Мак-Куин кивнул.
- Ты прав, Ким. Пока мы в городе приглядывайся и прислушивайся, особенно если упомянут парня по имени Бемис. Вряд ли ты его повстречаешь, но постарайся узнать о нем как можно больше.
- Бемис? Что о нем известно?
- Чертовски мало. - Мак-Куин осторожно коснулся скулы, где краснела ссадина от кулаков Уорники. - Только то, что он должен быть здесь, но его нет.
Сартейн направился дальше по улице, а зеваки медленно и неохотно начали расходиться. Мак-Куин поправил оружие и подтянул брюки. Оглядевшись, увидел вывеску "Магазин Клэрити".
В дверях опять появилась девушка, и он взглянул на нее.
- Это вы Клэрити?
- Я. Вообще-то меня зовут Шерон, я ирландка. А вы Мак-Куин?
- Да. А зовут меня Уорд.
Он вошел в магазин, спеша скрыться от любопытных глаз. На прилавках было меньше товара, чем в гораздо более просторном и богатом заведении Хатча, но то, что было выставлено, говорило о вкусе и тщательном выборе. Здесь было много вещей, которые обычно не встретишь в западных городишках.
- У меня есть где умыться, - предложила она. - По-моему, вам надо взглянуть в зеркало.
- Взгляну, - сказал он, слегка усмехаясь, - но без особой охоты. - Он осмотрел прилавки. - У вас случайно нет мужских рубашек? Большого размера?
Она критически оглядела его.
- Есть, и наверное, вам подойдут.
Она указала на дверь, ведущую к умывальнику и пошла рыться на полках позади прилавка.
Посмотревшись в зеркало, Уорд понял, что она хотела сказать. Его лицо было избитым и окровавленным, волосы взъерошены. Он ничего не мог поделать с синяками и ссадинами, но кровь смыл. Задняя дверь магазинчика выходила во двор, огороженный высоким забором. Его затеняли громадные старые вязы и пара тополей, на солнечной стороне росли цветы. Он умылся и приложил холодный компресс к распухшей скуле и губе. Потом причесался.
Шерон Клэрити вышла с темно-синей рубашкой с двумя карманами. Уорд снял лохмотья старой, надел новую и смахнул со шляпы пыль.
Она одарила его быстрым взглядом и улыбкой:
- Во всяком случае, сейчас лучше.
Шерон сложила оставшиеся рубашки и положила их на полку. Мак-Куин заплатил за рубашку.
- Вы ведь понимаете, что сделали? - спросила она. - Вы избили самого страшного человека из Медвежьего каньона. Избили в честной драке. До этого никто даже близко к этому не был. Никто и не пытался.
Она, нахмурившись, помолчала.
- Все это меня немножко удивляет. Уорники обычно не лезет первым. Я ни разу не видела, чтобы он сам лез в драку.
- Наверное, кто-то его надоумил. У меня не было времени даже подумать о Медвежьем каньоне. Я даже не объезжал пастбища, и все-таки он подумал, что мы собираемся их выгнать.
Она оценивающе посмотрела на него, на широкие плечи и узкие бедра. В каждой линии его тела чувствовалась скрытая сила и необузданная мощь, проявления которой она только что была свидетельницей. Она выросла вместе с четырьмя драчливыми братьями, поэтому кое-что понимала в потасовках. Этот парень дрался расчетливо и умело.
- Вы понимаете, что сейчас сделали? В Медвежьем каньоне очень крутые ребята. Их обходят стороной даже ковбои Нила Уэбба.
- А у Уэбба тертые парни?
- Некоторых вы видели. Есть двое или трое убийц. Не представляю, зачем он их держит.
- Как Бемис, к примеру?
- Вы знаете Харва Бемиса? Он работает у Уэбба, но далеко не самый худший. Самые отвратительные - Оверлин и Байн.
Эти имена он слышал. Байна Уорд не видел, но знал о нем многое, как и любой скотовод на границах Техаса. Иногда грабитель, иногда подозреваемый скотокрад, он был в банде Янгеров на Миссури, прежде чем перебраться к югу, в Техас.
Оверлин был ганменом из Миссури, хорошо известным в Бенноке и Олдер-Галче, но не раз перегонял скот из Техаса на север и был умелым ковбоем. Мак-Куин встречал его в Эйбилине и Доунс-Кроссинге. Тогда он сам убил бандита, пытавшегося отбить часть стада, с которым шел Мак-Куин. То, что такие люди работали на Уэбба делали ситуацию серьезной.
Он купил кое-какие товары и нанял человека с фургоном, чтобы тот перевез их на ранчо. Когда Мак-Куин подошел, чтобы взять своего коня, ему встретился Ким Сартейн, который болтался возле салуна.
- Бемиса здесь нет, - признался он, - народ удивляется, потому что он обычно играет в покер в "Пещере летучих мышей". Два-три дня его никто не видел. - Он помолчал. - Я не задавал вопросы, только слушал.
