Главный вопрос по-прежнему заключался в том, как бороться с ведовством, по какой статье его преследовать и в чью юрисдикцию передать судебное преследование. Папа Александр IV запретил инквизиции заниматься делами ведовства и колдовства, если только они не имели явной еретической природы. В начале XIV века светские и епископальные суды гораздо чаще, чем инквизиция, рассматривали дела о ведовстве, их рвение объяснялось желанием обогатиться за счет конфискации имущества осужденных. Король Франции Филипп IV в 1303 году запретил инквизиции заниматься делами ведовства, ростовщиков и евреев, чтобы самому извлечь выгоду из этих действий; Филипп и большинство его преемников видели не только экономическую, но и политическую выгоду в колдовстве и судебных процессах над ведьмами [306].
В этом французские правители следовали примеру папы Иоанна XXII, который пользовался инквизицией в политических целях с таким цинизмом или, может быть, с таким фанатизмом, которые не имеют себе равных. Судебные процессы, связанные с ведовством и вдохновленные упомянутым папой, будут подробно рассмотрены ниже, но их следует понимать в контексте всеобщего стремления избегать ответственности. Иоанн весьма изобретательно использовал инквизицию не только для преследования колдунов и ведьм, но и в других целях. Снова и снова он обвинял своих врагов в заговоре против него и вредительстве с помощью заклинаний и восковых кукол. Это безумие прекратилось только через несколько лет после его смерти: его преемник Бенедикт XII в 1337 году оправдал епископа Безье, которого обвиняли в заговоре против доброго папы Иоанна [307].
Суд над тамплиерами, устроенный Филиппом IV, является одним из самых печально известных в истории, однако примеру короля усердно следовали его преемники. Правление его сына Людовика X (1314–1316) было коротким, но ужасным: Ангерран де Мариньи, Пьер де Латильи, Жанна де Латильи и Франческо Гаэтани были обвинены в том, что посредством магии замышляли убить короля, его брата Карла и других членов королевской свиты. Ядовитое облако, зародившееся при дворе Людовика X, распространилось по всей стране, и соперничавшие аристократы обвиняли друг друга в зловредной магии. Это продолжалось и при дворе его брата Карла IV (1322–1328), который судил графиню Матильду д’Артуа за то, что она при помощи магии отравила его предшественника, а затем в 1326 году состоялись суды в Тулузе над священниками, обвиненными в заговоре против него посредством магии. Когда трон перешел к Валуа, это помешательство стало настоящим безумием. В 1331 году первый из королей династии Валуа, Филипп VI, прилагал немалые усилия, защищая себя от магических заговоров, и испытывал настоящий ужас перед колдовством, доведший до порога безумия – а может быть, и за этот порог – и его преемников: Карла V, Карла VI, Карла VII и Людовика XI [308]. Другие страны не отставали от Франции, и английский король Эдуард II использовал методы своих французских кузенов в 1324 году, когда на скамье подсудимых оказались более двадцати человек, обвиненных в попытке убить короля и его окружение с помощью магии [309].
В то время как папы, короли и знать использовали суды в своих целях, инквизиция пыталась – с переменным успехом – распространить свою собственную юрисдикцию на колдовство, отождествляя его с ересью. 22 августа 1320 года Иоанн XXII приказал кардиналу Санта-Сабины написать инквизиторам Тулузы и Каркассона, отдав им распоряжение преследовать колдунов как еретиков. Кардинал описал поведение предполагаемых еретиков на старом языке малефициума, обвинив их в том, что они использовали заклинания и восковых кукол, но также добавил к этому жертвоприношения демонам в качестве дани уважения к ним и гласный договор с дьяволом. 4 ноября 1330 года папа Иоанн написал архиепископам Нарбонны и Тулузы, их викариям и инквизиторам Тулузы и Каркассона: он приказал, чтобы все дела о ведьмах, находящиеся в работе, были быстро завершены, и запретил начинать новые. Этим папа не изымал ведовские процессы из юрисдикции инквизиции, как предполагал Ли, а скорее пытался заставить инквизицию и епископов объединиться, чтобы не разделять и не ослаблять их усилия в борьбе против колдовства [310].
Преемники Иоанна, Бенедикт XII (1334–1342) и Григорий XI (1370–1378), последовали его примеру, поощряя инквизицию и епископов объединиться в противостоянии ведьмам и еретикам. Идея пакта была самой мелкой частью реки, отделявшей колдовство от ереси и ведовства, и местом, где ретивым охотникам на ведьм было легче всего перейти ее вброд. Необычный канон Super illius specula, изданный папой Иоанном в 1326 или 1327 году, позволял инквизиции действовать против колдунов, поскольку они «заключили сделку с адом», принося жертвы демонам и поклоняясь им [311].
Выдающийся юрист того времени Ольдрадо да Понте, защищая своего обвиняемого, еретика, перед папой Иоанном, утверждал, что ересь, будучи очень серьезным преступлением, требует как надежных доказательств, так и первоначального тщательного определения. Простое колдовство, включая ворожбу и провоцирование выкидыша, является не ересью, а вызовом демонов. Если кто-то призывает демонов, чтобы использовать их, – это не ересь; если кто-то поклоняется им или приносит им жертвы – это ересь. Те, кто усерднее старался угодить папе, действовали жестче. Около 1330 года инквизитор Занкино Уголини написал трактат Super materia haereticorum, в котором ведовство было гораздо ближе к ереси, чем считал Ольдрадо. Любой, кто отлучен от церкви, является еретиком, отрезанным от мистического тела Христова. Следовательно, любой, кто не исповедует то, что исповедует папа, включая раскольников, евреев или даже язычников, является еретиком. Иоанн XXII отлучил от церкви всех колдунов – следовательно, все колдуны были еретиками. В другом трактате, анонимно написанном около 1330 года сторонником папы римского, говорилось, что колдовство является исключением из правила, согласно которому ересь является ошибкой мышления. Значимым моментом является договор: если договор, гласный или негласный, был заключен с демонами, тот, кто заключил договор, является еретиком. Канонист Джованни д’Андреа писал: «Еретиками следует называть тех, кто отрекается от Бога и ищет помощи дьявола» [312].
В то время не существовало больших различий между процедурами ведовских процессов в епископальных или светских судах и процедурами инквизиции, и папы прилагали усилия, чтобы свести к минимуму даже те различия, которые существовали. Тем не менее инквизиция рассматривала больше дел и имела более стандартизированную процедуру, поэтому она несла основную ответственность за связь ведовских преступлений с ересью. В Practica (основном руководстве для инквизиторов, написанном около 1320 года Бернаром Ги), помимо такого обычного вида колдовства, как использование изображений и трав, упоминается богохульное использование таинств, вызов демонов, поклонение им или принесение жертв. Любой вид поклонения дьяволу или демонам, по словам Ги, является идолопоклонством и ересью [313].
Bonae (хорошие женщины) и дикая охота
Ги также предлагает инквизиторам расследовать дела женщин, которых называют bonae res («хорошими», «благородными») и которые «выезжают по ночам», хотя из контекста не совсем ясно, до какой степени Ги верил в реальность существования этих добрых дам [314]. Трактат Fasciculus morum, написанный английским францисканцем примерно в то же время, что и труд Ги (1320), стал очень популярным среди проповедников XIV века, его глава De fide («О вере») посвящена различным формам магии, в том числе дикой охоте. Здесь мы видим, по сути, тот же Canon Episcopi, испытавший влияние романтической традиции и фольклора:
