соответствующая собственность передавалась казне даже при наличии у покойного законных наследников (хотя никакого специального распоряжения на этот счет Франсиа не издавал). Подобная практика представляла собой, по существу, замаскированную форму конфискации.
В своем стремлении подчинить всю жизнь страны интересам возглавляемого им государства, обеспечения его целостности, независимости и безопасности Франсиа не мог не уделить серьезного внимания церкви. Она располагала обширными земельными угодьями и другим имуществом. Духовенство пользовалось большим влиянием среди населения, особенно сельского. Экономическая мощь церкви, ее претензии на самостоятельную политическую роль и на контроль над духовной жизнью народа, противопоставление церковной иерархии светской власти и непосредственное подчинение духовенства папской курии — все это внушало Франсии серьезные опасения.
К тому же он был врагом клерикализма. Правда, Франсиа, отличаясь свободомыслием, признавал необходимость религии как консолидирующего государство морального фактора. В беседе с швейцарскими врачами Ренггером и Лоншаном диктатор сказал: «Веруйте во что хотите: будьте христианами, иудеями или мусульманами, только не будьте атеистами» {86}. Но к католической церкви как общественному институту он относился отрицательно. Антиклерикальные убеждения Франсии оказали, видимо, известное влияние на его политику в этом вопросе. Однако в первую очередь она обусловливалась желанием создать в Парагвае национальную церковь, полностью подчиненную государству, и поставить духовенство на службу правительству.
Первые меры, направленные против церкви, были приняты уже вскоре после установления диктатуры. В 1815 г. Франсиа отстранил часть священников-испанцев от. исполнения их функций. В следующем году он распорядился, чтобы впредь церковные процессии проводились только с разрешения светских властей. Все религиозные праздники, за исключением праздника тела господня, отменялись. Правительство признавало принадлежность к духовным орденам лишь тех лиц, которые безоговорочно высказывались за суверенитет парагвайской республики и ее полную независимость от Испании и любого чужеземного господства. Все священники должны были присягнуть на верность правительству и дать обязательство не предпринимать действий, прямо или косвенно направленных против независимости Парагвая. Инквизиция упразднялась. Франсиа запретил всякое вмешательство иностранного духовенства в церковные дела страны, а парагвайских священнослужителей освободил от обязанности подчиняться представителям иерархии других государств.
Поскольку епископ Асунсьона Панес (уроженец Испании) пытался воспротивиться действиям правительства, он был в 1819 г. смещен и заменен генеральным викарием, который вел себя вполне лояльно по отношению к режиму Франсии. При его одобрении 20 сентября 1824 г. правительство издало закон о закрытии монастырей и секуляризации земель и прочего имущества духовных орденов и корпораций. Этим же законом вводился гражданский брак.
В результате парагвайская церковь лишилась своего экономического могущества и стала послушным орудием государства. Священники получали казенное жалованье и превратились фактически в государственных служащих, беспрекословно выполнявших волю диктатора. Таким образом, Франсиа добился резкого ослабления позиций церкви и освобождения ее из-под влияния внешних сил. Но ни о каком преследовании религии или ущемлении прав верующих при этом не шла речь. Смысл политики Франсии заключался лишь в том, чтобы поставить церковную организацию на службу своим целям и заставить духовенство внушать народу идею божественного происхождения его власти.
Наличие постоянной угрозы независимости Парагвая, попытки вмешательства извне во внутренние дела страны, а также нежелание принимать какое-либо участие в вооруженной борьбе между соседними государствами и провинциями Ла-Платы заставили правительство Франсии с начала 20-х годов перейти к политике самоизоляции республики. Ее границы были закрыты и сношения с внешним миром почти полностью прекращены.
Эта политика являлась вынужденным шагом, в значительной мере навязанным парагвайскому государству самими обстоятельствами. Еще в 1817 г. буэнос-айресское правительство запретило ввоз табака из Парагвая, в результате чего последний лишился важного рынка сбыта. Не разрешался провоз оружия из Буэнос-Айреса в Асунсьон, а остальные товары облагались высокими пошлинами и сборами. Парагвайские торговые суда на Паране систематически подвергались пиратским нападениям кораблей прибрежных провинций Энтре-Риос, Корриентес, Санта-Фе. Таким образом, внешняя торговля Парагвая была фактически парализована по независящим от него причинам.
Узнав о связях участников раскрытого в 1820 г. заговора с враждебными Парагваю силами, Франсиа решил совершенно прекратить всякую торговлю с заграницей. Принятию такого решения способствовало то, что вследствие указанных выше причин эта торговля уже не имела практического значения, но в то же время использовалась иногда врагами парагвайской независимости в подрывных целях. Так, каудильо Энтре-Риос Рамирес поддерживал сношения с арестованными в Асунсьоне заговорщиками через матросов парагвайских торговых судов.
Однако со временем Франсиа стал понимать, что полный разрыв экономических отношений создает ряд трудностей, и, в частности, сопряжен с риском ослабления обороноспособности страны. Чтобы отразить возможное нападение врагов, требовались оружие, боеприпасы, снаряжение, которых в Парагвае явно не хватало. Страна нуждалась и в некоторых других товарах. Следовательно, продолжая в основном соблюдать запрет на ведение внешней торговли, надо было найти какую-то отдушину, которая позволила бы на определенных условиях импортировать наиболее дефицитные товары. Но возможность налаживания даже ограниченного регулярного товарообмена с соседями — Буэнос-Айресом или португальской колонией Бразилией исключалась. Такая перспектива появилась лишь после того, как в сентябре 1822 г. по соседству с Парагваем образовалось независимое бразильское государство.
По предложению Бразилии 5 апреля 1823 г. было заключено соглашение, устанавливавшее порядок ведения торговли между двумя странами. Для этой цели парагвайское правительство выделило небольшой порт Итапуа [27] на Паране. Происходившая здесь торговля на протяжении ряда лет являлась основным каналом, связывавшим Парагвай с внешним миром.
Парагвайское правительство установило чрезвычайно строгий режим, жестко регламентировавший торговлю с Бразилией, и детально разработало ее процедуру. Бразильские купцы со своими товарами обычно переправлялись через реку Уругвай в районе Сан-Боржа и затем сухопутным путем добирались до Параны. Свой транспорт они оставляли на южном берегу этой реки, в Канделарии, а товары при помощи парагвайских властей переправляли на северный берег, в Итапуа. Там они поступали на таможню, где производился тщательный досмотр и составлялся подробный реестр товаров каждого купца. Эти реестры и образцы изделий отправлялись в Асунсьон. Франсиа лично знакомился с ними, устанавливал цены, размеры пошлин и условия продажи. Только после этого прибывшие в Итапуа бразильцы могли, наконец, приступить к торговле.
С парагвайской стороны допускалась лишь продажа собственной продукции, причем торговать имели право только лица, получившие специальные лицензии. Такая лицензия выдавалась по предъявлении удостоверения от местных властей о том, что данный человек «добрый слуга отечества и предан святому делу свободы». Цены на продаваемые парагвайские товары также контролировались государством, которое установило минимум цен на йерба-мате и табак. Испанцам участие в этой торговле не разрешалось ни при каких обстоятельствах.
В 1825 г. правительство Франсии запретило вывоз золота и серебра за границу, в связи с чем бразильские купцы вынуждены были в обмен на свои товары довольствоваться местной продукцией. В порядке исключения допускалась
