Я боюсь даже употреблять слово «политика», потому что все-таки политика подразумевает какой-то иной набор инструментов и целей. Мы все-таки сейчас боремся в России не за то, чтобы выигрывать выборы, а за то, чтобы выборы в принципе состоялись. Это несколько иная задача, она является в какой-то мере еще и правозащитной деятельностью. И борьбой с достаточно уже очевидным жестко-авторитарным режимом. И это тоже соответствует моим представлениям о том, что я должен делать.
Эффективна ли сейчас оппозиция? Как бы к этому ни относиться — с плюсом или с минусом — но в Молдавии или Грузии мы видим тысячи людей, которых оппозиция с одной или другой стороны может вывести на улицы, чтобы выдвинуть какие-то лозунги. А в России, когда проводятся оппозиционные акции, в лучшем случае сотни людей выходят. А посему оппозицию часто упрекают в неэффективности. Как же объяснить тот факт, что российская оппозиция пока не может обеспечить себе массовой поддержки?
Может быть, это успешная пропаганда? Ведь действительно вся машина госпропаганды работает на дискредитацию оппозиции. Или причина — экономический рост последних лет и относительная сытость, которая достигнута? Или людей в принципе все устраивает? Или виноваты амбиции, раздоры, неспособность договориться оппозиционных лидеров?
В самом деле демократическая либеральная оппозиция малоэффективна, и на то есть много причин. Но как и в любом неудачном проекте, не бывает, чтобы была виновата лишь одна сторона. Конечно, несут ответственность обе стороны — и власти, и сама оппозиция. Что-то происходит и с людьми, и это при том, что они несут эти либеральные ценности, разделяют их и им не нравится то, что происходит вокруг. Значит, что-то происходит с оппозицией, и этот вопрос надо разбирать более тщательно.
Прежде всего с точки зрения формирования характера политических лидеров проблема связана с тем, что все равно это те же постсоветские люди, а посему к ним нет доверия. В них нет энергии нового времени. Можно даже сказать, что это люди вчерашнего дня.
Мнение по этому вопросу Гарри Каспарова:
В России никогда не было организованной оппозиции — что либеральной, что левой. С 1991 года это все равно так или иначе часть правящего режима. Потому что нацелены они — что либералы, что левые — на договоренность с властью. Был один момент в 1996 году, когда Зюганову, видимо, показалось, что он может бросить вызов, но все равно он понял, что лучше не надо, лучше попытаться договориться, и признал свое поражение Ельцину на президентских выборах. То есть оппозиция реально не борется за власть. До тех пор пока Гайдар и Чубайс будут считаться знаменем либеральной оппозиции, у нас вообще такой оппозиции быть не может. Потому что никогда в России не выстраивались нормальные рыночные отношения. Все равно оставалось господство монополий, все равно оставалось господство чиновничьей номенклатуры. Но при Ельцине это уравновешивалось все-таки готовностью президента допускать существование политической оппозиции, а при Путине стало ясно, что в условиях экономического роста можно и от этого отказаться. То есть в России были созданы предпосылки для появления оппозиции, но, к сожалению, они не вылились в создание нормальной политической системы. Все равно все политические силы были нацелены на попытку договориться с властью. Берем любой пример, можете взять Рогозина, Зюганова, Чубайса, все равно один и тот же алгоритм: наращивание какого-то политического капитала и попытка получить что-то в Кремле за это.
Это постсоветский синдром. Все так называемые либеральные реформы на постсоветском пространстве все равно не затрагивали основы номенклатурной, монопольной диктатуры. В России все равно остались Газпромы и другие монополии, и в целом все управление страной ведется по-прежнему в монопольно-номенклатурном режиме. Но тогда получается, что система все время одна и та же и все зависит от того, кто во главе ее — более демократичный Борис Николаевич или менее демократичный Владимир Владимирович.
Мнение по этому вопросу Гарри Каспарова:
При Ельцине появились предпосылки перемен.
