где бы они ни работали, были исключительно внимательны ко мне и оказывали самую разнообразную помощь, начиная от консультаций и содействия в доступе к библиотечным и архивным материалам, в том числе из провинциальных собраний, и заканчивая гостеприимством и совместными поездками по труднодоступным для иностранца местностям Средиземноморской Франции.
Самые искренние слова признательности нынешним и бывшим профессорам и преподавателям университетов и других высших учебных заведений Франции: Ф. Бернарди (Авиньон), М. Клавель (Безансон), Л. Феллеру (Валь-де-Марн), М. Зиммерману (Версаль), Ф. Менану (Высшая нормальная школа), А. Фальк-Веру (Гренобль), К. Лорансону-Роза, Ф. Тремону (Клермон-Ферран), Ж. Дюби, Э. Леруа Ладюри, П. Туберу (Коллеж де Франс), П.-И. Лаффону (Ле Ман), Л. Отис-Кур (Монпелье-I), Ж.-Л. Аббэ, Д. Ле Блевеку, Ж. Гуирану, Ж. Кай, М. Шалону, Ж.-К. Эласу (Монпелье-III), М. Бурэн, М. Париссу (Париж-I), М. Амберу, Ж.-М. Карбассу (Париж-II), Д. Бартелеми, Л. Пьетри, П. Рише (Париж-IV), П. Шастану (Париж-VIII), И.-М. Дювалю, К. Лепелле, Ж.-П. Поли (Париж-X), А. Катафо, Ж. Ларгье, А. Руссель (Перпиньян), М. Аурелю, С. Треффор, Ф. Сенаку (Пуатье), М. Берту, П. Боннасси, Э. Дебакс, К. Делаплас (Тулуза-II), Б. Божар, Н. Готье (Тур), А. Дюран, Ж.-П. Буайе, Н. Куле, Л. Стуфу (Экс-ан-Прованс), равно как сотрудникам ряда отделений Национального совета высших исследований: К. Рэйно (Латт), Э. Маньяни-Соареш Кристен (Оксер), Д. Йонья-Пра, А. Рюкуа (Париж), К. Амадо, П.-А. Бийи, Б. Кюрсенту, М. Мунье, М.-П. Рюас (Тулуза), Э. Задора-Риу (Тур), Г. Демиан д'Аршамбо, Ж. Гюйону, Д. Мутону, М. Фиксо, Л. Шнейдеру (Экс-ан-Прованс).
В библиотечном мире Франции я хотел бы поблагодарить Э. Леруа Ладюри, на этот раз в качестве бывшего директора Национальной библиотеки, заведующую ее рукописным отделом М. Коэн, директора библиотеки Высшей нормальной школы П. Птиманжена, заведующую библиотекой истории религий Сорбонны П. Амбер.
Неоценимую помощь оказали директора и сотрудники, нынешние и бывшие, ряда департаментских архивов Южной Франции, как правило, также историки-исследователи: А. Поль (Верхние Альпы), Д. Дюпра (Ардеш), М. Виллар, А. Плаюсг и П. Сантони (Буш-дю-Рон), П.-И. Плаюст и П. Бюи (Вар), Б. Сюо и Ж. Дуйар (Верхняя Гаронна), К. Мартелла и Б. Тома (Воклюз), К. Ланже и Н. Жильбер (Восточные Пиренеи), А. Вентурини (Гар), П. Дебофль (Жер), Э. Дюту, А. Лоран и Б. Мори (Лозер), С. Коканас и Ж. Блан (Од), Ж. Ле Потье, С. де Портер, Л. Вальс, М.-Д. Вернэ и М. Сент-Мари (Эро).
Весьма полезными были для меня консультации сотрудников региональных отделений Службы культурного и природного наследия Франции: О. Пуассона, П. Флорансона (Лангедок — Руссильон), Р. Буайе, Э. Соз, М.-П. Эстьен (Прованс — Лазурный берег), Ж. Дюпра (Рона — Альпы), а также руководителя археологической службы городского музея Арля М. Айманса.
Не могу не отметить помощь В. Депре и Ж. Курро, делившихся со мной своими знаниями и материалами из богатейшей библиотеки аббатства Лигуже.
