конечно же, не способствовала «византинизации» Сирии и Киликии. Переселившиеся на восточные границы армяне сразу же заявили о себе как о сильном, совершенно обособленном от ромеев, воинственном народе, с интересами которого необходимо было считаться. Уже в правление императора Василия II Болгаробойцы армянская община Антиохии подняла восстание и даже посягнула на жизнь императорского дуки — магистра Убейд-аллаха. «И возбудили армяне, которые жили в Антиохии, бунт внутри города и в окрестностях его. И слушались все они одного из своих, С-мула по имени. И ворвались они к Убейд-аллаху, магистру, в его дворец внезапно, чтобы убить его. И спросил Убейд-аллах своих рабов и приверженцев, за него ли жители Антиохии или против него. И сказали те ему, что за него. И ободрился он тогда и вышел навстречу армянам. И собрались к нему жители города и сразились с армянами и уложили весьма многих. И были армяне обращены в бегство» [547]. Впоследствии это противостояние между христианами-сирийцами (в особенности византийскими, халкидонскими мелькитами) и армянами еще не раз проявлялось в истории Антиохии — как на исходе византийского правления, так и в период франкского господства, на рубеже ХII–XIII вв.
Между тем, ничто не укрощало все возраставшего стремления Византии обращаться к населению завоеванной ромеями и разоряемой тюрками Великой Армении как к почти неограниченному источнику людских пополнений. Причем методы этого «переселения» варьировались от поощрения и предоставления земель до принудительной депортации. В X–XI вв. армяне заселили обширные территории византийского Востока, в первую очередь Киликию и восточную Каппадокию, но также и Сирию, в том числе Эдессу и приевфратские земли, территории вдоль хребта Аманоса, Мараш и Мелитену, и города, лежавшие южнее. В Шейзаре, Тартусе и Антиохии появились армянские общины, а лежавшая к востоку от Антиохии Арта была почти полностью заселена армянами. С XI в. многие крепости, города и даже фемы на востоке империи подпали под власть армян, первоначально — византийских сановников и военачальников, позднее — de facto, а подчас и de jure независимых князей. К примеру, последний армянский царь династии Арцруни — Сенекерим, уступив права на Васпуракан, получил от императора Василия II фему Севастии; последний царь Багратид — Гагик Исходным образом получил от ромейского василевса каппадокийские фемы Ликанд и Харсиан. Территории восточной Каппадокии, нагорной Киликии, приевфратские сирийские земли вскоре наполнились армянскими динатами, воинами и переселенцами [548].
Число армян в составе ромейских войск несравненно превышало присутствие там тех же христиан-сирийцев, что вполне объяснимо, т. к. в отличие от живших под исламским правлением сирийцев, армяне сохранили свои воинские традиции. Причем армяне часто достигали высших военных и административных постов на востоке империи [549]. Так, в XI в. мы встречаем по крайней мере четырех армян, ставших дуками Антиохии (Пехта, Хачатура, Васака и Филарета Варажнуни), а также нескольких дук, принадлежавших к византийским семьям армянского происхождения (Катакалон Кекавмен, Далассины). С оттоком армянского населения из покоренных ромеями и разоряемых тюрками земель Ани и Васпуракана открывалась перспектива для зарождения новых армянских государственных образований в Леванте. Как мы увидим, независимым армянским княжествам северной Сирии, и, конечно же, Киликийской Армении, суждено было играть важнейшую роль в истории Ближнего Востока XI–XIV вв.
Кроме того, на византийских землях постепенно утверждалась и отдельная, параллельная иерархия Армянской Апостольской Церкви. Армянские епископские кафедры появились в Мараше, Тарсе, Антиохии, Эдессе. На землях Киликии и Сирии появлялось все больше и больше армянских церквей и монастырей. Примечательно, что инициируя все более жесткие репрессии против сиро-яковитов, ромейские василевсы не оказывали подобного противодействия другой миафизитской Церкви, то есть армянам. В Х–XII вв. целый ряд храмов и монастырей Армянской Апостольской Церкви покрыл земли Киликии и северной Сирии. Абу-ль-Макарим, посещавший Антиохию уже в эпоху франкского правления, писал о том, что на близлежащих склонах Аманоса, на Черной горе «у армян более семисот монастырей, каждый обнесен круглой крепостной стеной ив каждом есть башня и кельи для монахов. И в каждом монастыре епископ, которого окружают более четырехсот монахов, отшельников и прочих» [550]. Описание коптского диакона, вне всякого сомнения, является поэтическим преувеличением, но все же, оно дает представление об ощутимом присутствии общин и монастырей Армянской Апостольской Церкви в северной Сирии. Среди армянских обителей, которые действительно можно связать с антиохийскими землями, стоит в первую очередь назвать великий монастырь Иесуанк Банк, известный также как Монастырь Богоматери — Нового Сиона и служивший резиденцией для армянского епископа Антиохии, и монастырь Василиан (то есть армянских монахов, следовавших уставу Св. Василия Великого) [551]. В самой Антиохии находилось несколько армянских церквей, в том числе и монастырь Спасителя, при котором находился скрипторий [552]. Среди многочисленных армянских монастырей Киликии определенным первенством чести пользовалась обитель Драцарк близ Сиса, ставшая в ХII–XIII вв. местом погребения для многих государей и католикосов Киликии.
С усилением армянской миграции особое значение для Византии приобрели те армяне, которые принадлежали не к миафизитской, но к халкидонской Православной Церкви. Они вошли в историю под именем «армян-халкидонитов» и фактически представляли ту часть армянских христиан, которая приняла догмат Халкидонского собора о двух природах Христа и, прервав евхаристическое общение с Армянской Апостольской Церковью, вошла в лоно Антиохийской, Константинопольской или Грузинской Церквей. Поселения армян-халкидонитов, с момента формирования этой этноконфессиональной группы на рубеже V–VI вв., располагались на землях Великой Армении (в том числе в таких городах, как Ани и Карсе, область Тао/Тайк была практически полностью халкидонитской), в Иверии, в восточных провинциях византийской Малой Азии, а также в Месопотамии и Сирии. К X–XI вв., в годы массового переселения армян в пределы Ромейской державы, армяне-халкидониты смогли сформировать влиятельный военно-аристократический класс, представители которого играли ведущую роль в военной и политической жизни византийского Востока. Сохраняя армянский язык и культуру и, при этом, разделяя имперскую, халкидонскую веру ромеев, армяне-халкидониты были естественным посредником между Византией и бежавшим в ее пределы армянским населением (которое, в своей массе, сохраняло веру национальной Армянской Апостольской Церкви) [553]. Идея этой «посреднической» роли армян-халкидонитов сохранялась в византийской политической мысли на протяжении Х–ХI вв. Даже в 1170 г. император Мануил I Комнин, вступив в переговоры с католикосом Нерсесом IV Милостивым, направил к нему, в качестве одного из своих представителей, армяно-халкидонитского игумена Иоанна Утмана [554].
Применительно к церковной жизни, нельзя не отметить, что армяне-халкидониты так никогда и не создали обособленного патриархата или поместной Церкви [555]. Часть армяно-халкидонитских епархий принадлежала к Константинопольскому Патриархату (если быть точным, митрополиям Трапезунда и Тарона), часть к Мцхетскому католикосату, часть — к Антиохийскому Патриарху [556]. Если говорить об армянах-халкидонитах в лоне Антиохийской