Три дня "Огненный ящик" не беспокоили, и в эти три дня было многое сделано. Нужно было починить крышу и поправить забор. Этим занимался Болди, и когда он закончил, то отошел, с удовлетворением любуясь работой.
- Бад, через этот забор не пройдет и слон.
- Не пройдет слон? Да у тебя крыша поехала!
- Конечно, не пройдет. Ведь здесь нет слонов.
Бад Фокс лишь посмотрел на него и уехал.
Ковбои по десять-двенадцать часов в день не слезали с седла. Скота оказалось значительно больше, чем они рассчитывали, особенно молодых бычков и телок. Несколько раз Мак-Куин натыкался на следы группы всадников трех-четырехдневной давности. Ближе к концу третьего дня он съехал вниз по крутому склону на дно маленького каньона у восточной оконечности хребта Диллона и увидел на траве бурое пятно.
Оно было засохшим и темным, но он безошибочно узнал кровь. Уорд покружил на коне вокруг, отыскивая следы. Он нашел испачканный кровью лист, потом другой. Здесь проезжал раненый всадник на лошади, которая чуть косолапила. Идя по ее отпечаткам, он набрел на место, где к раненому присоединились еще несколько всадников. Одну лошадь явно вели на поводу.
В перестрелке с Мак-Крекеном были убитые или раненые. Может быть, это они? Если так, куда они направлялись? Он перевалил через хребет и пересек границу того, что считалось землей "Огненного ящика". Далее через седловину он попал в узкую расщелину, которая затем открывалась в более широкий каньон. Уорд продвигался вперед, держа в руках винчестер.
Его темно-гнедой был горным конем, привыкшим к труднопроходимой пересеченной местности. Более того, он был быстрым и выносливым - именно такой конь был нужен во всякого рода передрягах. Дикая, нехоженая земля, по которой он ехал, была ему незнакома. Каньон постепенно переходил в неширокую долину, которая дальше сужалась, образовывая следующий каньон глубокий и узкий.
Перед ним тек маленький ручеек. Здесь всадники свернули.
Наступали сумерки, в каньоне собирались тени, и только на вершине обрыва теплился красный закатный свет солнца. По обеим сторонам вздымались черные стены каньона, впереди на краю скал вонзался в небо указующим перстом мертвый, разбитый молнией ствол сосны. Дно ущелья погрузилось в таинственный мрак, единственным звуком было журчание бегущего рядом ручья. Затем в можжевельнике вздохнул ветер, и гнедой остановился, подняв голову и навострив уши.
- Тс-с-с, - прошептал Уорд, предупреждающе положив руку на шею коня. Тихо, малыш, тихо.
Конь осторожно ступил вперед, казалось, он двигается на цыпочках. Это был Гроб - один из самых глубоких каньонов в округе. О нем говорил Мак-Крекен, когда обсуждалась продажа ранчо.
Вдруг на каменной стене он заметил неясный отблеск. Негромко разговаривая с гнедым, Мак-Куин соскользнул с седла, оставив винтовку в чехле.
Мягко ступая, стараясь, чтобы не звенели шпоры, Уорд нащупывал дорогу по песчаному дну каньона. Обогнув скальный выступ, он увидел огонь маленького костра и движущуюся тень человека в широкополой шляпе. Он присел за кустами и заметил еще одного человека - на сей раз лысого.
В тишине ущелья, где звуки разносятся далеко, Мак-Куин услышал голос:
- Ну как, тебе лучше, Бемис? Завтра доберемся до Драй-Леггет.
- Чего босс держит нас так далеко? - раздался жалобный, хрипловатый ответ. - Почему он не отвез нас на "Бегущее У"? Он же проделал во мне нешуточную дырку.
- Тебе нужно скрываться. Нас даже не подозревают, и не будут, если мы станем вести себя с умом.
Уорд разобрал силуэты троих людей, лежащих под одеялами около костра, одного с забинтованной головой. Один из тех, кто был на ногах, готовил ужин. Издалека он мог разглядеть только лица, форму плеч, походку и манеру движения ходячих. Возможно, скоро ему придется драться с этими людьми, и он хотел запомнить их. Неожиданно человек в широкополой шляпе повернулся к нему лицом.
Хансен Байн!
Он никогда прежде не встречался с ним, но сплетни дальних троп донесли до него подробное описание этого человека, как и других незнакомых людей и мест. О ганфайтерах говорили много, больше даже, чем о профессиональных боксерах или скаковых лошадях.
Байна отличало худощавое, жилистое тело, белый шрам на подбородке и неестественно длинные, тонкие пальцы.
- В чем дело, Байн? - спросил Бемис.
- Рядом кто-то есть, я чувствую.
- Пума, наверное. В этих каньонах их масса. Я однажды видал, как одна дралась с медведем, причем с черным. Никакая пума в своем уме не будет связываться с гризли.
