При нынешней администрации США сложилась реальная угроза стратегического поражения демократических сил в Афганистане. Такое отношение американских властей может привести к беспрецедентному подавлению гражданского общества в стране, если талибы снова наберут силу. И хотя общий отход Обамы от поддержки демократии на Среднем Востоке затрагивает не только Афганистан, именно здесь он приобретает ключевое значение. Борьба с угрозой, нависшей над головами женщин, детей, интеллигенции, национальных и религиозных меньшинств и либералов, определит всю дальнейшую судьбу страны.
«Талибан» – угроза демократии на всем Среднем Востоке
Хотя сегодня талибы отстранены от власти, они все еще представляют угрозу для Афганистана и его соседей, в первую очередь для Пакистана. Если радикальные исламистские боевики захватят хотя бы частичный контроль над Афганистаном, это будет означать конец зарождающегося демократического движения. Зверскому обращению подвергнутся не только афганские женщины и дети – их пакистанские сестры и братья тоже почувствуют на себе весь ужас террора и угнетения. Как я говорил на брифингах в Европейском парламенте в декабре 2009 г. и подтвердил это перед конгрессом США в ноябре 2009 и марте 2010 гг., талибский кошмар Среднего Востока находится сегодня на перепутье. Либо международное сообщество поддержит демократическое сопротивление в Афганистане и даст отпор джихадистской угрозе, либо эту часть мира снова поглотит темное средневековье.
Война между свободой и Халифатом разворачивается во многих странах, но афганская битва станет одной из решающих.
Глава 7
Пробуждение Месопотамии
В ходе яростных дебатов, разыгрывавшихся на телеканалах NBC, Fox News, CNN и арабском телевидении вокруг американского вторжения в Ирак и свержения Саддама Хусейна, я утверждал, что США и международное сообщество не только имеют право на ликвидацию баасистского режима в Багдаде, но и обязаны сделать это. Моя позиция определенно отличалась от позиции большинства комментаторов. Я энергично доказывал, что согласно принципам международного гуманитарного права отказ Запада от вмешательства был бы ошибкой: Запад слишком поздно признал свою обязанность вмешаться в то, что происходит в Ираке. Очевидно, что такая позиция не находила отклика у участников дискуссий. Главным оправданием действий администрации Буша было предположение о том, что режим Саддама Хусейна имеет оружие массового уничтожения (ОМУ), которое представляет угрозу национальной безопасности США. Критики Буша (а их было очень много и в США, и в Европе, и в арабском мире) отвечали, что у Америки нет права в одностороннем порядке вести войну против суверенной страны и свергать ее законное правительство в условиях, не представлявших прямой угрозы для США.
Я отвергал оба довода, один как слишком слабый, другой – как слишком безответственный. Режим Саддама Хусейна надо было ликвидировать потому, что он совершал массовые нарушения прав человека, проводил этнические чистки и устроил геноцид. У демократий был моральный долг помочь гражданскому обществу Ирака. Оно должно было вмешаться уже после того, как режим этой страны применил химическое оружие против своих собственных граждан – курдов в Халабже, вырезал шиитов на юге, вторгся в соседнюю страну и подверг пыткам ее граждан. По моему мнению, Саддама надо бы свергнуть еще в 1991 г. или, по крайней мере, в 1990-х гг. ХХ в. Люди, выступившие за смену режима в 2003 г., опоздали, а те, кто критиковал сторонников вмешательства, совершают нравственную ошибку. Битва за Ирак была битвой за базовые свободы и ценности, а будущее Ирака должны были определить успех или неудача иракских демократических преобразований.
Я вырос в Бейруте, с ранних лет знал о жестокости бааасистского режима в Ираке и осознавал необходимость освобождения иракцев от тирании Саддама Хусейна. Угнетение в Ираке – не уникальное явление на Среднем Востоке, но оно отличалось особой изощренностью, применением насилия против миллионов людей. Ассирийцы – потомки древнейшего населения Месопотамии, на сегодняшний день старейшая этническая группа населения Ирака. Эти христиане, проживающие по большей части в горных районах на севере Курдистана и в некоторых районах Багдада, веками подвергались угнетению со стороны Халифата, пока в 1919 г. в Ирак не пришли англичане.
После ухода колонизаторов иракские христиане вплоть до установления в середине 1960-х гг. баасистского режима подвергались жестоким репрессиям со стороны панарабистов. После ряда этнических чисток они были загнаны в несколько селений и городских кварталов. В ХХ в. правящий класс Ирака лишил ассирийцев даже их собственной истории. «Партия «Баас», претендующая на арабскую идентичность, имеет дерзость утверждать, что именно арабы – потомки ниневитян, вавилонян, царей Ашурбанипала, Хаммурапи и великой цивилизации, которая была разрушена тем самым арабским завоеванием, которым хвастаются арабы», – заявили беженцы из ассирийских этнических общин, рассеянных сегодня по всему миру. Многие из них живут в Чикаго и Детройте1.
