«Но, спрашиваю я, что можно сказать о тех несчастных и суеверных людях, которые говорят, что по ночам они видят самых прекрасных королев и других дев, путешествующих с госпожой Дианой и танцующих с богиней язычников, которые [т. е. девы] на нашем народном языке называются эльфами, и верят, что последние могут обращать мужчин и женщин в другие формы и ведут их в Эльфлэнд, где, как они утверждают, живут могучие воины, Оневон и Уэйд, хотя все это призраки, явленные злым духом? Ибо, когда дьявол подчинил чей-либо разум таким чудовищным верованиям, он иногда принимает облик ангела, мужчины, женщины, пехотинца, рыцаря на турнире и поединке, а теперь, как было сказано, он появляется еще и в танцах и других состязаниях. В результате всего этого несчастный ввергается в заблуждение, когда он попадает в плен таких иллюзий, то он сам начинает верить и распространять ложь» [315].
Конечно, ночные полеты и веселье – это иллюзии, но иллюзии, порожденные дьяволом в умах тех, кто верит в свою сопричастность этому.
Это важное изменение в традиции дикой охоты. Хотя в XIV веке прослеживается старый скептицизм Canon Episcopi, однако иллюзией тогда считали не столько веру других в россказни таких женщин, а саму веру этих женщин в реальность полета, что гораздо ближе к принятию реальности существования ведовства [316]. Джон Бромьярд, проповедник, который также ассоциировал дикую охоту со сказочной страной, рассказывал историю, которая подкрепляет нашу мысль. Священник встретил в своем приходе женщину, которая утверждала, что может перемещаться по ночам, чтобы участвовать в пирах. Он попросил ее продемонстрировать свои способности, а когда она потерпела неудачу, то хорошенько избил ее. И Бромьярд, и приходской священник были настроены скептически, но сама женщина продолжала верить в свои способности.
В другой истории XIV века вопрос о реальности bonae трактуется неоднозначно. Нахальные крестьяне, одетые в женские одежды, приходили по ночам в дома, танцевали и постоянно скандировали: «Берем одно и возвращаем сто». Шныряя по дому, они забирали все, что им хотелось, но обещали вернуть все сторицей. Жертвы этого вторжения, должно быть, были готовы верить в волшебную силу этих добрых существ; тем не менее именно эти bonae намеренно обманывали людей. Итальянский трактат Джакопо Пассаванти (ум. 1357) только добавил скептицизма. В нем утверждается не только то, что ночные всадники верили в свое участие в пирах, но и то, что они считали своих спутниц ведьмами. Пассаванти говорил, что они хвастаются тем, что «выходят по ночам на улицу и летают вместе с ведьмами» [317].
Ересь и ведовство
В то время как папы и инквизиторы укрепляли юридическую и теоретическую ассоциацию ведовства с ересью, феномен ведьм продолжал опираться на настоящие еретические практики. Факт того, что общество XIV века было крайне восприимчиво к странным идеям, доказывается вспышкой ритуального бичевания после эпидемии чумы. С 1349-го по как минимум 1357 год флагелланты путешествовали по Нидерландам, Германии и северной Франции, привлекая большое количество последователей проповедью о том, что через покаяние в самоистязании можно отвратить гнев Божий. Властям удалось временно сдержать распространение влияния этой секты, но около 1400 года она вновь возникла после очередной сильной вспышки чумы [318].
Из всех еретических движений XIV века прообраз ведьм наиболее ярко являли люцифериане, чьи доктрины были заимствованы у катаров и антиномистов и которых иногда даже путали с вальденсами. Присутствие люцифериан было засвидетельствовано в Австрии, Бранденбурге и Богемии, и их доктрина в этой последней стране сохранила свое влияние вплоть до XV века и оказала влияние на адамитов [319].
