Партии Центра и СДПГ — двух наиболее популярных парламентских партий. Бисмарк и его преемники изыскивали способы ослабить эти “антиимперские” партии и усилить “государственнические” Консервативную и Национал-либеральную партии. Но строительство флота и колониальные приобретения (“национальные цели”, призванные пробудить патриотическое чувство и ослабить недовольство населения положением в экономике) роднило с более явными подачками электорату (наподобие налоговых вычетов и социального обеспечения) то, что последние обходились государству еще дороже. Последовавшие споры о росте расходов отнюдь не укрепили позиции правительства. Напротив, они подчеркнули доминирующее положение в рейхстаге Партии Центра и прибавили убедительности речам социал-демократов. Кроме того, дебаты не способствовали консолидации “проправительственных” партий, а скорее вызвали рознь между ними. Таковы противоречия “концентрационной политики” (
Sammlungspolitik)
{703}.
Двуединая австро-венгерская монархия испытывала сходные затруднения. По соглашению 1867 года Австрия и Венгрия проводили общую внешнюю и оборонную политику. (На самом деле, почти все делалось вместе: на военные расходы приходилось около 96 % общего бюджета {704}.) В виде доли ВНП совокупные государственные расходы и Австрии, и Венгрии (то есть сумма раздельных и общих расходов) выросли примерно с 11 % (в 1895–1902 годах) до 19 % (1913), ежегодно увеличиваясь примерно на 3,2 %. Однако расходы Австрии и Венгрии росли гораздо быстрее “совместных”. В 1868–1913 годах бюджет Австро-Венгрии увеличился в 4,3 раза. При этом венгерский бюджет увеличился в 7,9 раза, а австрийский — в 10,6 раза. В результате военные расходы (главная расходная статья общего бюджета) снизились. Как мы видели, в 1913 году они составляли лишь 2,8 % общего ВНП, несмотря на возросшую стоимость строительства ВМФ и аннексию Боснии и Герцеговины. Доля австрийских военных расходов уменьшилась с 24 % государственных расходов (в 1870 году) до 16 % (1910), в то время как расходы на железные дороги выросли с 4 до 27 %. Всего 12 % венгерского оборонного бюджета. В мае 1914 года австрийская социалистическая газета Arbeiter Zeitung подчеркивала:
Мы тратим на вооружение половину того, что тратит Германия. При этом валовой продукт Австрии составляет лишь шестую часть германского. Иными словами, мы расходуем на военные цели пропорционально в три раза больше, чем кайзер Вильгельм. Так стоит ли нам становиться великой державой ценою нищеты и голода? {705}
В действительности, однако, Австро-Венгрия лишь притворялась великой державой. Роберт Музиль в романе “Человек без свойств” писал: “Тратили невероятные суммы на войско — но как раз лишь столько, чтобы прочно оставаться второй по слабости среди великих держав” [25].
Было два способа справиться с ростом расходов, и у каждого имелись серьезные политические последствия. Во-первых, доходы государственного бюджета можно было повысить, увеличив налоговое бремя. Вопрос был в том, как это сделать: при помощи косвенного налогообложения (в первую очередь в виде налогов на потребление товаров — от хлеба до пива) или же прямого (налоги на прибыль или недвижимость).
В Англии отказ от протекционизма произошел ранее (1846) и оказался более долговечным, чем где бы то ни было. В 1906 году избиратели снова не поддержали налоги на ввоз продовольствия, несмотря на попытки Чемберлена и других обосновать этот шаг с империалистической точки зрения. Таким образом, бремя неизбежно легло на плечи богачей: вопрос был в том, в какую форму облечь прямые налоги и как их взимать (единая, дифференцированная или прогрессивная шкала). В Великобритании, в отличие от большинства европейских стран, в конце XIX века уже действовал общепризнанный подоходный налог. Это великое нововведение Уильяма Питта Младшего для финансирования войны с Францией Роберт Пиль в 1842 году сделал источником поступлений в бюджет и в мирное время. (Экономист Густав Шмоллер отнюдь не шутил, когда заметил, что немцы “были бы на седьмом небе от счастья”, если бы у них был “такой универсальный источник доходов”.) К 1892 году, однако, подоходный налог снизился до 6½ пенса с фунта стерлингов [26], и поборники классического либерализма (престарелый Гладстон и др.) все еще мечтали об их отмене. Чтобы покрыть дефицит в 1,9 миллиона фунтов, вызванный в основном исполнением закона “О морской обороне” (1889), Гошен предпочел не повышать подоходный налог, а ввести новый: 1 % на имущество дороже 10 тысяч фунтов. В 1894 году Уильям Харкорт ввел полноценный налог на наследство.
Непредвиденно высокие расходы на войну с бурами (1899–1902), однако, повлекли самый заметный (до Первой мировой войны) рост прямых налогов. Так, в 1907 году Асквит увеличил налог на “пассивные” доходы (то есть на доход от инвестиций) до 1 шиллинга (12 пенсов) с фунта. (Ставка для активных — трудовых — доходов составляла 9 пенсов.) Еще два года спустя “народный” бюджет Ллойд Джорджа предполагал увеличение суммы налоговых поступлений на 8 %. Этого планировалось добиться, среди прочих мер, введением дополнительного налога на доходы выше 5 тысяч фунтов, а также увеличением на 2 пенса с фунта налога на пассивные доходы и введением налога на прирост капитальной стоимости земли {706}. После принятия бюджетов 1907 и 1909/10 годов доля поступлений центральных органов управления от прямых налогов увеличилась до 39 %. К 1913 году поступления от прямых налогов и от таможенных сборов и акцизов составляли почти равные доли государственного дохода, и подоходный налог ежегодно приносил государству более 40 миллионов фунтов. Последний предвоенный бюджет Ллойд Джорджа предусматривал дополнительный рост налогов. Отметим, в частности, увеличение подоходного налога на 2 пенса с фунта, а также введение “сверхналога” на доходы выше 3 тысяч фунтов (прогрессивная ставка доходила до 2 шиллингов 8 пенсов с фунта) и рост налога на наследство (имущество стоимостью более одного миллиона фунтов облагалось по ставке, доходившей до 20 %) {707}. В предвоенное время либералам удалось выработать хитроумную политику, уделяя внимание и пушкам (точнее, дредноутам), и маслу (в виде прогрессивного налогообложения и некоторых расходов на социальные нужды).
Гобсон считал, что Великобритания, увеличив налоги, сможет позволить себе иметь призывную армию численностью 1–2 миллиона человек {708}. Однако эта позиция игнорирует глубокие политические конфликты, вызванные налогово-бюджетным курсом либералов. Как мы видели, на выборах они пообещали сократить расходы на вооружение и теперь с большим трудом могли убедить “заднескамеечников” и радикальную прессу в необходимости увеличения расходов на флот. Хотя в этой среде пользовалась популярностью идея прогрессивного налогообложения, бюджеты Ллойд Джорджа толкнули зажиточных избирателей в объятия консерваторов: “народный” бюджет пришелся не по душе не только Палате лордов. На последних перед войной всеобщих выборах (декабрь 1910 года) либералы и консерваторы получили 272 места, и правительству пришлось обращаться к лейбористам с их 42 мандатами. Поскольку консерваторы на последовавших довыборах получили 16
