менее надо отметить, что в событиях под Белевом впервые московские войска осмелились вести наступательные действия против «царя». Однако это был не хан, реально правящий в Орде в данное время, а изгнанник.
В июле 1439 г. Улуг-Мухаммед внезапно подошел к Москве. Не успевший собрать войска Василий II отъехал за Волгу. Хан простоял у Москвы 10 дней и отступил, не причинив вреда городу, но разорил окрестности и сжег Коломну {803}.
Война с Улуг-Мухаммедом нашла отражение в договоре московских князей (Василия Васильевича, Дмитрия Шемяки и Дмитрия Красного) с великим князем Тверским Борисом Александровичем (конец 30-х гг.). Пункт о войне с «царем», повторяющий одно из положений московско-тверского договора 1399 г. (и восходящий, как показано в гл. 6, к более раннему договору 1384 г.), был «модернизирован» — единственное число заменено на множественное: «А что ея есте воевали со царемъ, а положить на вас (московских князей. — А. Г.) царь вину в том, и мнѣ вам, брате, не дата ничего в то, и моей братьи молодшеи, и моимъ братаничем, ни нашим дѣтем, ни внучатом, а вѣдатися в том вамъ самим» {804}. Имелась в виду, разумеется, ситуация, когда Улуг-Мухаммед вернул бы себе престол (как и в отношении Тохтамыша в договоре 1399 г.).
В 1443 г. «пришедшю царевичу Моустафѣ на Рязань со множеством татаръ ратию, и повоева власти Резанскии, много зла учини. Слышав же то князь великии Василеи Васильевич, посла против ему князя Василья Оболеньского и Ондрѣя Голтяева, да двор свои с ними. А Мустафа былъ въ городѣ, резаньцы же выслаша его из города, он же вышедъ из града и ста ту же подъ городомъ. А воеводы князя великого приидоша на него, и бысть имъ бои крѣпокъ; и поможе Богь християномъ; царевича Мустофу самого оубиша и князей с ним многих, и татаръ, а князя Махмута мурзу ял и, да Азберъдея, Мишерованова сына, и иных татаръ многих поймали, а в великого князя полку оубили татарове Илью Ивановича Лыкова» {805}. Имена татарских предводителей, напавших на Рязань, нигде более не упоминаются. Вряд ли они принадлежали к орде Улуг-Мухаммеда (так как имена его главных сподвижников другие {806}). Возможно, Мустафа был «царевичем», не подчинявшимся никому из «царей»; менее вероятно, что он был связан с Кичи-Мухаммедом {807} или Сеид-Ахметом, так как с этими ханами в начале 40-х гг. поддерживались мирные отношения (см. об этом ниже).
Тем временем Улуг-Мухаммед продолжал проявлять антимосковскую активность. В 1442 г. он, вероятно, выдал ярлык на Нижегородское княжение Даниилу Борисовичу {808}. В конце 1443 г. «царь Махметь стоялъ на Беспутѣ (правый приток Оки, между Серпуховом и Каширой. — А. Г.) и князь великы ходилъ на него со всею братьею, да воротися, а онъ поиде прочь» {809}. Это был определенно не Кичи-Мухаммед {810}, а Улуг-Мухаммед, так как именно последнего на Руси называли «Махметом», в то время как первый именовался «Кичи-Ахметом» или «Кичи-Махметом» {811}.
Зимой 1444–1445 гг. Улуг-Мухаммед сам обосновался в Нижнем Новгороде и двинулся оттуда к Мурому. Василий Васильевич пошел на него через Владимир. Под Муромом и Гороховцом великокняжеские полки разбили татарские отряды, но Муром хан занял. Летом он послал на Василия войско во главе со своим сыном Махмутеком (Мамутяком). 7 июля 1445 г. под Суздалем московская рать (к которой не присоединились полки Дмитрия Шемяки) была разбита, великий князь попал в плен. После этого Улуг-Мухаммед отправил посла Бигича к Шемяке (очевидно, предполагая передать ему великое княжение), но затем предпочел отпустить Василия, обязав его огромным выкупом. Во время возвращения люди великого князя перехватили и убили шедшего обратно к хану Бигича {812}.
Обещание Василием большого выкупа и возвращение его в сопровождении крупного татарского отряда стали основанием для обвинений, которые выдвинул против великого князя Дмитрий Шемяка: «царь на том отпустилъ великого князя, а онъ ко царю целовалъ, что царю сфдфти на Москвѣ и на въсѣх градѣх руских и на наших отчинах, а самъ хочет сѣсти на Тьфири» {813}. Хотя нет оснований видеть в этих обвинениях, явно фантастических, нечто большее, чем способ борьбы за власть, они отталкивались от реальных фактов — попыток Улуг-Мухаммеда обосноваться в окраинных русских городах (Белеве, Нижнем Новгороде).
В феврале 1446 г. Василий Васильевич был ослеплен, и Дмитрий Шемяка стал великим князем. Он ликвидировал Нижегородское княжение, которое после победы под Суздалем Улуг-Мухаммед отдал князьям Василию и Федору Юрьевичам Шуйским {814}. Но после того, как Шемяка вновь был вынужден (на рубеже 1446–1447 гг.) уступить Василию великокняжеский стол и вернуться в свой удельный Галич, он попытался заполучить орду Улуг-Мухаммеда в союзники. Последнего уже не было в живых: после того как он отпустил Василия от Курмыша в Москву, хан пришел на Среднюю Волгу и обосновался в Казани, положив тем самым начало Казанскому ханству, но вскоре был убит собственным сыном Махмутеком. Два других сына Улуг-Мухаммеда, Касым и Ягуп, после этого бежали и, поскитавшись, пришли на службу к Василию Васильевичу (в то время, когда он еще только боролся за возвращение себе великого княжения) {815}. В 1447 г. Шемяка пошел с Махмутеком на переговоры о союзе против Василия, и в конце этого года казанский хан повоевал окрестности Владимира и Мурома {816}.
Что касается «основной части» Орды, то с ней Москва в конце 30-х — середине 40-х гг. поддерживала мирные отношения. При этом и Василий Васильевич, и Дмитрий Шемяка признавали поначалу «царями» сразу двух правителей — Кичи-Мухаммеда и Сеид-Ахмета. В договоре Василия с Шемякой 1441–1442 гг. в пункте о раскладке ордынского выхода упоминается о посылке киличеев «ко царемъ к Кичи-Махметю и к Сиди-Ахметю» {817}. Помимо исторического опыта двоевластий в Орде (период «замятии» 60—70-х гг. XIV в.), такое признание «царями» обоих правителей было, очевидно, связано с тем, что, хотя Кичи-Мухаммед и контролировал «центральную» ордынскую территорию (между Волгой и Днепром) и поэтому считался в Москве несколько «главнее» Сеид-Ахмета (в договоре Василия с Шемякой он упоминается первым), большинство ранее знакомых Москве представителей ордынской знати оказалось на службе у Сеид-Ахмета. Об этом говорится в грамоте духовенства Дмитрию Шемяке от 29 декабря 1447 г.: «Не на том ли юрту отець твой, князь Юрьи Дмитриевич, был у царя в Орде с великим князем вместе и на пошлине стояли (речь идет о визите Василия и Юрия к Улуг-Мухаммеду в 1431–1432 гг. — А. Г.)? Не те жо паки царевичи и великие князи у сего царя
