Дальше мы не читаем.47
Данте падает в обморок от жалости к этой истории. Очнувшись, он обнаруживает себя в третьем круге ада, где виновные в чревоугодии лежат в трясине под непрерывной бурей снега, града и грязной воды, а Цербер лает над ними и разрывает их на части тремя челюстями. Вергилий и Данте спускаются в четвертый круг, где находится Плут; здесь блуд и скупость сталкиваются в конфликте, бросая друг на друга огромные гири в сизифовой войне. Поэты спускаются в пятый круг по мутной кипящей реке Стикс; здесь согрешившие гневом покрываются грязью, бьются и рвутся, а грешные лентяи погружаются в застойную воду стигийского озера, мутная поверхность которого бурлит от их вздохов. Странников переправляет через озеро Флегиас, и они достигают в шестом круге города Дис или Люцифер, где еретиков сжигают в пылающих гробах. Они спускаются в седьмой круг; там, под председательством Минотавра, те, кто совершил насильственные преступления, вечно близки к тому, чтобы утонуть в ревущей реке крови; кентавры стреляют в них стрелами, когда появляются их головы. В одном отсеке этого круга находятся самоубийцы, в том числе Пьеро делле Винье; в другом — те, кто совершил насилие над Богом, природой или искусством, стоят с голыми ногами на раскаленном песке, а на их головы падают огненные хлопья. Среди содомитов Данте встречает своего старого учителя, Брунетто Латини — безвкусная гибель для наставника, философа и друга.
На краю восьмого круга появляется ужасное чудовище, которое спускает поэтов в яму ростовщиков. В верхних заливах этого круга изобретательное разнообразие нескончаемых мук обрушивается на соблазнителей, льстецов и симонистов. Последние заточены в ямах вниз головой; только ноги их выступают, и пламя ласково лижет их ступни. Среди симонистов — папа Николай III (1277-80), чьи злодеяния, наряду с деяниями других пап, горько обличаются; по смелой фантазии Данте представляет Николая принимающим его за Бонифация VIII (ум. 1303), прибытие которого в ад ожидается в любой час.48 Вскоре, предсказывает Николай, придет и Климент V (ум. 1314). В четвертой пропасти восьмого круга сидят те, кто взялся предсказывать будущее; их головы закреплены на шее лицом назад. С моста — «Малеболге» — над пятым заливом они смотрят вниз на государственных казнокрадов, которые вечно плавают в озере кипящей смолы. Лицемеры постоянно обходят шестой залив, облачаясь в позолоченные свинцовые плащи. Вдоль единственного прохода в этот залив лежит Каиафа, распростертый и распятый, так что все, кто проходит мимо, должны ступать по его плоти. В седьмом заливе разбойников терзают ядовитые змеи; Данте узнает здесь нескольких флорентийцев. С арки над восьмым заливом он видит пламя, сжигающее и возвращающее к жизни злых советчиков; здесь же — хитроумный Одиссей. В девятом заливе скандалистов и раскольников разрывают на части; вот Магомет, описанный с ужасающей свирепостью:
Как один я отметился, оторвавшись от подбородка на всю длину, Вниз, к заднему проходу; между ног Висели его внутренности, а на груди лежали Открыт для обзора; и жалкий желудочек Это превращает засахарившиеся продукты в отбросы. Я с нетерпением смотрела на него, Он смотрел на меня, сложив руки на груди, И воскликнул: «А теперь посмотрите, как я разрываю себя; вот! И Мохаммед искалечен. Передо мной Идет Али, плачет; с подбородка его лицо Рассечение на лобке; и все остальные, Которые, как ты видишь, пока живы, сеяли. Скандал и раскол, а значит, и аренда. За спиной друг, который с мечом И, жестоко изрубив нас, снова замирает. Каждый из этих баранов, когда мы обойдем вокруг Угрюмый путь; ведь сначала наши раны закрываются Прежде чем мы пройдем мимо него».49
В десятой пропасти восьмого круга лежат фальшивомонетчики, поддельщики и алхимики, стонущие от различных недугов; воздух наполнен зловонием пота и гноя, а стоны страдальцев издают ужасающий рев.
Наконец поэты достигают девятого, самого нижнего круга ада, который, как ни странно, представляет собой огромный колодец со льдом. Здесь предателей закапывают в лед по самые подбородки, а слезы боли застывают на их лицах «кристаллическим козырьком». Граф Уголино делла Герардеска, предавший Пизу, навечно связан здесь с архиепископом Руджери, который заточил его вместе с сыновьями и внуками и позволил им всем умереть от голода. Теперь голова Уголино лежит на голове архиепископа, которую он вечно грызет. В надире, в центре земли и на самом дне сужающейся воронки ада, по пояс во льду лежит гигант Люцифер, хлопает огромными крыльями, плачет ледяными слезами крови из трех лиц, разделяющих его голову, и пережевывает предателя в каждой из трех челюстей — Брута, Кассия и Иуды.
Половина ужасов средневековой души собрана в этой жуткой хронике. По мере чтения ее страшных страниц ужас нарастает, пока, наконец, совокупный эффект не становится гнетущим и подавляющим. Все грехи и преступления человека от туманности до туманности не могут сравниться с садистской яростью этого божественного возмездия. Дантовская концепция ада — венец непристойности средневековой теологии. Классическая античность представляла себе Аид или Авернус, принимающий всех умерших людей в подземную и безразборную тьму; но она не представляла себе этот Тартар как место пыток. Должны были пройти века варварства, беззащитности и войн, прежде чем человек смог осквернить своего Бога атрибутами неумирающей мести и неиссякаемой жестокости.
С облегчением мы узнаем в конце, что Вергилий и Данте прошли через центр Земли, изменили направление головы и ног и движутся вверх к антиподам. С быстротой сна, не подвластной времени, два поэта за два дня преодолевают диаметр Земли. Они появляются в
