23-я танковая дивизия полковника Т.С. Орленко на рассвете 23 июня начала тремя колоннами выдвигаться на исходное положение. В войну дивизия вступила с 333 танками Т-26. В течение дня, совершая марши в дневное время под ударами авиации, дивизия, не встречая противника, из района восточнее Кальварии продвинулась на 60–70 км к югу. При этом ее тылы оказались отрезаны немцами от танковых колонн. К исходу дня части 23-й танковой еще не вступили в серьезные бои.
28-я танковая дивизия полковника И.Д. Черняховского, имевшая 250 танков и 100 бронеавтомобилей, также рано утром начала выдвижение. На марше ее колонна четыре раза подвергалась ударам авиации противника и понесла потери. К 10 часам дивизия вышла в исходное положение для наступления и остановилась из-за недостатка горючего. Все топливо отдали авангардному 55-му танковому полку, который атаковал части 1-й танковой дивизии. Полк разгромил вражескую колонну и уничтожил артиллерийскую батарею. Однако, потеряв 13 танков и не поддержанный другими частями дивизии, отступил на 6 км к северу.
Таким образом, 23 июня в контрударе 12-го механизированного корпуса вместо двух дивизий принял участие лишь один танковый полк под командой майора Попова.
Потрясающий результат, если учесть то обстоятельство, что механизированные корпуса были подняты по тревоге 18 июня. Даже на одной полной заправке наши танки имели запас хода 180–300 км по пересеченной местности, а уходя в наступление, должны были иметь с собой еще одну заправку в канистрах. Дивизия Черняховского, не имея перед собой противника, одолела около 40 км по дороге Куршенай — Ужвентис и встала как вкопанная. Они что, вообще забыли заправиться? Как же они Европу собирались «освобождать»?
Только к вечеру 2-я танковая дивизия 3-го мехкорпуса под командованием генерал-майора Е.В. Солянкина совместно с отошедшими войсками 48-й и 125-й стрелковых дивизий атаковала противника в районе Расейняй. В этом сражении впервые продемонстрировали свои выдающиеся качества танки КВ. Советские танкисты ударили по южному плацдарму на реке Дубисса, на котором обосновалась боевая группа «Зекендорф» 6-й танковой дивизии, выбили передовой батальон противника, перешли на левый берег и под сосредоточенным огнем сотни «панцеров» принялись утюжить позиции германской артиллерии: «Окутанные огнем и дымом, они неотвратимо двигались вперед, сокрушая все на своем пути. Снаряды тяжелых гаубиц и осколки ничуть им не вредили». Непробиваемые «ворошиловы» произвели на немцев неизгладимое впечатление, особенно когда один из них просто раздавил гусеницами «новейший» 35(t), а другой без видимых повреждений выдержал выстрел из 150-мм гаубицы с пистолетной дистанции. Однако весь следующий день вводимые в бой поочередно полки 2-й танковой дивизии посвятили лобовым атакам на занятые противником высоты западнее Расейняя, в то время как подоспевшие 88-мм зенитные батареи расстреливали советские танки один за другим.
На другом плацдарме, в шести километрах к северу, находилась боевая группа «Раус» с 30 танками, которая по идее должна была прийти на помощь полковнику фон Зекендорфу. Но сделать этого не смогла, поскольку у нее в тылу, на единственной дороге, ведущей в Расейняй, материализовался танк KB в количестве одной единицы. Два дня группа «Раус», отрезанная от своих коммуникаций, сражалась с этим «ужасным монстром», используя танки, зенитную артиллерию и саперную диверсионную группу, пока, наконец, сумела одержать победу.
Чтобы оказать помощь Ландграфу, командир 41-го танкового корпуса развернул вправо 1-ю танковую дивизию генерала Фридриха Киршнера.
Но в целом 23 июня контрудар не получился. Советские соединения переходили в наступление разновременно и без взаимной поддержки. Тогда командующий фронтом решил, не отступаясь от задуманного, повторить контрудар на рассвете 24 июня силами 12-го мехкорпуса. Генералу Куркину было приказано, оставив 2-ю танковую дивизию, с остальными войсками корпуса возвратиться в 11-ю армию с тем, чтобы быть готовым «очищать правый берег р. Неман в районе Каунаса от частей противника». В связи с этим штаб 3-го мехкорпуса в течение суток лишь совершал марши из одного района в другой, по существу, не управляя войсками.
