в создании этой поэмы заслуживает, как кажется, особого внимания.
* * *
Насколько можно судить, среди специалистов по творчеству Вольтера на сегодняшний день практически не существует разногласий относительно источников многочисленных образов и сюжетных линий, задействованных в его самом скандальном поэтическом произведении. Исследователи признают безусловное влияние на автора античной и библейской традиций [754], средневековой агиографии [755], итальянской рокаильной поэмы [756]; указывают на возможные или явные заимствования из «Гаргантюа и Пантагрюэля» Франсуа Рабле, «Потерянного рая» Джона Мильтона и «Худибраса» Сэмюэля Батлера [757]. Однако не менее важной, на мой взгляд, являлась связь «Орлеанской девственницы» — и прежде всего ее эротической составляющей — с английскими историческими сочинениями.
Как я уже упоминала, идею о том, что Жанна д'Арк в действительности являлась обыкновенной армейской проституткой, возможно, даже ожидавшей ребенка на момент своего пленения, поддерживали на протяжении XV–XVII вв. многие английские авторы: анонимный продолжатель «Хроники Брута», Гектор Боэций, Уильям Кэкстон, Полидор Вергилий, Уильям Шекспир и другие [758]. Та же традиция сохранилась и в более позднее время. Так, Поль Рапен де Тойра, французский протестант, вынужденный перебраться в Англию, а затем в Голландию [759], выпустил в 1724–1736 гг. многотомное издание «Истории Англии», в которой героине Столетней войны была посвящена отдельная глава — «Диссертация об Орлеанской Деве» (Dissertation sur la Pucelle d'Orleans) [760].
Важнейшим источником сведений для одного из первых и самых ярких представителей так называемой историографии вигов [761] служила, как и для Вольтера, «Хроника» Ангеррана де Монстреле. Рапен де Тойра отмечал, что бургундский историограф был единственным, кто встречался с Девой лично, кто повсюду следовал за герцогом Филиппом III Добрым, а потому только его взвешенным суждениям и можно доверять [762]. Монстреле не верил в сверхъестественный (Божественный или дьявольский) характер миссии Жанны д'Арк [763] — этот рациональный взгляд на прошлое полностью разделял и автор «Истории Англии» [764]. С его точки зрения, героиня Столетней войны с самого начала являлась всего лишь инструментом в руках политических советников Карла VII: ее использовали для того, чтобы заставить правителя отказаться от мысли уступить свою страну англичанам и начать против них активные боевые действия [765]. Это был настоящий «заговор» (complot), главная роль в котором отводилась «разумной и отважной крестьянке, умеющей ездить верхом» [766].
Что же касается личной жизни Жанны д'Арк, а также ее ближайшего окружения, то эти вопросы интересовали Рапена де Тойра особо. Он полагал, что поведение Девы «наводит на многие размышления» [767], ведь французские «генералы» просто «возили ее с собой и выставляли впереди войска», а от нее требовалось лишь «стойко следовать за ними», однако подобную «стойкость» историк отказывался признавать «чудесной» [768]. В заключении к «Диссертации» он подробно перечислял всех военачальников, которые, как он полагал, могли воспользоваться прелестями девушки, и ссылался на Полидора Вергилия, настаивавшего на том, что она притворялась беременной во время процесса 1431 г. [769] Более того, сомнительный моральный облик французов — начиная с Карла VII, состоявшего в скандальной связи с Агнессой Сорель, чему свидетелями стали все его придворные, — по мнению Рапена де Тойра, в принципе не предполагал, что Господь явит им свою милость, освободив от захватчиков благодаря простой «горничной из таверны» [770].
Сочинение французского протестанта, вышедшее в Гааге в 1724 г., получило общеевропейскую известность, и всего через три года в Лондоне увидел свет его полный английский перевод. Вне всякого сомнения, был с ним знаком и Вольтер: «История Англии» имелась в его личной библиотеке, и он оставил на ее полях собственноручные пометы [771]. Не меньший интерес французского философа вызвала и «История Англии» Дэвида Юма, первые тома которой появились в 1762 г. и которая также присутствовала в библиотеке Вольтера [772]. Эту работу вновь отличал крайне скептический взгляд на эпопею Жанны д'Арк, в которой автор отказывался признавать какое бы то ни было Божественное начало:
Задача истории — различать чудесное и удивительное, отвергать первое во всех без исключения светских повествованиях, сомневаться во втором, а когда неопровержимые свидетельства вынуждают, как в данном случае, признать нечто экстраординарное, принимать его на веру лишь настолько, насколько оно соответствует подлинным фактам и обстоятельствам [773].
Руководствуясь данным принципом (и опираясь на хроники Ангеррана де Монстреле, Эдварда Холла и Ричарда Графтона), Дэвид Юм не верил ни в какие «выдумки» о Жанне д'Арк, полагая их результатом хорошо спланированной пропаганды французского королевского двора [774]. Он полагал, что Деву отыскали в Домреми ближайшие советники Карла VII и буквально «сотворили» из нее спасительницу Франции, попутно приукрасив ее прошлое и превратив из служанки в таверне в пастушку [775]. И хотя шотландский философ ни словом не обмолвился об утрате его героиней девственности, он — возможно, вслед за Полем Рапеном де Тойра — связал ее имя с именем Жана Бастарда Орлеанского, как затем поступил и Вольтер [776].
Однако наиболее любопытные текстологические совпадения присутствовали в «Орлеанской девственнице» и в крохотной анонимной заметке, опубликованной в мае 1737 г. в лондонском Fog's Journal. К сожалению, сам этот выпуск до нас не дошел, но текст под скромным названием «Жанна д'Арк, или Орлеанская Дева» оказался воспроизведен в том же году в популярном «Журнале для джентльменов» (Gentleman's Magazine) [777]. Как предположила Гейл Оргелфингер, его автором мог быть Джон Келли, ставший в 1737 г. издателем Fog's Journal и публиковавшийся в нем ранее, а также, что для нас еще важнее, завершивший в 1732 г. собственный частичный перевод «Истории Англии» Поля Рапена де Тойра [778].
Как следствие, события Столетней войны излагались в заметке из Fog's Journal в полном соответствии с точкой зрения французского протестанта. Келли был также совершенно уверен в том, что Жанна не являлась ни «святой», ни посланницей Господа: ею руководили придворные Карла VII [779] и прежде всего — капитан Вокулера Робер де Бодрикур, который делился с ней всеми «секретами», необходимыми для удачной политической и военной карьеры [780]. Более того, автор сомневался в главном «оружии» Орлеанской Девы — в принесенном ею обете непорочности, поскольку, с его точки зрения, он оказывался совершенно не нужен «освободительнице нации» [781].
Мы не можем быть полностью уверены в том, что Вольтер держал в руках выпуск Fog's Journal или «Журнала для джентльменов». Однако на его знакомство с основными идеями Джона Келли указывает, как мне кажется, косвенное обстоятельство: все они оказались воспроизведены в «Еврейских письмах» Жан-Батиста де Буайе, маркиза д'Аржана, якобы отправленных «другу Исааку» из
