княжества под руководством недавно иммигрировавших армянских элементов — единственных военных элементов среди них. В эти решающие годы, разделяющие разгром при Манцикерте и Первый крестовый поход, Филарет фактически закладывал основы Новой Армении. Он вырабатывал план будущего королевства Рубенидов и Хетумидов XIII в. Точнее, этот умный авантюрист, импровизируя, создавал феодальное государство более обширное, чем то, каким должно было позднее стать правильно устроенное государство Рубенидов и Хетумидов, поскольку, опираясь на многочисленную и прочно осевшую в Антитавре армянскую иммиграцию, оно охватывало Киликию, Мелитену, Эдессу и Антиохию.
Несмотря на то что Филарет фактически систематически грабил Византийскую империю, за счет которой строил свое странное княжество, император Никифор III Вотаниат ему в этом способствовал. Очевидно, отчаявшемуся отвоевать дальние области или понявшему полезность такого христианского бастиона, сохранившегося посреди завоеванных сельджуками земель, Никифору хватило мудрости восстановить дружеские отношения с удачливым авантюристом. Филарет, со своей стороны, поспешил признать номинальный сюзеренитет василевса, которого коронация сделала в глазах населения законным. Но в это же самое время Филарет, как уже было сказано, считал необходимым подстраховаться и со стороны мусульман. Около 1080 г. он признал себя за Антиохию вассалом правившей в Мосуле арабской династии Укайлидов. Если верить Матфею Эдесскому и Михаилу Сирийцу, он будто бы пытался заручиться гарантиями неприкосновенности своих владений у сельджукского султана Малик-шаха и для этого без колебаний внешне перешел в ислам.
Номинально принадлежа к греческой ортодоксии (православию), Филарет, как правитель Новой Армении, должен был поддерживать постоянные контакты с григорианской, то есть монофизитской, церковью. Он хотел привязать к себе армянского патриарха Григора II. Во время ссоры с Торником Сасунским он поручил ему дипломатическую миссию, которую прелат отклонил. Позднее он позвал Григора вернуться и устроить свою резиденцию рядом с ним. Патриарх снова отказался. Тогда Филарет назначил патриархом — или антипатриархом — Саркиса Хоници [149], который был посвящен в сан в Хони, Хонионе византийских географов, нынешнем Хуну, на севере Гёксуна, во владениях авантюриста (1076). Со своей стороны Григор отправился в Ани, в Великую Армению, в то время покоренную сельджуками, и там посвятил в сан коадъютора своего племянника Барсега (Василия) I, называемого Анеци (1081). Тем временем в государстве Филарета преемником антипатриарха Саркиса Хоници, умершего в 1077 г., стал Торос Алахозик (1077–1090). После того как в 1085 г. тюрки захватили район Хони, Филарет пригласил Тороса перенести патриарший престол к нему, в Мараш. Торос, видимо приспособившийся к тюркскому протекторату, отказался. Тогда Филарет назначил патриархом Погоса Варагци, который покорно поселился в Мараше, возле него (1086). Таким образом, в армянской диаспоре наступил раскол: один патриарх пребывал в Ани, второй в Хони, а третий в Мараше.
Наследие Филарета и Первый крестовый поход
Однако Сельджукиды не могли долго терпеть укрепление Армянского княжества, которое, вклиниваясь в их владения, перекрывало им путь в Сирию. Сельджукид Сулейман ибн Кутулмыш, завоеватель Малой Азии, воспользовался отлучкой Филарета и семейными раздорами последнего (родной сын армянского лидера организовал заговор совместно с тюрками). 1 декабря 1084 г. он внезапно осадил Антиохию и три дня спустя овладел ею [150]. Итак, Антиохия попала в руки тюрок, но ненадолго: в 1098 г., как мы увидим, она будет освобождена в ходе Первого крестового похода.
Вскоре после падения Антиохии армянский патриарх Барсег (Василий) I, отчаявшись добиться политического освобождения своего народа, решился на важный демарш. Столкнувшись с «преследованиями, устроенными тюрками против верующих, налогами, давящими церкви и монастыри, бесчинствами в отношении духовенства», он отправился молить о милости «владыку Вселенной», сельджукского султана Малик-шаха. Привезя крупные суммы в золоте и серебре, он преподнес их султану и добился от него грамот, «гарантирующих его покровительство армянской церкви и освобождение от податей церковных зданий, священников и монахов». Как видим, это было настоящим присоединением армянской церкви в Тюркской империи. Похвалы, которые Матфей Эдесский расточает по этому поводу Малик-шаху, пожалуй, подтверждают, что сельджукидский двор ответил на данную демонстрацию лояльности обещанием более либерального отношения.
Что же касается Эдессы, Филарет в свое отсутствие доверил ее охрану некоему паракимонену [151], но тот был убит одним из своих офицеров, возможно, сирийцем, по имени Барсама (Барсаума?). Филарет обратился за помощью к Малик-шаху. Один из полководцев Малик-шаха, эмир Бузан, подступил к Эдессе и после шестимесячной осады овладел ею: население в конце концов восстало против Барсамы и открыло ворота тюркам (1086–1087).
Разумеется, Малик-шах не вернул Эдессу Филарету, а отдал ее во фьеф Бузану. Филарету пришлось довольствоваться оставшимися у него Марашем [152] и, вероятно, Малатьей. Он умер вскоре после распада своего эфемерного княжества. Тем не менее мы не должны забывать, что именно благодаря ему армянский народ пустил прочные корни в районах Антитавра и Эдессы.
В Эдессе эмир Бузан пообещал уважать права собственности армянского населения, которое, в общем-то, и сдало ему город. Однако по доносам враждебных элементов он казнил, очевидно, чтобы завладеть их имуществом, двенадцать армянских нотаблей. Эдесса принадлежала Бузану до того дня, когда этот эмир был побежден и убит младшим отпрыском династии Сельджукидов Тутушем (1091). Когда Тутуш, в свою очередь, погиб в очередной войне между Сельджукидами (1095), ловкий армянин по имени Торос (Торос, сын Хетума), бывший офицер Филарета, сумел уничтожить небольшой тюркский гарнизон цитадели и с помощью армянского населения стать правителем города. Соседние туркоманские властители, Сокман ибн Орток, эмир Саруда, и Балдукья, эмир Самосаты, осадили Эдессу. Торос устоял не только против них, но и против сельджукидского султана Алеппо, Ридвана, осадившего город в свою очередь (1095–1096). Мы еще увидим Тороса встречающим в 1098 г. в Эдессе одного из вождей Первого крестового похода, Бодуэна де Булонь (Булонского), и что из этого получилось: трансформация армянского княжества во франкское графство Эдесса.
Еще один армянский вождь, Гох Васил, в то же время стал правителем Кайсуна и Рабана [153]. Он продержался там приблизительно с 1082 г. до своей смерти в 1112 г. и играл активную роль в войнах эдесских франков против тюрок. Как и Филарет до него, он был — о чем напоминает его прозвище Гох, то есть «вор» (территорий), — авантюристом, не имевшим четких принципов. Однако, в отличие от «халкидонянина» Филарета, из-за непоколебимой приверженности армянской церкви он пользовался симпатиями хронистов — своих соплеменников. Матфей Эдесский величает его «прославленным воителем, вокруг которого объединились остатки нашего национального войска».
Что же касается Мараша, который, как мы видели, Филарет удержал после потери других своих владений, он после его смерти попал в руки тюрок. Однако вскоре был отнят у них участниками Первого крестового похода (около 13 октября 1097 г.). В соответствии с взятыми на себя ранее обязательствами крестоносцы
