Почему же не удались две попытки десталинизации? Почему терпит полный крах уже третья попытка, которая связана с 90-ми годами?
Мнение по этому вопросу Юрия Афанасьева:
Мне кажется, что тут самое главное заключается в целеполагании. То есть и Хрущев, и Горбачев, и теперь уже Путин — они на самом деле хотели спасти эту систему. Они хотели спасти сталинскую систему. Но в случае с Путиным здесь есть одно добавление. Дело в том, что если сталинская система была построена преимущественно на коммунистических идеях со стороны властей и руководства, то теперь сюда примешиваются уже большие деньги. Огромные деньги. И здесь картинка стушевывается. Здесь уже не идея, а как себя спасти и как капиталы свои спасти. Если все-таки Хрущев и Горбачев пытались спасти систему — назовем это сталинской, социалистической системой, советской — пожалуйста, то сейчас спасают, по сути, ту же сталинскую систему, но к этому примешались огромные капиталы. Но все-таки остается одно: целеполагание. И никогда никто не ставил вопроса о том, как перевернуть эту пирамиду, как сделать так, чтобы базовой ценностью стал человек, а на службе у него было бы государство.
Ни одна десталинизация не била в корень сталинского стиля правления! И это самое главное. Сталинистские стереотипы сознания оказались очень сильны, но положение тем не менее совсем не безнадежно. Простая вещь — культура. Есть ли хоть одно значительное сталинистское произведение культуры? А вот антисталинистких — море.
Может быть, это связано с тем, что та самая «прослойка», как называли интеллигенцию, по определению не приемлет насилие и тоталитарный режим? Если бы. Интеллигенция часто обожает, эстетизирует насилие и унижение самой себя. Но даже с этой мазохистской компонентой все равно серьезных произведений сталинизма не случилось. А вот В. Шаламов, А. Солженицын, Б. Пастернак, А. Ахматова и В. Гроссман у нас есть.
Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Сталинская система с твердой рукой хороша для России? Или она нехороша и требуется удар в корень, чтобы мы могли двигаться дальше?» Результат: заявили, что сталинская система хороша для России, 20,9 % ответивших (что совпадает с данными «Левада-центра» о том, что твердых сталинистов в России примерно 20 %), а 79,1 % ответивших уверены, что эта система не полезна для России.
Путин с некоторым раздражением говорил: «Вот некоторые поднимают тут вопрос о каком-то целеполагании». У нас же, мол, цели определены и зафиксированы: свобода, семья, право, частная собственность. Какие вам еще цели? А новый президент говорит, что в момент, когда надо решать проблемы выхода из кризиса, надо заниматься сферой экономики, финансами и налогами, то есть техническими задачами, все эти разговоры никому не нужны. А вот когда у нас это получится, вот тогда уже можно будет говорить и о каких-то глубинных структурных изменениях.
Но мы никогда не выйдем из этого кризиса, если будем решать только технические задачи. Конечно, никто не говорит, что этим заниматься не надо. Но если стоит вопрос о том, что первично и как сделать человека свободным (а это должно быть национальной задачей номер один), то это нельзя «задвигать» свободу и человеческое достоинство на какое-то 10-е или 15-е место.
В мировой истории было два случая преодоления такого кризиса, о котором мы сегодня говорим, или равного ему по масштабу. Это были Германия и Япония. Но не надо забывать, что при этом они выходили из кризиса с помощью оккупационного режима западных держав. И в Японии милитаристскому периоду, а в Германии гитлеровскому периоду все-таки предшествовали десятилетия существования парламента и многопартийности, то есть правового государства.
Надо учитывать опыт истории. А российский опыт истории говорит, скорее всего, о том, как не надо делать. Если мы хотим на самом деле найти какой-то позитивный выход из сегодняшнего положения, надо понимать, что традиционная Московия — это ордынство, от которого мы так и не избавились. А это говорит о том, что Россия находится в гораздо более тяжелом положении, чем Италия, Испания и еще кто-то. Только этим надо не гордиться, а осознавать и идти дальше. Но без этого осознания мы ничего не сделаем. Ничего не получится.