Первые упоминания о люциферианах в Австрии датируются периодом между 1310 и 1315 годами. Хотя они не скрывали, что поклоняются дьяволу, название «люцифериане», вероятно, было придумано их врагами. Некоторые историки утверждают, что появление этих полуеретиков-полуведьм в Австрии и Богемии, а также под конец века в Швейцарии и Савойе показывает, что ведовство зародилось в общинах горных областей. Однако австрийские еретики появились на берегах Дуная именно в наименее дикой части Австрии, а другой центр еретической и ведьмовской деятельности находился в густонаселенных районах Тулузы и Каркассона. Ведовство возникло там, где ересь была сильна, а в горных районах – после появления там инквизиции. В Австрии люциферианство возникло после прибытия в страну антиномианских бегардов с запада. Чтобы противостоять им, епископ Бернхард Пассауский (1285–1313) привнес инквизицию в Австрию, и именно его инквизиторы выкорчевали люцифериан [320].
Инквизиция обнаружила еретиков в Штирии в 1310 году и осудила их в 1311-м. Идеи, которых придерживались те еретики, неизвестны, но те, которые были обнаружены в 1315 году в Кремсе, вниз по Дунаю от Вены, были преимущественно люциферианами. Среди этих еретиков был епископ по имени Ноймайстер, который утверждал, что занимал этот пост в течение пятидесяти лет [321]. Это могло быть преувеличением, но продолжительное существование секты также подтверждается признанием юноши по имени Андреас, который был сожжен вместе с Ноймайстером и который говорил, что вырос в этой секте. Еретики утверждали, что у них есть собственные тринадцать апостолов, двое из которых каждый год возносились на небеса – возможно, в качестве некоего ритуального жертвоприношения или обряда добровольного мученичества. Их авторитет восходил к пророкам Илии и Еноху: любопытная деталь, которая может указывать на то, что еретики, по крайней мере косвенно, испытали влияние апокалиптических идей и демонологии древних книг Еноха.
Еретики считали, что католическое духовенство коррумпировано и отдалилось от истинного Бога, утверждая, что еврейские пророки были истинными пастырями Церкви: в этом убеждении лучше всего объясняется извращенная версия учения катаров. Очевидно, что эти еретики придерживались аргумента катаров о том, что Бог Ветхого Завета отличался от Бога Нового Завета и что он, по сути, был дьяволом, но они не соглашались с катарами в поклонении этому ветхозаветному Богу-дьяволу. По сути, эти воззрения были лишь ересью, помноженной на ересь.
Еретики совершали ритуалы в честь Люцифера и утверждали, что однажды он вернется вместе с другими падшими ангелами на свое законное место на небесах, в то время как Михаил и архангелы займут его прежнее место в аду. Еретики надеялись, что будут сопровождать Люцифера, когда он по праву вернет себе свое царство, и они приветствовали друг друга словами: «Да приветствует тебя страдающий Люцифер». Еще одной пощечиной учению катаров было употребление мяса каждый день. Они устраивали оргии по ночам в подземельях и утверждали, что все, что совершается под землей, не считается грехом. Одна девушка призналась, что, хотя на земле она была девственницей, под землей ее положение было иным. Отвергая католицизм так же яростно, как и катаризм, они считали бесполезными мессу, Евхаристию, крещение, покаяние, супружество и молитвы святым.
По всей видимости, штирийских еретиков было достаточно много. На костре Ноймайстер утверждал, что у него было 80 000 последователей, а один из его учеников сказал, что у него были последователи в тридцати шести деревнях и городах. Либо это явное преувеличение (цифра Ноймайстера, конечно, смехотворна), либо инквизиция была на редкость небрежной, поскольку в целом она сожгла только около тридцати: шестнадцать человек в Кремсе, одиннадцать в Санкт-Пельтене, два в Вене и несколько в Гиннисперге. Тем не менее многие другие были судимы и избежали костра, публично отрекшись, и свидетельство о том, что секта существовала на протяжении долго времени, подтверждает предположение о том, что на свободе было большое количество люцифериан. Один из источников указывает, что они также были широко распространены в Австрии, Богемии и близлежащих землях, и вплоть до середины века появлялись свидетельства присутствия люцифериан [322].