Я встречал иракских политических беженцев еще в конце 1960-х гг., когда жил на родине. Арабы, сунниты и шииты (многие из них были писателями, журналистами) бежали в Бейрут, этот «Париж Среднего Востока», бывший в те времена раем для всех оппозиционеров арабского и не только арабского мира. Многие из тех иракских беженцев стали предтечей иракских эмигрантов, которые спустя десятилетия бежали на Запад, чтобы поведать там о «республике страха»2. Рассказы иракских беженцев о пережитых ими ужасах, услышанные мной в Бейруте, предшествовали тому, что спустя много лет узнали американцы и европейцы. Правдивость их рассказов подтверждало множество сообщений о нарушениях прав человека в Египте, Сирии, на Аравийском полуострове, в Ливии и других частях Ближнего и Среднего Востока.
В 1980-х гг. я узнал подробности о созданной Саддамом Хусейном машине массовых убийств из двух независимых друг от друга источников. Некоторые ливанские журналисты работали в иракских государственных СМИ или на эти СМИ в Багдаде и в других столицах. Они хорошо знали, как спецслужбы Ирака охотятся на противников режима. Журналистам, оказавшимся в положении «между Ираком и свободным Западом», предоставлялась определенная свобода передвижения, что спасло жизнь несколькими людям, которых преследовала иракская тайная полиция. Но самое точное представление о внутреннем механизме машины террора Саддама Хусейна помогли мне составить немногочисленные ливанские политики и дипломаты, которые посещали дворцы Саддама и проводили время в обществе диктатора и его подручных, прежде чем вернуться в Бейрут и поведать истории, в которые никому не хотелось верить.
Когда я покидал Бейрут осенью 1990 г., полным ходом разворачивалась операция «Щит пустыни». США и войска международных сил полным ходом наращивали свою группировку для последующего изгнания иракских войск из Кувейта. В Европе к этому времени прекратил свое существование социалистический лагерь, но на Среднем Востоке авторитаризм только усиливался. Марш танков Саддама через Кувейт вызвал одну из крупнейших мобилизаций военной силы в новейшей истории. А в то же время танки Асада вошли в последний свободный анклав Ливана, и международное сообщество не только не попыталось остановить сирийское вторжение или хотя бы осудить его, но американские дипломаты одобрительно отзывались о нем! Было странно видеть, как пренебрегают Ливаном, зато всем миром спасают Кувейт. Просто в Кувейте речь шла о нефти, разве не так? Позднее я наблюдал по каналу CNN за тем, как разворачивается операция «Буря в пустыне». Это было беспрецедентное событие: война в прямом эфире, самая мощная диктатура региона разваливалась под ударами коалиционных сил.
В историческом плане более важным было молчание Москвы, смотревшей, как ее некогда верный союзник терпит поражение. Во время прежних конфликтов, в 1967, 1972 и 1982 гг., СССР всегда выступал с осуждениями «агрессоров» и быстро восстанавливал арсеналы Египта, Сирии или Организации освобождения Палестины. К весне 1991 г. времена изменились, диктатуры Среднего Востока уже не могли рассчитывать на безоговорочную поддержку СССР. Это было тем самым «окном» возможностей, которого так долго ждали миллионы жителей региона.
Первые аккорды симфонии освобождения могли зазвучать в Ираке и распространиться на весь регион. Увертюрой могло стать падение баасистского режима в Багдаде и торжество демократии на месте свергнутого режима. Пока войска коалиции под командованием Нормана Шварцкопфа с боями преодолевали пустыню на юге Ирака, воображение рисовало картину чего-то похожего на освобождение Европы в конце Второй мировой войны. Один из самых страшных диктаторов Среднего Востока, нарушавший международное право, спровоцировал собственное свержение. Могло ли это открыть врата демократическим переменам для угнетенных народов Ирака и других стран Среднего Востока? Пережив ужасы нацизма, Германия в конце концов пришла к демократии. В агрессивной милитаристской Японии установилась плюралистическая система. Демократия восторжествовала в некогда фашистской Италии. Разве кровавый баасистский режим Багдада не побуждал свободный мир учредить демократию в сердце арабского мира? Если бы США и мировое сообщество отреагировало на страшные нарушения прав человека в Ираке и помогло демократии укорениться на берегах Тигра и Евфрата, коалиционные силы еще в 1991 г. двинулись бы на север, на Багдад, и свергли режим.
