3 января 1923 г., в той же статье, помешенной в газете «Правда», Владимир Сорин, призывая к систематическому изучению ленинизма, предложил создать в Москве Институт Ленина, деятельность которого заключалась бы в сборе любых материалов о Ленине и подготовке изданий его сочинений. Институт, где хранился бы архив Ленина, должен был стать научным центром по изучению работ вождя. Таким образом, ленинизм и Институт Ленина явились порождением агитационно-пропагандистского отдела Московского партийного комитета. Возглавлявший этот отдел Владимир Сорин прекрасно сознавал важность превращения Ленина в политический символ.
В начале апреля 1923 г. Десятая конференция Московской партийной организации единогласно решила учредить в Москве Институт Ленина по случаю 25-й годовщины основания Российской коммунистической партии[306]. Во главе Института встал Каменев, Председатель Московского Совета. Официальное открытие Института состоялось только в 1924 г., однако подготовительная работа началась летом и осенью 1923 г.[307] 8 июля 1923 г. Сталин, как секретарь ЦК, и Каменев, как глава Института Ленина, опубликовали в «Правде» обращение к читателям. Всех граждан, имевших у себя письма, записки и любые материалы, связанные с Лениным, просили передать их в Институт. Авторы обращения заверяли тех читателей, которые не желали расставаться с оригиналами, что они будут скопированы и возвращены владельцам. Бумаги можно было присылать даже в запечатанных конвертах — с указанием даты, когда разрешалось их вскрыть. Одновременно Центральный Комитет обратился к секретарям всех партийных комитетов с просьбой назначить ответственного работника, единственной обязанностью которого был бы поиск в архивах любых документов, так или иначе связанных с Лениным. Следовало делать копии, а сами оригиналы отсылать в Москву. Членам партии напоминалось, что «каждый клочок бумаги» с автографом или пометами Ленина может явиться существенным вкладом в понимание личности великого человека. Спустя шесть недель об этом говорилось и в заметке Л. Каменева и А. Аросева, заведующего рукописным отделом Института: «Всякую бумажку, напечатанную на машинке, если под ней стоит подпись В. И. Ленина», следует направлять в Институт[308].
К середине августа Институт получил большое количество искомых документов[309], однако родственный Институт Истории партии должной поддержки ему не оказывал. Сотрудники провинциальных филиалов этого учреждения требовали от местных администраторов направлять материалы не в Институт Ленина, но непосредственно к ним самим. Институт Ленина выступил с просьбой приостановить этот процесс и направлять все материалы в Москву[310]. В конце августа Институт Ленина объявил о своем расширении. Началась подготовка к открытию музея Ленина, размешенного в одном здании с Институтом. В музее предполагалось сосредоточить значительное число фотографий и кинолент. Институт Ленина усиленно собирал также различные художественные изображения вождя — рисунки, картины, гравюры и бюсты[311]. Планировалось также устроить в музее выставку подлинных рукописей Ленина.
Несмотря на важное значение, какое придавалось организации Института Ленина, деятельность его осложнялась финансовыми затруднениями[312]. В сентябре почти все сотрудники Института работали на общественных началах. Однако вскоре положение изменилось: Институт Ленина, находившийся ранее под юрисдикцией Московского Совета, был передан в ведение Центрального Комитета партии. Каменев сохранил за собой пост директора Института; был образован Совет, в который первоначально вошли Сталин, Зиновьев, Бухарин, Аросев и Крупская[313]. На следующий день после обнародования состава совета «Правда» поместила статью, приветствовавшую передачу Института Центральному Комитету. В статье делалась ссылка на трудности, связанные с поиском ленинских материалов, и выражалась надежда на то, что авторитет ЦК будет способствовать упрочению Института[314]. О причинах подобной рокировки остается только гадать. Возможно, Каменев просил об этом ввиду недостатка средств, выделяемых для Института, который не обладал, по его мнению, необходимым престижем. Однако вполне логично предположить, что Сталин, сосредоточивший к тому времени в своих руках значительную власть, предложил Каменеву перейти под покровительство ЦК. Генеральный секретарь партии давно уже знал о безнадежном состоянии Ленина; по-видимому, он считал полезным сохранять контроль над учреждением, ведавшим зарождением ленинского культа.
