В статье «Год Великого перелома» Сталин отметил: «В 1928 году посевная площадь совхозов составляла 1425 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых более 6 млн. центнеров (более 36 млн. пудов), а посевная площадь колхозов составляла 1390 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 3,5 млн. центнеров (более 20 млн. пудов). В 1929 году посевная площадь совхозов составляла 1816 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 8 млн. центнеров (около 47 млн. пудов), а посевная площадь колхозов составляла 4262 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 13 млн. центнеров (около 78 млн. пудов)». Как видим — за год площади коллективной обработки земли увеличились примерно в 2,5 раза.
Здесь с цифрами по колхозам и совхозам всё верно — Сталин ничего не соврал, возможно — немного приукрасил, но он соврал в том, что по понятным причинам умолчал главное — насколько всего, помимо ещё куцых земель колхозов и совхозов, сократились посевные площади. Если бы он эти некрасивые цифры озвучил бы, то не утверждал бы опрометчиво, что «в наступающем 1930 году товарная продукция зерновых в совхозах и колхозах составит свыше 400 млн. пудов». Не составила, и в последующие годы не составила, только в 1938 году составила, а по остальным основным показателям сельского хозяйства — и до смерти Сталина не составила.
Соответственно, можно только горько поморщиться, прочитав в конце статьи бравурное утверждение Сталина: «Более того, можно с уверенностью сказать, что благодаря росту колхозно-совхозного движения мы окончательно выходим или уже вышли из хлебного кризиса. И если развитие колхозов и совхозов пойдет усиленным темпом, то нет оснований сомневаться в том, что наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире». Ещё долгие годы после смерти Сталина Хрущев и Брежнев будут закупать за границей у капиталистов зерно и пытаться восстановить поголовье скота до уровня в далеком прошлом.
Посмотрим на некоторые итоги 1929 года. На 16 съезде партии в 1930 году Сталин озвучил тенденцию раскулачивания, уменьшения доли кулаков — «в 1927/1928 году 8,1%, в 1928/1929 году — 6,5%, в 1929/1930 году — 1,8%». Итак, из 120 миллионов крестьян к 1928 году было примерно 10 миллионов кулаков, соответственно в 1928 году раскулачили около 2-х миллионов казаков, а в 1929 году раскулачили примерно 5,5 миллионов кулаков, итого на конец 1929 года — 7,5 млн. раскулаченных. На 1930 год Сталину осталось раскулачить оставшуюся четверть кулаков — примерно 2,5 миллиона.
В связи с раскулачиванием можно заметить, что П.А. Столыпин реформировал сельское хозяйство, решая экономические и социальные проблемы, совсем другим путем — расширял посевные площади за счёт расселения крестьян на свободных землях, делая упор на самых талантливых хлеборобов, и результаты у него были впечатляющими. Столыпин в Госдуме 5 декабря 1908 года говорил: «Главное, что необходимо, это когда мы пишем закон для всей страны, иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых». А Сталин в данном случае поступал совершенно по-другому — сильных и разумных раскулачивал, ликвидировал или ссылал, а слабых и пьяных объединял в колхозы, надеясь повысить их производительность труда и урожай за счёт коллективной организации и за счёт техники, за счет тракторов надеялся сильно увеличить посевные площади, что в конце 30-х ему удалось совершить.
Единственное, что было общим у Столыпина и Сталина — это желание заселить, освоить огромные восточные территории страны. Вот два разных примера заселения Сибири. В первом — вспоминает как до 1917 года из перенаселенных белорусских деревень крестьяне переезжали в Сибирь Изотова Дарья Максимовна (1909 г):
«Сначала в Сибирь поехали ходоки смотреть места с хорошей плодородной землей. Присмотрели, вернулись за нами. Батюшка дал нам благословение ехать и основаться на землях Сибири. Это было в 1916 г. Я тогда была ещё совсем маленькой девчушкой. Но помню весь переезд. Мы ехали всей деревней, 12 семей. Приехали в Сибирь летом. Поселились в деревне Ивановке под Новосибирском. Помню, как мы шли пешком 25 км. Лето! Жара! Много было малых деток. Было очень тяжело. Но в то время на дорогах было ещё, слава Богу, спокойно. О революции никто не говорил. А в Сибири и вовсе было глухо. Года через два-три и к нам стали приезжать каторжники. Но мы с ними не общались. Место нам очень понравилось. Здесь было очень много дичи: куропатки, глухари, дикие гуси, утки.
