оброненный старшей княгиней убрус. Пожалуй, это меченосец влюблен в старшую жену, ибо взглядом своим она никогда не искала Дагара в толпе, не старалась остаться с ним наедине. Эфанда ревновала и жалела Руцину: она уже стара, хотя еще и говорят о ее красоте. Рюрик же принадлежит только ей, Эфанде. Но тут она вспоминала, как муж ее как бы ненароком, случайно брал Руцину за плечи, пытливо смотрел ей в глаза, затем, как бы с шутливой яростью оттягивал за волосы ее голову и зло рассматривал на ее шее красивый серебряный крестик с распятием Христа-спасителя. Руцина краснела, с вызоВОМ смотрела в глаза князя, ждала, когда он опомнятся, но он не сразу отпускал плечи жены. Чаще всего в таких случаях Руцина тут же уходила в свою одрину и никого не пускала к себе. А Эфанда, видя эти сцены, не знала, как ей вести себя при этом. Ясно, что Рюрик недоволен тем, что старшая жена его открыто показывается в поселении с крестиком на шее, поскольку князь не принимает христианство, но уж очень долго и откровенно пытливо смотрит он в глаза Руцины. Что кроется за этим взглядом? И как может вера в того или иного бога помешать двум людям любить друг друга? Вот и я, женщина, и мой самый дорогой и желанный мужчина, мы оба верим в Святовита; Сварога и Перуна. Но все это мужские божества! Они помогают мужчинам стать сильными, смелыми и ловкими. И слава богам! Мы, женщины, любим таких мужчин! Из-за них нам понятнее и ближе бог Радогост это бог блаженства! Бог, творящий радость! Он всегда со мной! Он во всем! В жесте руки, повороте головы, в моей летящей походке, в счастливом смехе! Во всем, что окружает меня! И во всем, что по праву принадлежит мне! И Рюрик получает от меня то блаженство, которое ниспослано мне Радогостом! И я должна делать все, чтобы мой бог не был на меня в обиде! Я кормлю любимых птиц Радогоста - гусей и голубей; содержу в чистоте свое тело и постель; не переедаю и не ем слишком жирную пищу; ухаживаю за цветами; знаю, когда собирать, лесные растения и как использовать их; слушаю поучения друидов и оберегаю свою душу от скверны. Вот ветер ревет за окнами и холодит людям душу. Я чувствую мятежную душу ветра и говорю с ним о том, что возмущает его. И ветер успокаивается! Он рад, что нашел разумную собеседницу, и уже больше не несет ненастья. Так же, как с ветром, я разговариваю с грозой и дождем, с морозом и огнем. Так велели друиды, так поступали наши матери и наши бабки. И это завет самой Природы! А Радогост - ее властитель! И потому для меня он выше Святовита. Эфанда замерла: открытие, только что сделанное ею, поразило молодую женщину. Но сказать об этом Бэрину или Рюрику она никогда не решится. Слишком смелым было то, что стало для нее откровением!
