благоденствия — также способствовало его закреплению, тем более что Верраццано использовал его в качестве названия для части побережья Америки.) События первой половины XVII в. подтвердили прозорливость Шамплена. Хотя покинутую колонию в Пор-Руайяле вскоре вновь заняли французские торговцы пушниной и миссионеры, все усилия Жана де Бьенкура де Путренкура, Николя Дёни, Шарля де Сент-Этьена де Ля Тура и Шарля де Мену д’Ольнэ создать здесь поселения вылились в основном в бессмысленные стычки. Еще более недолговечным оказалось английское предприятие. В 1620-х гг. сэр Уильям Александер, шотландский поэт и придворный английских королей из династии Стюартов, разработал детальные планы создания шотландской колонии к северу от Новой Англии. Из его экспедиции ровным счетом ничего не вышло, осталось только название — Новая Шотландия.
Укрепленные форты, которые все эти колонизаторы долгие годы пытались создать и удержать на территории Акадии, регулярно становились жертвами междоусобной борьбы и подвергались атакам со стороны поселенцев из Новой Англии, Вирджинии и других английских колоний, расположенных к югу. Вместе с тем, хотя невозможно было содержать в Акадии полноценную колонию, поддерживать там поселение ничто не мешало. Постепенно с 1630-х гг. небольшое сообщество французских поселенцев стало складываться вокруг торговой фактории в Пор-Руайя-ле на берегах залива Фанди. Местное индейское племя микмаков, быстро интегрировавшее христианство в свою культуру и сильно поредевшее от эпидемий, признало присутствие колонистов. Так появилась Акадия, ставшая в меньшей степени результатом колонизационных проектов, и в большей — усилий горстки людей (среди них были не только французы, но и шотландцы, ирландцы, баски и микмаки) найти себя в новом акадийском сообществе.
Поселенцы в Акадии столкнулись с мощными приливами в заливе Фанди, у вершины залива разница между уровнями воды могла достигать 50 футов. Поэтому они вскоре стали строить здесь дамбы, защищая ими новые плодородные земли низин приливно-отливной зоны. Первые дамбы представляли собой простые насыпи из дерна, протянувшиеся от одной возвышенности до другой, но с течением десятилетий они становились все более сложными сооружениями, защищавшими постоянно разраставшиеся угодья и отделявшими с помощью особых приспособлений дождевую воду от соленых волн приливов. Постепенно освоенные части побережья залива Фанди оказались в кольце полутораметровых (пятифутовых) поросших травой дамб, ограждавших плодородные поля, на которых акадийцы выращивали пшеницу и пасли скот. Они являлись французами по происхождению и говорили по-французски, но расположенные к югу от Акадии колонии Новой Англии были для них территориально более близкими и легкодоступными, чем Квебек. Торгуя с англичанами в мирное время и часто попадая под их контроль в военное, акадийцы стали называть своих соседей из Новой Англии «наши друзья-враги» («nos amis les ennemis»). Хотя переход Новой Франции под королевское управление со временем привел к появлению в Акадии французских губернаторов, гарнизонов и других институтов, основы ее нейтралитета были заложены уже тогда.
Еще дальше к востоку поселения стали возникать в связи с развитием рыболовного промысла на острове Ньюфаундленд. Разумеется, треску там начали ловить задолго до его заселения. Возможно, что в «туманный» XVI в. на Ньюфаундленде бывало больше рыбаков, чем в начале XVII в., когда колония Самюэля де Шамплена еще только создавалась. В течение этих двух столетий рыболовство здесь носило главным образом сезонный характер, несмотря на отдельные попытки создания постоянных поселений.
Рыболовные флотилии из Англии, Франции, Испании или Португалии приплывали на Ньюфаундленд каждую весну и уплывали осенью, увозя домой груз сушеной или засоленной рыбы. Хотя большую часть летних месяцев своей жизни они могли проводить на этом острове, большинство рыбаков никогда не оставались здесь на постоянное проживание или на зимовку. На вахтовом методе промысла настаивали и участвовавшие в финансировании трескового промысла европейские порты; они предпочитали такой способ его ведения, опасаясь, что новые колониальные рыболовные порты могут стать их конкурентами.
Треска в те годы стоила не меньше говядины, и у Европы не было возможностей доставлять ее в глубь континента. Поэтому ньюфаундлендскую треску ела только небольшая часть европейцев, хотя торговля треской всегда намного превосходила торговлю пушниной по масштабам и важности. В районах, прилегающих к проливу Ла-Манш, предпочитали «сырую», т. е. малосольную треску. Однако большая часть ньюфаундленской трески разрезалась, крепко солилась и сушилась на солнце под открытым небом, до тех пор пока не становилась совершенно твердой и сухой. Вяленая треска могла храниться месяцами или годами и именно в таком виде эта рыба из Северной Америки нашла свое место на рынках жаркого южного побережья Европы. Французские и английские рыбаки конкурировали за рынки Португалии, Испании и всего Средиземноморья.
Чтобы сушить треску, рыбаки с весны до осени занимали берега Ньюфаундленда, вытесняя индейцев племени беотуков во внутренние районы острова, где условия для жизни были крайне неблагоприятными. К концу XVI в. Испания и Португалия устранились от рыболовного промысла; конкурировать за уловы и за территорию острова Ньюфаундленд продолжили Англия и Франция, и там стали появляться немногочисленные постоянные населенные пункты. В 1610 г. Джон Гай из Бристоля привез группу колонистов в бухту Консепшн; десятилетие спустя лорд Балтимор безуспешно пытался основать поселение английских католиков в Ферриленде, на полуострове Авалон. Вскоре интерес Балтимора переместился на юг — в Чесапикский залив в Мэриленде [125]. Почти весь XVII в. рыболовецкие флотилии, приплывавшие из Европы, намного превосходили по численности горстку поселенцев на Ньюфаундленде.
К концу XVII в. английская часть этого острова включала в себя восточное побережье острова — от бухты Тринити и бухты Консепшн до Ферриленда и Риньюса к югу от Сент-Джонса. Здесь каждый год зимовало около тысячи человек с немногочисленными женщинами и детьми. Каждое лето к ним присоединялись тысячи рыбаков из Англии. Сент-Джонс — место встречи рыбаков с 1500-х гг. — к этому времени стал наиболее многолюдным поселением, хотя колонисты на Ньюфаундленде были разбросаны по разным отдаленным селениям, где имелась подходящая гавань и необходимое количество рыбы. Французские рыболовы, курсируя туда и обратно из баскских, бретонских или нормандских портов, каждое лето промышляли у северного побережья Ньюфаундленда. Примерно в 1660 г. на южном побережье острова была основана небольшая французская колония, названная Плезанс, где имелись губернатор, гарнизон, фортификационные сооружения и где поселилось несколько сотен человек.
С установлением мира и получением постоянной поддержки со стороны Короны в конце 1660-х гг. Новая Франция начала выполнять данное Самюэлем де Шампленом и поддержанное КСУ обещание о прибавлении населения. В 1663 г. треть от 3 тыс. жителей колонии составляли дети моложе пятнадцати лет. Именно им предстояло стать родителями многих будущих колонистов Людовика XIV. Тем не менее через 50 лет 3 тыс. поселенцев представлялись прискорбно малым базисом для создания большой королевской колонии, и монарх начал осуществление энергичного плана по вербовке людей для заселения
