Три года, которые он провел там, были такими же счастливыми, как и все, что он может сейчас знать. Вероятно, лекции, которые он читал этим жаждущим студентам, сохранились и переработаны в двух книгах, одна из которых называется Theologia Christiana, а другая — просто Theologia. Их доктрина была ортодоксальной, но эпоха, все еще незнакомая с большей частью греческой философии, была несколько шокирована, обнаружив в них столько хвалебных отзывов о языческих мыслителях и предположение, что Платон тоже в какой-то степени пользовался божественным вдохновением.30 Он не мог поверить, что все эти замечательные дохристианские умы упустили спасение;31 Бог, настаивал он, дарит Свою любовь всем народам, включая иудеев и язычников.32 Абеляр бесстрастно вернулся к защите разума в богословии и утверждал, что еретиков следует сдерживать разумом, а не силой.33 Те, кто рекомендует верить без понимания, во многих случаях стремятся скрыть свою неспособность учить вере разумно:34 Это была колючка, которая, должно быть, пронзила несколько шкур! В попытке обосновать христианство Абеляр, казалось бы, осмелился на большее, чем то, что делали после него Александр Хейльский, Альберт Магнус и Фома Аквинский; но если даже отважный Фома оставил бы Троицу и творение во времени вере, выходящей за пределы разума, то Абеляр стремился охватить самые мистические доктрины Церкви в рамках разума.
Дерзость предприятия и острота его возрождающегося остроумия нажили ему новых врагов. Вероятно, имея в виду Бернарда Клервоского и Норберта, основателя Премонстратского ордена, он пишет:
Некоторые новые апостолы, в которых мир очень верил, бегали туда-сюда… бесстыдно клевеща на меня всеми доступными им способами, так что со временем им удалось обрушить на мою голову презрение многих авторитетов….. Бог свидетель, что всякий раз, когда я узнавал о созыве нового собрания духовенства, я верил, что это делается с явной целью моего осуждения».35
Возможно, чтобы заглушить критику, он отказался от преподавания и принял приглашение стать аббатом монастыря святого Гильдаса в Бретани (1125?); скорее всего, политик Шугер организовал этот перевод в надежде утихомирить бурю. Это было одновременно и повышение, и заточение. Философ оказался среди «варварского» и «неразборчивого» населения, среди монахов, «мерзких и необузданных», которые открыто жили с наложницами.36 Возмущенные его реформами, монахи подсыпали яд в потир, из которого он пил на мессе; не добившись успеха, они подкупили его слугу, чтобы тот отравил его еду; другой монах съел эту еду и «сразу же упал замертво»;37 Но Абеляр — наш единственный авторитет. Он вел эту борьбу достаточно мужественно, поскольку, с некоторыми перерывами, оставался на этом одиноком посту в течение одиннадцати лет.
IV. ПИСЬМА ГЕЛОИЗЫ
У него был период умеренного счастья, когда Шугер решил использовать дом в Аржантейе не для женского монастыря, а для других целей. После разрыва с Абеляром Элоиза настолько посвятила себя монашеским обязанностям, что стала настоятельницей и завоевала «такую благосклонность в глазах всех… что епископы любили ее как дочь, аббаты как сестру, а миряне как мать». Узнав, что Элоиза и ее монахини ищут новое пристанище, Абеляр предложил им ораторий и здания «Параклита». Он лично отправился туда, чтобы помочь им обосноваться, и часто навещал их, чтобы проповедовать им и жителям деревни, поселившейся неподалеку. Сплетничали, что «я, который в прежние времена с трудом переносил разлуку с той, кого любил, до сих пор поколеблен прелестями земной похоти».38
Именно во время своего беспокойного аббатства в Сент-Гилдасе он написал свою автобиографию — «Историю каламитатум меарум» (1133?). Мы не знаем ее мотивов; она приняла облик эссе в утешение, предложенного жалобному другу, «чтобы, сравнив свои печали с моими, ты обнаружил, что твои на самом деле ничтожны»; но, очевидно, она предназначалась для мира, как моральная исповедь и богословская защита. Старая, но непроверенная традиция гласит, что копия этого письма попала к Элоизе и что она написала этот удивительный ответ:
Своему господину, нет, отцу, своему мужу, нет, брату: своей служанке, нет, дочери, своей супруге, нет, сестре: Абеляру, Элоиза. Ваше письмо, написанное другу для его утешения, возлюбленная, было недавно доставлено мне случайно….. Которое, как мне кажется, никто не может читать или слышать с сухими глазами, ибо оно еще более усилило мою скорбь….. Во имя Того, Кто все еще защищает тебя… во имя Христа, как Его подручные и твои, мы умоляем тебя, чтобы ты соизволила сообщать нам частыми письмами о тех кораблекрушениях, в которых ты все еще терпишь крушение, чтобы ты могла иметь нас, по крайней мере, тех, кто один остался для тебя соучастниками в твоем горе или радости…..
Ты знаешь, дражайший, — все люди знают, — чего я лишился в ней. Повинуясь твоему повелению, я изменил и привычки, и сердце, чтобы показать, что ты владеешь и телом, и разумом моим….. Я не искал ни брачного залога, ни приданого. И если имя жены кажется мне более священным и действительным, то слаще для меня слово подруги, или, если ты не стыдишься, наложницы или шлюхи….. Я призываю Бога в свидетели, что если бы Август, правящий всем миром, счел меня достойной чести брака и утвердил за мной весь мир, чтобы я вечно правила им, то мне дороже и достойнее было бы называться твоей наложницей, чем его императрицей…..
Ибо кто из королей или философов мог сравниться с тобой в славе? Какое королевство, какой город или деревня не горели желанием увидеть тебя? Кто, спрашиваю я, не спешил взглянуть на тебя, когда ты появлялся на людях?… Какая жена, какая дева не тосковала по тебе в твое отсутствие и не горела в твоем присутствии? Какая королева или могущественная дама не завидовала моим радостям и моему ложу?…
Скажи мне только одно, если можешь: почему после нашего обращения [к религиозной жизни], о котором ты один распорядился, я впал в такое пренебрежение и забвение к тебе, что меня не освежают ни твои речи, ни твое присутствие, ни утешает письмо в твое отсутствие. Скажи мне только одно, если можешь, или позволь мне сказать тебе то, что я чувствую, а может быть, и то, о чем все подозревают: распутство соединило тебя со мной скорее, чем привязанность….. Поэтому, когда то, чего ты желала,