Помимо французских ученых, в работе над книгой я не раз обращался за советом и помощью к коллегам из университетов и исследовательских центров других стран. Хочу особо поблагодарить Ф. Шейета (Амхерст), Ж. Клоса Фаррес, Ж.-М. Сальрака, М. Санчеса (Барселона), К. Уикхэма (Бирмингем), Л. То (Жерона), П. Фридмана (Йель), Ф. Сабатэ (Лерида), М. Хиллебрандт (Мюнстер), П. Гири (Нотр-Дам), А. ди Берардино, Л. Падовезе, С. Пизано, В. Саксера, Б. Ферма, Р. Чемуса (Рим), Ю. Хаски (Стетсон), К. Строу (Маунт–Xолиок), Дж. Афферику, М.-Ж. Делаж (Смит), Л. Бургманна (Франкфурт-на-Майне) и С. Лозеби (Шеффилд).
За разнообразную помощь в работе над рукописью выражаю искреннюю признательность моим ученикам и товарищам М.Ф. Высокому, Е.Ю. Капрановой, Н.В. Кулипановой, Г.А. Поповой, А.И. Решину, А.В. Тарасовой и В.С. Ярных.
Особая благодарность, за всемерную поддержку, моей жене О.В. Филипповой.
Глава I.
Историография
"Франция и Германия, — писал три века назад полузабытый историк из Экса Ж.-С. Питтон, — обязаны своими первыми историями людям духовного звания, Прованс же — трубадурам" [1]. И это действительно так: изучение средневекового Прованса и соседних с ним областей не имеет, в привычном смысле слова, предыстории. Не считая нескольких на удивление лапидарных хроник, которые регистрировали события, происходившие почти исключительно в тех учреждениях, где они создавались, и лишенных не то что регионального, но даже локального кругозора, историческая культура Средиземноморской Франции вплоть до начала XVII в. питалась по большей части кансонами и сирвентами окситанских поэтов. Влияние старой поэзии ощутимо и в первых собственно исторических опытах южнофранцузских авторов — не в языке, конечно (писали они почти всегда по-французски, изредка — на латыни), но в самом выборе тем, в пристрастии к определенным эпохам и персонажам, в оценках и суждениях, в стиле наконец [2].
Семнадцатый век ознаменовался огромным интересом к истории, прежде всего средневековой, и в Южной Франции этот интерес обозначился даже сильнее, чем в среднем по стране. На то было по крайней мере две причины. Первая — Контрреформация. Гугеноты не только расхитили значительную часть церковных имуществ, уничтожив при этом многие архивы и библиотеки, но и поставили под сомнение истинность исторических преданий как католической церкви в целом, так и отдельных церквей и монастырей. Поэтому для решения двуединой задачи — обоснования своих имущественных прав и укрепления пошатнувшегося авторитета — южнофранцузские епископы, каноники и аббаты должны были после Нантского эдикта восстановить и систематизировать свои древлехранилища, а заодно активизировать исторические штудии. Вторая причина — абсолютистская централизация. В начале XVII в. французская монархия возобновила прерванное религиозными войнами наступление на вольности и древние обычаи, на саму особость южных провинций. Правовые и государственные институты, титулатура и статус местного дворянства, политические, культурные и языковые традиции провинциальной самобытности — все это оказалось под угрозой, и южнофранцузское общество не замедлило отреагировать потоком научной и памфлетической литературы. Ярким примером опрокинутой в прошлое, но политически актуальной дискуссии может служить ожесточенная полемика по поводу южнофранцузского аллода [3].
Медиевистике XVII–XVIII вв. принадлежит великая заслуга введения в научный оборот большинства известных сегодня раннесредневековых источников (с особой благодарностью следует упомянуть Г. де Кателя, А. де Руффи, О. Буша, Э. Балюза, Л.-А. де Руффи, К. де Вика и Ж. Вэссета, Э. Мартена и У. Дюрана, Ж.-П. Папона), мобилизации и критического осмысления огромной массы исторических фактов. В это время были заложены прочные основы хронологии, генеалогии и исторической географии южнофранцузского средневековья, обрисована в основных чертах его политическая история, что