Какова бы ни была причина этой организационной перемены, осенью 1923 г. Институт Ленина сообщил о том, что деятельность его развивается удовлетворительно. Редакционный отдел начал составление сборника документов под названием «К истории программы РКП». Публиковались также сборники речей о Ленине Бухарина, Луначарского, Семашко и других. Наиболее важным начинанием была подготовка к печати полного собрания сочинений Владимира Ильича Ленина[315].
Продолжалась работа и над музейными экспозициями. Готовился к открытию зал, стены которого украшали фотографии вождя. Многие из этих снимков, относящихся к детству и юности Владимира Ульянова, известны теперь каждому советскому гражданину. Но в 1923 г. они являлись еще редкостью. Большинство фотографий, обнародованных до того времени, относились к послереволюционным годам, что вполне закономерно: существует обычная практика знакомить широкие массы населения с обликом главы государства посредством распространения его фотографий. Однако Ленин стоял на краю могилы, и изготовление его новых портретов было делом невозможным. Фотографии прошлых лет помогали составить целостное представление о жизненном пути вождя.
Музей располагал почти тремя сотнями экспонатов[316]. Помимо фотографий, сюда включались плакаты с изображением Ленина, отдельные рукописи, копии рукописей, различные портреты, ручные изделия, вдохновленные образом вождя, и огромное количество поднесенных ему подарков. Некоторые подарки — преимущественно оружие и безделушки — были выставлены на обозрение в застекленной витрине посреди зала. Здесь находились также памятные веши, связанные с церемонией открытия мемориальной доски у Кремлевской стены в 1918 г. Вспомним тогдашнее замечание Ленина, предложившего передать использованные им ножницы в музей[317]. Ножницы были на месте: они хранились теперь в музее Ленина.
Любопытно, что подарки Ленину были включены в экспозицию музея, основанного с целью ознакомления трудящихся с личностью великого вождя. Предметы эти не обладали художественными достоинствами, и при отборе их ответственные лица руководствовались исключительно политическими соображениями: они должны были служить осязаемыми, вещественными подтверждениями народной любви к Ленину. Ленин получал множество подарков — как во время болезни, так и до нее. Как правило, подарки преподносились от организаций — от заводов, местных партийных комитетов, военных подразделений, школ. Часто дарили продовольствие или одежду.
Институт Ленина призван был координировать усилия по пропаганде личности и наследия вождя. В 1923 г. Институт являлся также центром агитационной кампании, направленной на поддержку смычки — союза рабочих и крестьян, на котором основывалась в период промышленного кризиса новая экономическая политика. Осенью 1923 г. в Москве была развернута гигантская сельскохозяйственная выставка-ярмарка. Ожидался приезд в столицу сотен тысяч крестьян, и специально для них организаторы подготовили пропагандистское новшество — первый ленинский уголок.
За четыре месяца до открытия выставки печать связала это событие с Лениным, опубликовав копию приветствия Ленина, написанного им собственноручно — неровным, хотя и разборчивым почерком[318]. Факт подобной публикации — всего лишь спустя шесть недель после постигшего Ленина удара — не должен вызвать удивления: выставку предполагалось провести годом раньше, и письмо Ленина было написано в ноябре 1922 г.[319]. Публикация письма в виде факсимиле призвана была подтвердить способность вождя к работе и, кроме того, связать его с предстоящим мероприятием.
Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка открылась 19 августа 1923 г. Ленин был прикован в Горках к постели неизлечимой болезнью, однако, несмотря на это, его присутствие на выставке должно было ощущаться всеми. Вот, к примеру, следующее свидетельство:
«На главном партере выставки над красиво расположенными пальмами и морем гармонично разбросанных цветов возвышается сотканный из сотен тысяч живых растений портрет богатыря. Это — товарищ Ленин. Да, это он, Ильич, с его проницательным, спокойным взором и чуть играющей на губах иронической улыбкой»[320].