У нас была возможность действительно двинуться в сторону построения нормального, открытого, свободного общества. А в 1993 году тот референдум, который проходил, мы его запомнили «да-да-нет-да» — так голосовали люди либеральных взглядов. Вот он был единственным примером, мне кажется, абсолютно свободных выборов. То есть оппозиция имела все возможности агитировать, высказывать свою точку зрения, никто не говорил о подтасовках. И Ельцин победил не очень убедительно, но в тяжелейшей открытой борьбе. Честно. А дальше все начало катиться по наклонной плоскости. Мы понимаем, что и в 1993 году голосование за Конституцию было уже с определенными нарушениями, а дальше будет идти все хуже и хуже. То есть момент, развилка, когда у нас действительно был шанс перевести все внутриполитические споры из конфликта в ситуацию нормального их разрешения, был упущен. И поэтому сегодня, мне кажется, мы логически пришли к тому, что власть вообще не считает даже нужным прикрываться каким-то фиговым листочком демократии. И люди чувствуют, что нет настоящей оппозиции. А ненастоящая оппозиция пытается договориться. Всем же понятно, что действия тех людей, которые представляли оппозицию — что правую, что левую, что патриотическую, — были все нацелены на поиск какого-то выгодного компромисса с Кремлем.
Но настоящая ли в России власть? То есть настоящий ли тот сегодняшний образ власти — успешной и профессиональной, который создан СМИ и пропагандой? Может быть, пусти завтра на телевидение Хакамаду и Каспарова, и окажется, что они вполне состоятельны, если им дать этот пропагандистский ресурс? И они выиграют выборы у нынешней власти? Или они все равно проиграют?
Мнение по этому вопросу Ирины Хакамады:
Если вы занимаетесь рискованным бизнесом, работаете на «Форексе» — это валютные рейтинги. Вы на них ставите. Это не казино, а на самом деле профессия. Или на акции. Есть основной закон для профессиональных игроков: сиди тихо, когда не твой тренд. Не пытайся выиграть, не пытайся себе внушить: нет, я сейчас столько проиграл, и мне надо быстро вернуть — я сейчас попробую. А тренд идет против тебя. А ты упорно внушаешь себе: тренд идет на понижение доллара, но ты-то уверен, что доллар вырастет, ты туда «вломил» кучу денег, проиграл, а тебе хочется вернуть. А он все равно падает. То же самое происходит с оппозицией. Она внушает себе, что она в тренде, а тренда нет — он был упущен. Он был один раз — в 1991 году.
Очень часто представителей оппозиции и демократических сил обвиняют еще и в том, что у них нет идеи. Вот когда разваливался Советский Союз, была четкая идея: долой монополию КПСС, долой привилегии номенклатуры… Эта идея объединила народ. Простая, очень примитивная идея помогла изменить ситуацию. А сейчас такой идеи нет, и оппозиция ее пока не в состоянии выдвинуть.
Мнение по этому вопросу Ирины Хакамады:
Нельзя путать политику с пиар-программой в предвыборной программе. Содержательные идеи всем понятны. Как одна сторона, так и другая прикрываются этим, как фиговым листом, чтобы прежде всего защитить себя. Типа: я не пойду на улицу, потому что идея не та. И наоборот: мы все проигрываем потому, что у нас нет креативной идеи, а вот в 1991 году она была. Почему выиграл впервые чернокожий президент в Америке? Он что, новую идею сказал? Ничего там нет. И в этом плане с Ходорковским я не согласна, что в Америке произошел левый поворот. Там просто возник тренд: надоели. Буши и Клинтоны надоели, хотим перемен. Если ты в этот момент вовремя появляешься и еще харизматичен, и собираешь вокруг себя всех ключевых людей, никого не отвергая, в том числе и команду Клинтона, то ты за счет того, что ты новый, выиграешь. Если нет настроения, ничего не родится.
Вопрос: а как же Солженицын, Сахаров или Буковский? Неужели просто был тренд и они инстинктивно в него попали? Но в 1976 году такой тренд вел в тюрьму.
Наверное, сейчас нужна прорывная идея, но какая она может быть? Коррупция? Социальная защита? Или, если нет тренда, ничем народ не зацепить?
Невозможно заполонить все своими идеями, если на них нет спроса. Другое дело, что спрос на новые идеи в России постепенно появляется. Люди все-таки начинают искать ответы на волнующие их вопросы. На самом деле и власть нынешняя им постепенно надоедает. Это происходит с любой властью, а в условиях нарастающего социально-экономического кризиса эти тенденции только нарастают. И в таких условиях очень важно пытаться идти на контакт, ведь люди на самом деле слушают, когда к ним обращаются.