Как только приехали, мужики наши стали пятистенки рубить. Завели, конечно, своё хозяйство. Сначала купили корову. Через три года у каждого хозяина не меньше шести коров стало. Скотины держали много. Деревня была середняцкой. Жили мы не совсем богато, но в достатке. Жили дружно. В домах стояли русские печи. В них мы пекли, жарили, парили. Сладости для детей были самые разные: плюшки с сахаром, крендельки, ватрушки с лесной ягодой, костяникой, брусникой, грибами. Очень рано, в 17 лет, я вышла замуж и жила в семье мужа. Они были тоже, как и мы, середняками. Иван меня очень сильно любил. И я его. Бывало, едем с сенокоса, заберемся на воз, обопремся на локоть и смотрим друг на друга. Люди нас называли близнецами. Мы были с ним, как не разлей-вода. До свадьбы мы с ним дружили три года. Дружили по совести. Домой к друг другу не ходили, не то, что сейчас. Нигде не ночевали, не шарились. Зимой собирались большой компанией у кого-нибудь дома». Всё это человеческое счастье Дарьи Максимовны закончилось с коллективизацией: «Ой, сколько я тогда натерпелась и насмотрелась! Страшно вспомнить! Не забирали только кур».
К тому же столыпинские крестьяне получали помощь от государства на переезд и чтобы обжиться; кстати, сталинских также перевозили за государственный счет…
Второй пример освоения Сибири, — вспоминала Ярокалова Евдокия Никифоровна (1906 г. рожд. из Кировской обл.): «Мы с мужем жили со свекром, свекровью и шестью детьми. Два брата мужа были женаты, имели по четверо детей, две дочери были замужем. Одна из них с мужем и ребенком жила тоже с нами. Все жили одной семьей. Держали 12 коров с приплодом, много овец, свиней, гусей и кур. Имели весь свой инвентарь.
Пришли за нами в марте. Разрешили взять с собой только по узлу. Поэтому мы понадевали на себя как можно больше одежды, завернули детей. Запрягли наших же лошадей в сани, и свезли нас на станцию. Там погрузили в вагоны для скота и повезли. Везли до Новосибирска целый месяц. Кормили редко, бросали нам только хлеб и воду. Свекровь и дети умерли в дороге. Их вынесли из вагона на какой-то остановке. Где и как они похоронены, мы не знали. Да и похоронены ли.
В Новосибирске нас посадили в телеги, вывезли в тайгу и там сбросили вместе с нашими пожитками. Ночью было холодно. Мужики стали валить пихты, осины и рубить избы. Из нашей деревни согнали сюда же Рыловых, Жуковых. Мы с ними были родственниками. Из соседней деревни сюда же сослали еще три семьи. И стали мы вместе валить лес, корчевать пни. Взборонили землю, посадили хлеб, да картошку. Птиц убивали, разоряли их гнезда, варили похлебку, ели папоротник. Летом бабы пошли наниматься в соседний колхоз. Работали за трудодни».
Задам риторический вопрос: «Разницу между методом освоения сибирских земель Сталиным и Столыпиным видите?». Вопрос-то не праздный, потому что некоторые сталинисты в положительном ракурсе сравнивают Сталина со Столыпиным в аграрном вопросе, Сталин чуть ли не продолжатель столыпинской реформы.
Количество крестьян, вступивших в колхозы в СССР: в 1928 г. — 1,7% — примерно 2 млн. крестьян, а в 1929 году по разным данным от 4,5 до 6,5% — то есть максимум 7,8 миллионов крестьян, что примерно соответствует количеству раскулаченных, мы наблюдаем взаимозамену.
Мы имеем дело со средними цифрами, а в отдельных местах отдельные ударники коллективизации имели другие показатели коллективизации, например, рьяный комиссар Мендель Хатаевич коллективизировал на Средней Волге 41% крестьян, за этот трудовой подвиг этого славного еврея Сталин затем перевел коллективизировать Украину, а русский ударник коллективизации — родившийся в Париже Б.П. Шеболдаев на Нижней Волге коллективизировал 67% крестьян, затем Сталин его перебросил коллективизировать казаков вместо «героя» коллективизации А. Андреева в Северо-Кавказском крае.
Если в период мирной коллективизации — в 1928 году доля хлебозаготовок составляла 14,7% от валового сбора, то в «боевом» 1929 году она увеличилась за счет увеличения налогов, штрафов и грабежа почти в два раза.
В своём выступлении «К вопросам аграрной политики СССР» на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года Сталин говорил: «У меня в руках известная таблица известного статистика т. Немчинова, опубликованная в моей статье «На хлебном фронте». Из этой таблицы видно, что в дореволюционное время помещики «производили» не менее 600 млн. пудов зерновых хлебов. Кулаки по этой же таблице «производили» тогда 1900 млн. пудов хлеба. Беднота же и середняки по той же таблице производили 2500 млн. пудов хлеба (всего — 5000 млн. пудов. — Р.К.).
