Толстой: Как отреагируют власти в Киеве на референдум?
Леонтьев: В Киеве не власть, в Киеве власть пока осуществляется через, так сказать, европейские и американские структуры. Собственно, кто устроил, тот и власть, да?
Толстой: И ваш прогноз, как отреагируют американцы?
Леонтьев: Истерично, но непродуктивно.
Толстой: Господин Дугин, у меня вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, вы чувствуете, что референдум в Крыму скажется и на России, и на ее политике, на смене курса?
Дугин: Безусловно… Мы будем жить в другой стране. Она будет территориально другой, она будет политически другой, она будет концептуально другой. Мы попрощались с закрытием Олимпийских и Параолимпийских игр с Америкой, мы больше не можем испытывать никаких иллюзий относительно того, кто друг и враг России в этом мире. Нам надо делать опору только на свои силы, на свою собственную страну.
Толстой: Она какая, эта новая эра?
Дугин: Эра? Я думаю это русское пробуждение. Когда люди назвали это «русской весной»…
Толстой: «Русская весна».
Дугин: «Русская весна» – это совершенно справедливо, это русское возрождение, это утверждение и возвращение нас в историю, возвращение как самостоятельного, суверенного, свободного субъекта, который может постоять за себя, который может сказать любому, кто покушается на нашу безопасность «досюда и дальше нет», может одернуть преступника, может отстоять свои собственные интересы и не спрашивает ни у кого на это санкции, идя на огромные риски. Это возрождение России!
Толстой: Давайте обсудим ситуацию на юго-востоке Украины, там масса столкновений. Вопрос к Михаилу Леонтьеву. Как вы считаете, какова природа вот этого противостояния на юго-востоке Украины?
Леонтьев: Природа простая, дело в том, что в процессе борьбы за власть, который был инициирован в данном случае напрямую Вашингтоном, они вывели на улицы нацистов. Нацист отличается от другого политика тем, что после того, как дана команда вперед, команду назад он не понимает. Они не могут уже эти процессом управлять.
Толстой: Сейчас вас обвинят в том, что вы наклеиваете ярлыки.
Леонтьев: Я не наклеиваю ярлыки, они сами себя идентифицируют как бандеровцы, нацисты и так далее. Они ходят в этой форме. Пограничные переходы и посты на Западной Украине стоят люди в форме УПА. В форме, вот в этих вот немецких кепочках. Они откуда-то их достали. Это реальность. Это надо понимать.
Это неприемлемо для юго-востока Украины. Неприемлемо! И нет никакого правового, юридического, физического, морального основания подчиняться этим людям, которым подчиняются яценюки, тимошенки, кличко, потому что они их боятся…
Толстой: У меня вопрос к господину Дугину. Скажите, а как вы считаете, каковы должны быть действия России по отношению к русским юго-востока Украины?
Дугин: Это принципиальный вопрос. В той ситуации, которая сложилась в Киеве, с этим неонацистским режимом, с хунтой, которая там утвердилась, абсолютно русофобской, – юго-восток в таком государстве существовать не может.
Толстой: Ну, а что делать?
Дугин: Будет отделяться. Проводить референдумы, готовиться к вооруженному сопротивлению против террора, который не исключено, что начнется вот-вот. Надо биться за свою свободу и независимость. А мы должны им помогать в этом.
Доренко: Ребята, я вам горькую вещь скажу. Мне позвонил приятель из Донецка и сказал: «Ребят, вот мы поднялись, мы на вас надеемся, ребят, а вы нас сдаете, во-первых, а во-вторых, вы нас держите под размен, ради своего Крыма. Вы нас размениваете, перед америкосами». Вот что сказал мне человек из Донецка. Это их ощущения. Они говорят: «Почему нам никто не помогает? Где чертовы «вежливые люди»?!»
Дугин: Подождите, мы не можем ввести войска без всяких оснований. Для этого должна быть соорганизация восточной и южной Украины. Мы не оккупанты и не агрессоры.
Сивков: Есть вариант, который я уже говорил неоднократно, – в рамках учений нужно было ввести войска и оккупировать, прошу прощения, занять весь юго-восток Украины и Крым. То есть решить эту задачу теми группировками, которые у нас там существуют, в рамках двух приграничных округов можно было в течение суток. В этих условиях, конечно, крику со стороны запада было бы не меньше, но задача была бы решена…
Костин: Президент России сказал, что если вдруг русскоязычному населению, русскому населению, будет что-то угрожать, если будет развернут террор в отношении гражданского населения, то наши вооруженные силы будут введены для того, чтобы навести порядок. И мне кажется, что на этом этапе – достаточно…
Доренко: Ждем Европу теперь…
Толстой: У меня вопрос к господину Хотиненко… Вчера появилось письмо поддержки от пятидесяти деятелей культуры, и вы – один из людей, которые его подписали. Почему вы это сделали? И какое ваше отношение к ситуации в Крыму и на юго-востоке Украины сейчас?
