действительно, этот полк, усиленный танками и самоходками, совершил быстрый маневр и внезапно обрушил на врага в районе Авинурме, Тудулинна всю свою огневую мощь. Основные силы немцев были здесь разгромлены, и части правого фланга корпуса, не боясь вражеских сюрпризов, могли смело действовать на своем участке.
В течение 20 сентября гитлеровцы предпринимали неоднократные контратаки из районов Топастику, Кывэрику, Вескивялья, но все они сравнительно быстро отражались с большими для них потерями. К исходу четвертого дня корпус вышел па рубеж Лохусуу, Авинурме, Мууга, Ноавере, Сааре, Авандузе, Рахула. И сосед наш – 30-й гвардейский корпус тоже успешно продвигался.
А вечером этого дня мы с особой радостью слушали приказ Верховного Главнокомандующего, который гласил, что войска Ленинградского фронта, перейдя в наступление из района севернее Тарту, прорвали сильно укрепленную оборону противника, за четыре дня продвинулись вперед до 70 километров и расширили прорыв до 120 километров по фронту, освободили более 1500 населенных пунктов.
Надо было видеть, с каким вдохновением мой заместитель по политчасти половник Аугуст Пуста читал только что принятый по радио приказ бойцам и командирам.
Прирожденный политработник, Аугуст Пуста знал дорогу к сердцам бойцов, умел их увлечь, зажечь вдохновенным правдивым словом. Наблюдая за его работой, я видел, как он – этот уже немолодой человек, с которым меня связывает многолетняя дружба еще со времен Интернациональной школы – умел в самую трудную минуту воодушевить людей, – своим доходчивым словом и личным примером бесстрашия организовать воинов на бой, на ратный подвиг во имя Родины. Никакой работой Пуста не гнушался, как коммунист и комиссар, он всегда находился там, где наибольшая опасность, и, даже получив под Порховом тяжелое ранение, не покинул своего поста, пока его не увезли в госпиталь.
Как-то ночью перед боем я видел Аугуста у костра, в кругу бойцов 354-го полна. С каким подъемом читал он тогда стихи из нашего национального эпоса «Калевипоэг»:
Говорят, настанет время —
Рухнет адова твердыня.
Если с двух концов лучина
Широко воспламенится,
Пламя высвободит руку
Из гранитного зажима.
И могучий муж, сын Калева,
В дом отцовский возвратится —
Счастье созидать потомкам,
Прославлять страну родную.
Обязательно рухнет адова твердыня, – повторил Пуста.
Чтобы не мешать поэтическому вдохновению Аугуста, я тихонько отошел в сторону, все еще находясь под впечатлением замечательного эпоса эстонского народа. Очень кстати были строки «Калевипоэга», так страстно прочитанные Пустой и так внимательно прослушанные всеми бойцами. Словно пророческими были тогда слова – «рухнет адова твердыня». Да она и впрямь рушилась. И могучий муж, сын Калева, в дом отцовский возвращется…
Воины корпуса, воодушевленные достигнутыми успехами, продолжали выполнять поставленную задачу и к исходу 21 сентября овладели районами Ныммкола, Тамсалу, Локса.
Преследуя отступавших гитлеровцев, подразделения 921-го и 925-го полков 249-й эстонской дивизии, совершив искусный маневр, вышли в район Порнуни и во второй половине дня прижали немецкую группировку к озеру Порнуни. Ожесточенный: бой длился здесь свыше двух часов. Наши бойцы дрались самоотверженно, выказав подлинные образцы воинского мастерства и отваги. Гитлеровцы, плотно зажатые со всех сторон и не находя выхода из создавшейся обстановки, выбросили белый флаг. В результате этого боя фашисты потеряли около четырехсот солдат и офицеров убитыми, а более тысячи сдалось в плен. Так были разгромлены остатки изрядно потрепанной 20-й: дивизии СС, 209-й пехотной дивизии и 292-го пограничного батальона противника.
В районе озера Поркуни в полном блеске проявились боевые и командирские качества комдива 249-й полковника Аугуста Фельдмана, командиров полков полковника Николая Транкмана, Олафа Мулласа, Ханеса Вирита и многих других офицеров и бойцов. В связи с этим уместно сказать несколько добрых слов о Николае Транкмане, 3а печами которого и этому времени была довольно богатая боевая биография. Уже с первых дней войны возглавляя истребительный батальон, Транкман показал себя смелым и решительным командиром, не теряющимся в самой сложной обстановке. Помнится, – это было под Великими Луками – два наших полка попали в очень трудную ситуацию и вели бои с немцами в полуокружении. Неизвестно, как бы обернулось дело, если бы к ним на выручку со своим противотанковым дивизионом не подоспел Николай Транкман. Точным массированным огнем его артиллеристы сорвали вражескую танковую атаку, и положение было выправлено.
В другой раз – это уже было на островах – я застал высокого, худого, а от беспрерывных боев очень осунувшегося Транкмана за лафетом пушки. Он вытирал пот с лица.
– Что ты тут делаешь? – спросил я.
– Как видите, стреляю! – ответил Николай.
Оказалось, в ходе боя вышли из строя многие расчеты и Транкман, чтобы восполнить потери, сам работал за десятерых – подносил снаряды, заряжал орудия и вел огонь. Человек безудержной отваги, большого мужества он для всех служил примером того, как надо выполнять свой воинский долг. И, возвращаясь снова к только что утихшему бою в районе Поркуни, я не могу не отдать дань уважения этому замечательному человеку и боевому командиру, чьи умелые действия во многом способствовали победе.
Да разве один Николай Транкман! Кажется у Льва Толстого в «Севастопольских рассказах» впервые было сказано, что мужество – это такое качество человека, когда он, невзирая на опасность, спокойно вершит свое ратное дело.
Только как разнообразны грани мужества! Когда думаешь об этом, невольно вспоминается командир 921-го полка Oлaф Mуллас. Из всех командиров частей он был, пожалуй, по возрасту самым старшим в нашем корпусе, участвовал еще в первой мировой войне и отличался исключительной пунктуальностью и аккуратностью. Как-то во время наступления я приехал к нему в полк.
– Вон видите впереди деревню, – сказал я, отрываясь от стереотрубы. – Через полчаса надо быть та м. Возьмете?
– Возьмем, – не задумываясь, отчеканил он.
– Ну, тогда поеду в другой полк! – сказал я, уверенный, что так и будет.
И действительно, минут пятьдесят спустя Муллас разыскал меня и извиняющимся тоном доложил, что деревня взята, только он просрочил время.
– Немец уж очень сопротивлялся, понадобилось лишних двадцать минут, чтобы с ним разделаться, – взволнованно сказал он.
Я его успокоил и поблагодарил за выполнение задачи. И все же мне показалось, что ушел от меня Муллас несколько расстроенный. Этот командир полка, всегда подтянутый, собранный, был чрезвычайно требователен н себе и к подчиненным, когда дело касалось выполнения приказа.
Во второй половине 21 сентября назрел момент для высылки в тыл врага усиленного механизированного отряда. Я приказал включить в него танковый полк и полк самоходных орудий, два батальона пехоты с минометами и гранатометами. Выделенная в состав подвижной группы радиостанция должна была поддерживать
