вторглись в Киликию, прошли в Каппадокию и взяли город Евхаиты. [499]
Между тем, в столице империи собирались новые тучи. Между Константином и Мартиной не было взаимного доверия. Опасаясь за судьбу Мартины, Ираклий вручил, как было о том упомянуто, втайне от Константина значительную сумму денег патриарху Пирру в обеспечение своей супруги на случай, если ей придется покинуть дворец. Комит царских щедрот Филагрий, через которого шло это дело, выдал тайну Константину, и тот, вызвав к себе патриарха, потребовал передачи ему этого фонда. Патриарх был вынужден подчиниться и исполнил волю царя. После этого отношения между Константином, с одной стороны, и Мартиной и ее детьми с другой, приняли явно враждебный характер, и двор разделился на две партии. Слабый от природы Константин, сын матери, страдавшей эпилепсией, впал в тяжкую болезнь — вероятно, то была чахотка. В целях облегчения от снедавшего его недуга он покинул столицу и переехал в Халкидон, где у него был собственный дворец.
В связи с отстранением Пирра от двора церковная политика в кратковременное царствование Константина приняла иной характер. Папа Иоанн, получив известие о смерти Ираклия, обратился с приветствием к Константину и жалобой на те тревоги в церковной жизни западных областей, которые были вызваны посланиями Пирра в оправдание монофелитства. Упомянув о том, что Пирр указывал на солидарность с Сергием папы Гонория, папа представил краткий обзор истории вопроса, защищал православный образ мыслей Гонория и настоятельно просил императора сделать распоряжение, чтобы текст эктесиса (charta) был снят со стены храма св. Софии. [500] По-видимому, папа получил от императора обещание, что хартия с текстом эктесиса будет снята, так как преемник Иоанна, папа Феодор, в письме к патриарху Павлу строго упрекал его за неисполнение этого обещания. [501]
Тяжкая болезнь Константина принимала между тем роковое течение. Вражда к Мартине в кругах знати, стоявшей на стороне Константина, вызвала злостные толки об отравлении его Мартиной и единомышленным с нею патриархом Пирром. Старшему сыну Константина шел 11-й год. Недоверие к Мартине вызывало у отца опасение за его судьбу, и те лица из придворной знати, которые связали свою судьбу с Константином, имели основания опасаться за себя. По инициативе Филагрия было принято решение обратиться к армии и вручить ей заботу о наследнике Константина. Посредником в этом деле был знатный армянин Валентин Аршакуни (Никифор называет его оруженосцем Филагрия). Ему было вручено послание к армии с просьбой императора постоять за законного наследника против Мартины, а также и значительная сумма денег в количестве 216 тысяч золотых. [502] Старый в империи институт донатива, о применении которого есть свидетельство из времени правления Тиверия, позволяет определить численность той армии, которая имелась при этом в виду. Так как нормальный размер донатива был 5 золотых на человека, то эта сумма соответствует 44 тысячам человек. [503]
Валентин отправился на восток исполнять возложенное на него поручение. Между тем, болезнь Константина усиливалась, и 25 мая он скончался от тяжкого приступа кровоизлияния.
За смертью Константина Ираклон, которому шел тогда 16-й год, оказался единственным августом и верховная власть перешла в руки властной Мартины. Враждебные отношения, успевшие утвердиться между обоими дворами, дали этому событию характер переворота. Пирр был восстановлен в своих правах, а Филагрий был пострижен в духовный сан и сослан в крепость Септем на Гибралтарском проливе; много знатных людей, так или иначе близких к Филагрию или связавших свою судьбу с Константином, подверглось опале и разным карам. [504] Драгоценный царский венец, снятый Константином с головы мертвого Ираклия, был принесен в дар храму св. Софии.
Важнейшей заботой нового правительства было выяснение отношений в Египте. Вернувшийся из ссылки Кир, вызванный еще Константином, был восстановлен в своих правах патриарха, снаряжение флота было закончено, и, вероятно, в конце августа Кир с большой свитой отплыл в Александрию. Ему сопутствовали вновь назначенный начальник военных сил Египта Константин и возвращавшийся на свой пост августала Феодор. Эскадра имела остановку на Родосе и прибыла в Александрию в ночь под праздник Воздвижения Креста Господня. Пользовавшийся полным доверием Мартины, державшей в своих властных руках бразды правления, Кир возвращался с торжеством на свою кафедру и, очевидно, по заранее сделанному распоряжению ему была подготовлена торжественная встреча. Немедленно после высадки на берег, Кир заехал вместе с Феодором в церковь монастыря Табеннисиотов, где хранился драгоценный крест с частицей Честного Древа, присланный ему патриархом Сергием в 638 году, и из этой церкви начался крестный ход в главный храм Александрии, носивший имя « Кесарион». Улицы были покрыты коврами, повсюду толпился народ, выражавший радостными криками и пением гимнов свой привет возвратившемуся владыке. Напор ликующей паствы едва давал возможность продвигаться вперед патриарху. Во время торжественного богослужения диакон вместо положенного по чину псалма запел в прославление возвращения патриарха другой: «Сей день, его же сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в оне», который поется в дни Пасхи. Это отступление от обычного чина было всеми замечено, понято, как предзнаменование и истолковано в том смысле, что Кир не доживет до следующей Пасхи. [505] Предсказание это сбылось.
За время отсутствия Феодора из Александрии жизнь столицы Египта шла тревожно. Вследствие соперничества и вражды военных командиров Доменциана и Мины, разыгрались крупные беспорядки, получившие вид хронического междоусобия димов. Эта вражда имела свои поводы в церковных вопросах. Брат Доменциана, Евдокиан, раньше чем покинуть Вавилон, позволил себе жестокости в отношении туземцев-монофизитов. К такому поведению отнесся с полным осуждением Мина. В эти раздоры был вовлечен правитель Аркадии, Филаид, находившийся в ту пору в Александрии. На улицах города произошло кровавое побоище, окончившееся разграблением дома Филаида. В этом междоусобии голубые стояли за Доменциана, а зеленые за Мину. Феодор по возвращении в Александрию отставил Доменциана и назначил на его место Мину, и население города выразило полное сочувствие удалению Доменциана. [506] Пока в Александрии водворялось спокойствие, дела в столице империи принимали весьма тревожный характер.
Валентин исполнил возложенное на него поручение относительно воздействия на армию. Когда же он получил известие о смерти Константина и ссылке Филагрия, то двинулся с войсками к столице и занял Халкидон. Предлогом этого похода было опасение за судьбу детей Константина, малолетних Ираклия и Феодосия. Ввиду угрозы, которую представляла собою армия Валентина, в Константинополь были стянуты войска из ближайших городов. Когда двор был, таким образом, обеспечен поддержкой военной силы, решено было воздействовать на настроение столицы. В сопутствии патриарха Пирра с Древом Креста Господня Ираклон сделал выход к народу, выведя с собой детей Константина.
