Приказ о наступлении Лизюков отдал в 14:00 20 июля, за 14 часов до начала атаки пехоты, а командиры подчинённых бригад получили его ещё позже (штаб 148 тбр, например, — в 16:00). Свой боевой приказ по бригаде командир 148 тбр отдал только в 10 часов вечера, то есть за 6 часов до начала атаки[17].
Как написано в документах 148 тбр, «в подготовке к наступлению прошла вся ночь на 21.7.42 г». Связавшись со штабом наступавшей в первом эшелоне 167 сд, штабриг выслал вперёд роту сапер для обеспечения переправы танков в Суриково[18]. Схожие приготовления проходили и в других бригадах.
Тем временем Лизюков к вечеру переместил свой КП в рощу севернее Дмитряшевских Выселок. Вместе с ним сюда прибыл комиссар 2 ТК полковой комиссар Ассоров, работники оперативного и разведывательного отделов. Начальник штаба подполковник Нагайбаков ещё оставался в Седелках, где и был написан боевой приказ № 9. Этот приказ стал первым боевым документом штаба корпуса в предстоящем наступлении.
Но ни Лизюков, ни Ассоров, ни Нагайбаков ещё не знали, что он станет не только первым, но и последним оформленным приказом этой операции, а для двоих из них он окажется и последним в жизни.
Глава 2
Начало операции
21 июля 1942 года
Местность, по которой предстояло наступать опергруппе Чибисова, представляла собой всхолмленную равнину, пересечённую глубокими оврагами. Кое-где в оврагах были небольшие рощи, местами разросшиеся далеко в поля. На пути 2 ТК протекали ручей Быстрик и река Большая Верейка. В их долинах лежали деревни, частью с ещё оставшимся населением, частью (там, откуда немцы успели угнать жителей в свой тыл) обезлюдевшие. С господствующих высот местность просматривалась на много километров, что давало хорошие возможности как для наблюдения, так и для обороны.
Немаловажным обстоятельством являлось также то, что Быстрик и Большая Верейка были хотя и мелкими, узкими речушками, но из-за топкого илистого дна и болотистой поймы представляли собой труднопреодолимую преграду не только для колёсного транспорта, но и для танков. По большей части их вообще нельзя было преодолеть без мостов и бродов. Поросшие же лесом глубокие овраги были совершенно танконедоступны, что во многом лишало танковые части свободы маневра.
Природные возможности для организации обороны были в полной мере использованы войсками, причём не только немецкими, за 10 июльских дней, но и советскими, задолго до начала боёв. Дело в том, что как раз в этом районе проходил участок воронежского оборонительного обвода, который по распоряжению советского командования начали сооружать ещё осенью 1941 года, затем оставили, но с новыми силами принялись дооборудовать весной 1942-го. Руками бойцов 6-й сапёрной армии и привлечённого к работам местного населения был выполнен огромный объём работ: прорыты глубокие противотанковые рвы, эскарпированы берега ручьёв и речек, построены узлы обороны с долговременными огневыми точками, блиндажами и линиями траншей.
Официально установленный на строительстве рабочий день составлял 14 часов[19]. С учётом же перехода к месту работ и назад (это расстояние нередко доходило до 5–6 километров), и перерыва на еду, в рабочее время, естественно, не входящего, он мог растянуться и на 16 часов. Само собой, ни о каких выходных не могло быть и речи — страна воевала! Попытки бойцов схитрить и через опоздания и ранние уходы «урвать» больше времени для отдыха вызывали праведное негодование заезжих политработников и жёсткие указания прекратить безобразия и разгильдяйство. (К таковым они относили и наблюдавшуюся у сапёров вшивость, вызванную отчасти тем, что, несмотря на все грозные предупреждения, бойцы регулярно выменивали в деревнях выдаваемое им мыло на продукты питания — видно, урчание пустых желудков было для голодных людей важнее и чистоты и вшей[20].)
На усиление дисциплины были нацелены регулярные политзанятия с агитаторами, читки газет вслух и беседы политруков, разумеется, тоже не в рабочее, а в свободное для личного состава время. В борьбе за трудовую дисциплину не дремало и прокурорское око: некий сержант Гончаров, не совладав с собой, заснул в рабочее время и за 3 часа сна был осуждён трибуналом на 5 лет![21] Все эти меры позволяли начальству уверенно ставить перед подразделениями высокие трудовые задания и добиваться многого…
И всё это с целью защитить Воронеж от врага, не дать ему подойти к городу…
К началу июля большая часть работ по строительству воронежского оборонительного обвода была закончена.