Советское Информбюро о положении на Северо-Западном фронте 23 июня сообщило: «На Шауляйском… направлении противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу; при этом на Шауляйском направлении нашим артогнем уничтожено до 300 танков противника». За один день политруки «уничтожили» половину группы Гёпнера! Сталин был уверен, что все идет по плану, в этой уверенности он пребывал еще четыре дня.
И на следующий день в организации контрудара были допущены серьезные просчеты. Вместо того чтобы наносить массированные удары по врагу, танковым командирам предписывалось «действовать… небольшими колоннами с целью рассредоточить авиацию противника». Передвигать танки ночью запрещалось наставлениями, а днем надежное прикрытие с воздуха не было обеспечено. В итоге 24 июня снова ничего не вышло.
28-я танковая дивизия весь день простояла в ожидании горючего, которое получила лишь к вечеру. Тем не менее 23-я танковая была брошена в бой. И по приказу командира 10-го стрелкового корпуса часть танковых батальонов была выделена для поддержки 90-й стрелковой дивизии, которая отходила на восток от реки Юра. Эти танковые батальоны с ходу контратаковали противника, однако им самим пришлось действовать без поддержки пехоты, продолжавшей «наступать» в обратную сторону. Оставшимися силами 23-я дивизия атаковала в районе Калтиненай, однако успеха не имела. Неодновременно проведенные контратаки других подразделений дивизии также были безуспешными. Потеряв до 60% боевых машин, дивизия Орленко прекратила бой. Ее части, не имея связи с соседями и вышестоящими штабами, к исходу 24 июня отдельными группами отступили на северо-восток.
В этот день 2-й армейский корпус ворвался в Каунас. Правда, на этот раз развить успех с ходу немцам не удалось, русские взорвали мосты через Неман.
Немецкие атаки под Шауляем, в районе Кельме, отражали 9-я противотанковая бригада и 202-я мехдивизия. Впрочем, пока это были только передовые части 36-й моторизованной дивизии генерала Оттенбахера.
Между тем на правом фланге 4-й танковой группы корпус Манштейна, вклинившись в глубину советской территории на 170 км, вышел в район Укмерге и оседлал дорогу на Даугавпилс. Две дивизии 56-го мотокорпуса, оставив позади части противника и свою пехоту, полным ходом рвались к Двине, опрокидывая советские заслоны. Части из танковой группы Гота вступили в Вильнюс.
Утром 25 июня 28-я танковая дивизия Черняховского смогла наконец перейти в наступление. Встретив на своем пути колонну немецкой мотопехоты, дивизия нанесла ей потери и продвинулась на 6 км. Но и сама потеряла 84 танка и много людей, столкнувшись с 1-й танковой дивизией. В бою погибли командир 55-го танкового полка майор С.Ф. Онищук, командиры танковых батальонов майор Александров и капитан Иволгин, помощник комдива по технической части подполковник Соболев и вся ремонтная бригада. В дальнейшем подразделения Черняховского, в которых уцелело около 40 боевых машин, использовались в основном для прикрытия отходившей пехоты.
В этот же день 2-я танковая дивизия была окружена 41-м моторизованным корпусом восточнее Расейняй. К этому времени у советских танкистов не было ни горючего, ни боеприпасов, ни связи. Генерал Солянкин пал на поле боя. В ночь с 25 на 26 июня, взорвав оставшиеся машины, отдельные группы сумели вырваться из окружения и уйти к Западной Двине.
На этом закончилась контратака советских войск в районе юго-западнее Шауляя. Механизированные корпуса в ходе трех дней боев потеряли основную массу боевой техники, к 26 июня в них осталось лишь по нескольку танков. Полки и дивизии наступали в различных направлениях, поодиночке, без связи и взаимодействия между собой. 23-я танковая дивизия использовалась побатальонно для прикрытия бежавшей с поля боя пехоты и вскоре перестала существовать как боевой организм. Работа тыла была организована плохо или дезорганизована, в результате 28-я танковая бездействовала 24 июня из-за отсутствия горючего, в то время как 23-я дивизия вела бой. Это сильно ослабило силу удара корпуса и дало противнику возможность бить советские войска по частям. Управление войсками и разведка были на очень низком уровне. Ударные силы фронта были бездарно потеряны, и здесь дело не только в достигнутой немцами внезапности, но и в «шапкозакидательском» умонастроении советских командиров, в Постоянном стремлении наступать во что бы то ни стало, в проявленной тактической безграмотности, во всегдашнем российском бардаке, когда героизм одних обязательно прикрывает разгильдяйство других. Оперативный результат советского контрудара юго-западнее Шауляя был незначителен.
