Утверждение исследователей ферганского населения Марии и Владимира Наливкиных, что местные евреи отличаются от мусульман только пейсами и «вечно синими от краски руками»[612], больше подходит для середины 1870-х годов. В результате более поздних переселений, как следует из данных администрации Ферганской области, к 1891 году среди 176 самостоятельных бухарскоподданных евреев было только 48 ремесленников и рабочих (27,3 %), а торговцев – 112 (63,6 %). Было также четыре учителя (2,3 %) и двенадцать лиц без определенных занятий (6,8 %). Но процент торговцев не был одинаков по всем уездам. Так, в Кокандском уезде они составляли 76,3 %, а в Наманганском – 35,3 %[613]. Следует также отметить, что занятие крашением приносило семье бухарских евреев, как пишет русский этнограф Николай Кирпичников, 200–280 рублей в год[614]. Это был доход чуть ниже среднего, но позволявший такой семье безбедно существовать. Но надо принять во внимание, что Кирпичников исследовал ситуацию в Самарканде, где подавляющее большинство бухарских евреев жили давно, а в Фергане таких было мало. И потом, большое число переселенцев-красильщиков наверняка создавало высокую конкуренцию среди них самих.
Хотя новый закон предусматривал пятилетнюю отсрочку лишь для крупных предпринимателей, местная администрация по-прежнему давала разрешения на пребывание в крае также ремесленникам и мелким торговцам, считая их «невредными». Военный губернатор Ферганской области Андрей Чайковский (находившийся в должности в 1898–1901 годах) в 1900 году выдал 124 таких разрешения евреям – подданным Бухары. Из этих разрешений по меньшей мере несколько десятков были выданы мелким торговцам, а также мясникам, поварам, учителю, писарю, кучеру и банщику[615]. В Самарканде местная администрация в 1908 году допустила на жительство евреев – подданных Бухары, среди которых, кроме торговцев, было несколько меламедов (учителей в еврейской школе), портных, парикмахеров, рабочих, один шапочник и один штукатур[616]. Выдаче разрешений на проживание предшествовала переписка, сопряженная со сложной бюрократической процедурой. Как правило, бухарскоподданные евреи подавали прошения о разрешении им проживания в одной из областей края на имя русского политического агента в Бухаре. Тот пересылал запросы в соответствующие областные правления. Последние в свою очередь пересылали запросы уездным начальникам тех населенных пунктов, в которых проживали просители. Обычно бухарские евреи получали положительные характеристики и им, после обратной канцелярской переписки, разрешалось годичное проживание в Туркестане. По истечении года вышеописанная бюрократическая процедура производилась заново.
Бухарские евреи (Landsdell H. Die Juden von Buchara // Ost und West. 1903. No. 9. P. 631)
Согласно приведенным в таблице 6 данным, в Ферганской области в 1899 году семьи бухарскоподданных евреев насчитывали 755 человек. За удовлетворенными в 1900 году 124 прошениями стояли главы семейств, а не вообще все взрослые мужчины, которых было в этих семьях 211 человек[617]. Допуская, что средняя семья бухарскоподданных евреев в Ферганской области в связи с резким ростом среднего материального уровня в 1890-х годах выросла с 3,65 человека в 1891 году[618] до четырех человек в 1900-м, можно предположить, что эти 124 прошения охватывали 496 человек. Получается, уже сразу после выхода закона 1900 года две трети (66 %) евреев этой категории получили временное разрешение остаться в Ферганской области.
Позволяя временно пребывать в крае многим поселившимся там прежде евреям – подданным Бухары, администрация старалась ограничить приток новых переселенцев. Из трех глав семейств бухарских евреев, получивших в 1900 году отказы в проживании на территории Ферганской области (1,76 % от всех бухарских евреев, подавших просьбы), двоим было отказано потому, что местная администрация и политический агент не имели никакой информации об их предшествующей деятельности[619]. Отсюда следует, что эти бухарские евреи прежде не проживали в Туркестане и поэтому уже не могли в нем поселиться.