Но по злой иронии судьбы, из-за стремительного наступления врага совсем в другом месте этот участок обвода никак не задержал фашистские танки и оказался для обороны Воронежа бесполезным. Зато без боя занявший его противник сразу оценил большую пользу сооружений обвода для организации собственной обороны. И десятки тысяч человеко-часов, потраченных на строительство рубежа нашими соотечественниками, позволили немцам начать не с нуля, а продолжить уже начатое дело, сэкономив на чужом труде и силы, и средства, и время.
Начиная с 8–9 июля вражеские части стали совершенствовать доставшиеся им даром участки обороны, с немецкой педантичностью исправлять допущенные прежними строителями ошибки (тактически неудачное расположение ряда оборонительных сооружений на местности, неглубокие, по-казённому и не для себя вырытые окопы…) и строить свои опорные пункты, день за днём всё глубже зарываясь в землю.
Командование разъясняло пехотным частям, что они пришли сюда всерьёз и надолго…
Первое испытание боем оборона противника прошла в боях с 5 ТА. Затем части 387 и 340 немецких пехотных дивизий, в полной мере использовав недельную передышку на фронте, ещё больше укрепили свои позиции. Зная, что возможности корпуса ограничены, командующий 7 АК генерал Хель стремился компенсировать недостаток войск продуманной системой обороны и требовал от своих солдат не жалеть сил на сооружение оборонительных позиций, назидательно напоминая им, что «то, чего мы не сможем добиться потом, придётся многократно оплачивать кровью»[22]. И солдаты под руководством офицеров постоянно совершенствовали свои позиции, хорошо понимая, что от этого будет зависеть их, а не чья-то жизнь. Так, в напряжённом предгрозовом ожидании немецкие пехотные дивизии готовились отражать новое наступление русских, скорая неизбежность которого была для вражеского командования совершенно очевидна.
Выполняя полученный им приказ Чибисова о наступлении, Лизюков, в свою очередь, приказал 26 и 148 тбр двигаться вслед за 167 сд и войти в прорыв на участке сёл Малая и Большая Верейка с дальнейшей задачей наступать в юго-восточном направлении на деревню Медвежье. 2-я мсбр, 104 осбр и резервная 27 тбр должны были обеспечить наступление корпуса с левого фланга и взять Большую Верейку.
Успех операции во многом зависел от действий войск первого эшелона опергруппы, которые должны были прорвать оборону противника и дать возможность танковым корпусам войти в прорыв, не теряя боевые машины в боях с немецкой ПТО на главном рубеже обороны. На участке наступления 2-го ТК в первый эшелон войск вошли 167 сд, 118 тбр и 104 осбр. Все эти части закончили формирование весной 1942 года, после чего были отправлены на Брянский фронт.
104 осбр формировалась с декабря 1941 г. в Горьковской области и прибыла на фронт в мае 1942 г. Архивных документов бригады за лето 1942 г. почти не осталось. Некоторое представление о 104 осбр можно получить из воспоминаний и мемуаров. Ветераны бригады вспоминали:
«Бригада называлась курсантской, потому что весь рядовой и сержантский состав прибыл из курсантских училищ с Дальнего Востока. Численный состав бригады составлял 4000 человек. Старший и средний комсостав был укомплектован из военных госпиталей, эти люди уже имели опыт боев на Западном фронте и в Карело-финской войне.
Первым командиром бригады был Хрястов Николай Васильевич, участник боев с белофиннами. Потом были напряженные дни учебы, все готовились к отправке на фронт. Но плохое питание, недостаток жиров привели к тому, что здоровые солдаты заболели „куриной слепотой“. После тяжелых тактических занятий в заснеженном морозном поле солдаты цепочкой, держась друг за друга, возвращались в казармы.
В марте 1942 года посмотреть на учения прибыл из Ставки К. Е. Ворошилов. Он увидел, что бригада доведена до изнурения и не готова к фронту. Командир бригады Хрястов Н. В. был им от должности отстранен. Комбригом был назначен полковник Гаранин Зиновий Николаевич…
В середине апреля Ворошилов со свитой генералов вновь приезжает на тактические учения. После учений бригада в апреле 1942 года выехала на фронт железнодорожными эшелонами. Бригада заняла оборону недалеко от г. Белев Тульской области»[23].