И еще один важный момент. Когда мы говорим о разных волнах десталинизации, именно разоблачение культа личности уводило нас от сути проблемы. Оно делало акцент на одной личности и уводило от вопросов о системе. Ведь в самом деле, не в персонаже дело. Сталин был довольно заурядным диктатором, и ничего такого особенного в нем не было. Кроме, может быть, предельной жестокости и довольно высокого уровня азиатской хитрости. Но речь должна идти о сталинизме как о системе. Ибо эта система себя раз за разом воспроизводит.
Родится ли эффективная оппозиция и почему безмолвствует народ?
[27]
Годы идут, а воз, что называется, и ныне там. Политики, которых принято называть лидерами оппозиции, создают одно движение за другим, вслед за одним звучным названием организации появляется следующее, а антураж и результат примерно тот же: оппозиции как не было, так и нет. Акция протеста с несколькими десятками пробитых голов уже считается удачной, тем более что и другая команда в этой игре неизменно следует правилам: любое мероприятие оппозиции неизменно сопровождается десятками машин милиции и ОМОНа и превентивными задержаниями и арестами. В итоге все довольны: власть имеет все основания сказать, что оппозиции не существует, а оппозиция — заявить о своей значимости и страхе, которые перед ней испытывает власть. При этом некоторые из лидеров оппозиции уже сошли с дистанции: Ирина Хакамада, например, заявила, что ушла из политической жизни.
А вот Гарри Каспаров пришел в политику. Вот так у нас складываются судьбы оппозиционеров. Но почему это происходит? Не рано ли ушла Хакамада? Не поздно ли пришел Каспаров?
Мнение по этому вопросу Ирины Хакамады, писателя и телеведущей:
Я ушла, отвечая на требование народа. Народ сказал: Ира, уходи, все вы замараны тем, что произошло со страной в 90-е годы, все было неправильно, и вам всем пора уходить. Это первая причина. А вторая причина заключается в том, что я была бизнесменом, преподавателем политэкономии, я работала в парламенте, была министром, вице-спикером, сейчас я пишу книги, веду программы и мастер-классы. Но что это все объединяет — это то, что человек создает мир внутри себя и он является главным. Что ты захочешь, то и будет. Самое главное — понять, что ты хочешь. То есть для меня человеческая личность и ее саморазвитие являются приоритетными. Так вот, моя личность, мой мир внутри сказал: все, больше не хочу. Эта история для меня закончена.
Мнение по этому вопросу Гарри Каспарова, лидера «Объединенного гражданского фронта», политика и экс-чемпиона мира по шахматам:
Шахмат было очень много, но в какой-то момент человек должен действительно думать о новых горизонтах. Я об этом задумывался еще задолго до своего решения оставить профессиональные шахматы — потому что решения такого масштаба не принимаются за ночь. Я об этом задумывался, и то, что творилось в стране, подталкивало меня к принятию именно такого решения. Мне казалось, особенно в 90-е годы, что в стране все образуется. Но постепенно становилось очевидно, что ничего не образуется, более того, все начинает ухудшаться. А когда происходили такие вещи, как «Норд-Ост», Беслан, дело ЮКОСА, стало понятно, что надо принимать решение: можешь ли ты оставаться безучастным? А в моем конкретном случае это означало бы просто, что надо уезжать и заниматься своим делом в другом месте, потому что видеть и терпеть это невозможно. Либо включаться в борьбу с тем кошмаром, в который погружает Россию правящий режим. По-видимому, по своему темпераменту я другого решения принять не мог, и в 2005 году я решил заняться политикой…
Я боюсь даже употреблять слово «политика», потому что все-таки политика подразумевает какой-то иной набор инструментов и целей. Мы все-таки сейчас боремся в России не за то, чтобы выигрывать выборы, а за то, чтобы выборы в принципе состоялись. Это несколько иная задача, она является в какой-то мере еще и правозащитной деятельностью. И борьбой с достаточно уже очевидным жестко-авторитарным режимом. И это тоже соответствует моим представлениям о том, что я должен делать.
Эффективна ли сейчас оппозиция? Как бы к этому ни относиться — с плюсом или с минусом — но в Молдавии или Грузии мы видим тысячи людей, которых оппозиция с одной или другой стороны может вывести на улицы, чтобы выдвинуть какие-то лозунги. А в России, когда проводятся оппозиционные акции, в лучшем случае сотни людей выходят. А посему оппозицию часто упрекают в неэффективности. Как же объяснить тот факт, что российская оппозиция пока не может обеспечить себе массовой поддержки?