Хотиненко: Ну, у меня сегодня телефон разрывается. Меня уже все обзвонили – редакции, каналы, интернет-издания – спрашивают о том, почему я подписал это письмо. Причем, что меня смущает в этом, что в основном-то это… у нас такой анекдот был в советское время – «А где вы были в октябре 17-го года?» И практически уже в вопросе звучит некое осуждение, вот… Я сразу останавливаю и говорю: «Подождите, подождите, вы что хотите узнать?» Одним тем, что я подписал, я выразил свое мнение. Все. Это мое мнение, я имею на него право. Заблуждаюсь я, не заблуждаюсь… Это мое личное право. Мне комментировать нечего, причем убеждать меня в том, как я заинтересован в событиях… Я сам наполовину украинец, наполовину – условно русский, все у нас в этом смысле достаточно условно. И мне уже сны – неделю, как минимум – мне уже сны снятся про Украину! Это немножко сумасшедший дом… Вы знаете, надо устроить накануне референдума крымского, нужно устроить какой-то день молчания… Прозвучала уже мысль: главное – не заболтать.
Толстой: Да, чтобы не было вот этой эйфории.
Хотиненко: Вот я смотрю все передачи. Я маниакально смотрю, слушаю, и мы уже идем по второму кругу. Есть риск, что мы заболтаем. Я убежден, что нужно обязательно устроить день молчания перед этим вот историческим – безусловно историческим – событием… Безусловно важным! Чтоб это действительно люди выбрали. А когда по поводу Харькова звучит – ввести войска… Ну, помилуйте, это и так очень тонко все…
Леонтьев: Ну придется, ну придется же… Куда же деться?
Хотиненко: Приведу пример, который может улыбку вызвать. Когда-то Ганди вел безоружных индусов на вооруженных солдат. И они шли, шли, шли, шли, шли, и победили. Они безоружно победили, не сделав ни единого выстрела. Наверное, это пример наивный…
Костин: Мы имеем дело с террористами! Это фашисты! Они будут стрелять!
Хотиненко: Они, эти бандеровцы, тоже время от времени угасали, у них не было идеи, и тогда они подкачивали это кровью. И кровь двигала дальше этот процесс, возбуждала публику. У нормальных людей, которые уже помитинговали, вроде бы все уже сказали – это может выдохнуться, понимаете?
Доренко: Вы слишком рассудочны для украинца.
Хотиненко: Нет, нет… Обвинять меня в рассудочности для любого человека, который меня хоть чуть-чуть знает, это абсурдно! Это абсурдно, вот!.. А мы тут прямо как Генштаб, причем публично, на весь мир, говорим: «Значит так, если что, мы вводим войска…» Мы тут уже войска вводим… Это называется «не дай Бог»! Не дай Бог! Не дай Бог!.. У меня, вот, многие друзья говорят: «Мы к Путину относились отрицательно, а в этих обстоятельствах мы поменяли к нему точку зрения». Вот…
Доренко: Я хочу сказать еще вот о чем. Последние 20 лет в России воспиталась некая прослойка людей, привыкших связывать свое будущее, будущее своих семей, своих детей с Западом, имеющие второе жилье, вторую Родину, уже теперь как бы укоренившиеся на Западе… Вот именно по ним ударят санкции европейцев с американцами. Что нельзя не приветствовать, товарищи! Это прекрасно!
Толстой: Какой вы, Сергей, категоричный! А как же квартира в Болгарии, Черногории?
Доренко: А у меня нет!
Толстой: У вас нет, понятно… А у тех, у кого есть?..
Хотиненко: Я продолжу. Я недавно увидел сравнительный анализ заголовков популярных газет, журналов 2008-го года после известных событий и нынешних.
Толстой: В Грузии.
Хотиненко: Да. И там, порой, даже жестче звучали эти формулировки. С тех пор прошло 6 лет… Это вообще любопытно! Это одно и то же!
Леонтьев: Я хотел бы сказать – Россия поставила на суверенитет. Наша экономика нынешняя, в нынешнем своем состоянии, наша экономическая политика современная не гарантируют России суверенитета. То есть мы встаем перед необходимостью на следующем этапе резкого, кардинального изменения экономической стратегии. Это другая будет стратегия. Это будет стратегия, при которой Россия должна свой успех и свое развитие основывать на собственных ресурсах и собственных возможностях, а не на надеждах на внешнюю конъюнктуру.