В Сырдарьинской области администрация тоже либерально отнеслась к бухарскоподданным евреям, разрешая оставаться в Туркестане тем из них, кто торговал до 1 июля 1900 года, а также подавшим обжалования в Сенат на постановления областного правления об отказе признать их туземцами. Вместе с тем выселялись бухарскоподданные евреи, проживавшие в крае вообще без бухарских паспортов или без визовой отметки в них Российского политического агентства в Бухаре[620]. В Сырдарьинской области, так же как и в Ферганской, администрация не соглашалась давать разрешения на годичное проживание бухарскоподданным евреям, не занимавшимся торговлей в крае до выхода этого закона[621].
Наряду с евреями – бухарскими подданными, получавшими официальные разрешения властей на проживание, в крае всегда находились бухарскоподданные евреи, жившие в нем нелегально. После выхода закона 1900 года местная администрация начала строже следить за прибытием в Туркестан евреев из Бухары. Поэтому такие евреи, прежде проживавшие в крае и скрывавшие отсутствие визированных паспортов, начали добиваться официальных разрешений на проживание. Многие из них в этом преуспели – только так можно объяснить рост числа бухарских евреев, получивших от русских властей визы для временного проживания после выхода закона 1900 года. Ведь евреям, вновь прибывшим из эмирата, администрация в те годы уже не давала разрешений на проживание в крае. Если за 1898 год администрация всего края завизировала 168 паспортов глав семейств, то за 1900-й – только в одной Ферганской области разрешение на пребывание получили, как указывалось, 124 главы семейств[622].
Несмотря на возросшие усилия по выявлению бухарскоподданных евреев, нелегально находившихся в Туркестанском крае, некоторой их части удавалось ускользнуть от администрации. Свидетельством тому служат письма военных губернаторов Ферганской и Сырдарьинской областей за 1909 год в канцелярию генерал-губернатора – в них авторы сетуют на плохой учет бухарскоподданных евреев[623].
Некоторой компенсацией бухарскоподданным евреям за ограничение их прав проживания в крае стало увеличение срока, в течение которого они могли находиться по торговым делам в Москве. Имея право на полуторамесячное пребывание в этом городе, бухарские евреи во время визита военного министра Куропаткина в Бухару просили его содействовать увеличению срока их пребывания в Москве до шести месяцев в году[624]. Вряд ли из этого что-то вышло, поскольку Куропаткин чрезвычайно предвзято к ним относился. Но они добились успеха в Политическом агентстве в Бухаре, глава которого, Игнатьев, действительно поддержал эту просьбу в ноябре 1901 года. Благодаря его поддержке министр внутренних дел по соглашению с московским генерал-губернатором в мае 1903 года разрешил бухарским евреям – иностранным подданным, имевшим значительные торговые дела с Россией, ежегодное трехмесячное пребывание в Москве[625].
Получение этой льготы было очень важным для бухарскоподданных евреев-предпринимателей. Многие из них регулярно посещали внутренние районы России. В 1898 году 254 бухарских еврея получили разрешения на въезд по торговым делам в Европейскую Россию. Большинство из них обладали относительно небольшими собственными капиталами, не превышавшими 10 тыс. рублей. Лишь пятая часть этих предпринимателей были действительно богатыми. Среди них выделялись компании Календаря Юшаева с братьями и Пинхаса Шамуилова с братьями, располагавшие собственными капиталами в 0,5 млн рублей каждая, а также Сиона Пинхасова, Давида Мусаева, Йоханана Ибрагимова, Боруха Мовашева с капиталами в 200 тыс. рублей каждая.
Подавляющее большинство бухарскоподданных предпринимателей-евреев вели торговлю с годовыми оборотами на десятки тысяч рублей. На их фоне особенно крупными торговыми оборотами выделялись торговые компании братьев Иссахаровых, Пинхаса Рыбакова, Пинхаса Шамуилова с братьями (по 0,5 млн рублей у каждой), Календаря Юшаева с братьями, Йонатана Софиева с братьями и Або Худайдатова (по 300 тыс. рублей у каждой)[626].
Продолжительная процедура получения разрешений на въезд в край мешала предпринимательству и ставила бухарскоподданных евреев в невыгодные условия по сравнению с торговцами-мусульманами. Поэтому, ободренные увеличением ежегодного срока пребывания в Москве, они попытались добиться от местной администрации прежнего порядка выдачи разрешений на въезд в Туркестан, т. е. без сбора сведений о «вредности» того или иного еврея. Но эта попытка ни к чему не привела[627].
