— искуплением и единственным блаженством. Возможно, именно потому, что в «Парадизо» Данте наиболее серьезно относится к символизму, эта кантика дается ему труднее всего; ведь Беатриче, которая была небесным видением в «Новой жизни», в представлении Данте становится напыщенной абстракцией — вряд ли это подходящая участь для такой безупречной красавицы. Наконец Данте объясняет Кан Гранде, почему он называет свой эпос Commedia*-потому что история переходит от страдания к счастью, и потому что «она написана в небрежном и скромном стиле, на вульгарном языке, на котором говорят даже домохозяйки».33
Эта мучительная комедия, «эта книга, над которой я корпел все эти годы».34 была работой и утешением в его изгнании и была закончена всего за три года до его смерти. Она подытожила его жизнь, его образование, его теологию, его философию; если бы она также воплотила в себе юмор, нежность и полнокровную чувственность Средневековья, она могла бы стать «средневековым синтезом». В эти сто коротких канто Данте вместил науку, которую он почерпнул у Брунетто Латини и, возможно, в Болонье; астрономию, космологию, геологию и хронологию эпохи, слишком занятой жизнью, чтобы учиться. Он принял не только мистические влияния и фатальность астрологии, но и всю кабалистическую мифологию, приписывающую оккультное значение и силу числам и алфавиту. Число девять отличает Беатриче, потому что его квадратный корень — это три, ставшие святыми в Троице. В аду девять кругов, в чистилище девять уровней, в раю девять сфер. В целом Данте с благоговением и благодарностью принимает философию и теологию Фомы Аквинского, но без рабской верности; святой Фома поморщился бы от аргументов De monarchia или от вида пап в аду. В концепции Данте Бог — это свет и любовь (l'amor che move il sole e l'altre stelle — «любовь, которая движет солнцем и другими звездами»).35 это Аристотель, пронесенный через арабскую философию. Он знает кое-что об аль-Фараби, Авиценне, аль-Газали, Аверроэсе; и хотя он относит Аверроэса к лимбам, он шокирует ортодоксальность, помещая еретика-аверроиста Сигера де Брабанта на небеса;36 Более того, он вкладывает в уста Фомы слова похвалы тому человеку, который привел Серафического доктора в теологический гнев. Однако Сигер, похоже, отрицал то личное бессмертие, на которое опирается поэма Данте. История преувеличила либо гетеродоксальность Сигера, либо ортодоксальность Данте.
Последние исследования подчеркивают восточные, и особенно исламские, источники идей Данте:37 персидская легенда о вознесении Арды Вирафа на небо; описания ада в Коране; история о путешествии Мухаммеда на небо; экскурс в рай и ад в «Рисалат аль-Гуфран» Абу-ль-Ала аль-Маарри; «Футухат» Ибн Араби….. В «Рисалате» аль-Маарри изображает Иблиса (сатану) связанным и мучимым в аду, а также христианских и других «неверных» поэтов, страдающих там; у ворот рая рассказчика встречает хури или прекрасная дева, которая была назначена его проводником.38 В «Футухате» Ибн Араби (который писал любовные стихи с благочестивыми аллегорическими толкованиями) нарисовал точные схемы будущего, описал ад и рай точно под и над Иерусалимом, разделил ад и рай на девять уровней, изобразил круг Мистической розы и хоры ангелов, окружающих Божественный свет — все, как в «Божественной комедии».39 Насколько нам известно, ни одно из этих арабских сочинений ко времени Данте не было переведено ни на один из языков, на которых он мог читать.
Апокалиптическая литература, описывающая экскурсии или видения рая или ада, изобиловала в иудаизме и христианстве, не говоря уже о шестой книге «Энеиды» Вергилия. Ирландская легенда рассказывала, как святой Патрик посетил чистилище и ад и увидел там огненные туники и гробы, грешников, висящих вниз головой, пожираемых змеями или покрытых льдом.40 В Англии двенадцатого века священник-трувер Адам де Рос в содержательной поэме рассказал об экскурсии святого Павла в ад под руководством архангела Михаила; заставил Михаила рассказать о градации наказаний за разные степени греха и показал, как Павел трепетал, подобно Данте, перед этими ужасами.41 Иоахим Флорский рассказал о своем собственном сошествии в ад и восхождении на небеса. Таких видений и рассказов были сотни. При наличии всех этих свидетельств Данте вряд ли было необходимо преодолевать языковые барьеры в исламе, чтобы найти модели для своего «Инферно». Как и любой художник, он сплавлял существующий материал, превращал его из хаоса в порядок и поджигал его своим пылким воображением и жгучей искренностью. Он брал элементы своей работы везде, где только мог их найти: у Фомы и трубадуров, в пламенных проповедях Петра Дамиана об адских муках, в размышлениях о живой и мертвой Беатриче, в конфликтах с политиками и папами, в обрывках науки, которые попадались ему на пути, в христианской теологии грехопадения, Воплощения, греха и благодати, Страшного суда; В плотинианско-августинской концепции постепенного восхождения души к единению с Богом; в акценте Фомы на Блаженном видении как конечной и единственно удовлетворяющей цели человека; и из всего этого он создал поэму, в которой весь ужас, надежда и паломничество средневекового духа обрели голос, символ и форму.
2. Ад Нель меццо дель каммин нашей жизни Я ритровай на оскверненную седловину, Che la diritta via era smarrita.
«На середине пути нашей жизни я оказался в темном лесу, прямой путь к которому был размыт» и потерян.42 Блуждая в этой тьме, Данте встречает Вергилия, своего «учителя и проводника, у которого одного я перенял прекрасный стиль, принесший мне честь».43 Вергилий говорит ему, что единственный безопасный выход из леса лежит через ад и чистилище, но если Данте проведет его через них, то он проведет его к порталам рая, «где достойнейший, чем я, должен вести тебя»; он добавляет, что пришел на помощь поэту по велению Беатриче.
Они проходят через отверстие в земной поверхности к вратам ада, на которых начертаны эти горькие слова:
По мне, так это город, в котором все плохо, Для меня это вечная радость, По мне, так это из-за погибших людей. Джустиция — моя главная задача; Fecemi la divina potestate,
