Как известно, Чаушеску занимал особую позицию в отношениях с Компартией Китая, поддерживая с ней тесные контакты даже в период «большого скачка» и разгула «культурной революции». Румыны выступали против какой-либо критики китайской позиции под флагом невмешательства во внутренние дела и равенства компартий.
Тогда они, всячески подчеркивая свою приверженность равноправным отношениям между коммунистическими и рабочими партиями, высказывались против совещаний представителей компартий, принятия совместных документов, настаивая на признании специфики каждой страны и каждой партии. Теперь же, усмотрев опасность для себя в советской перестройке, Чаушеску стал гнуть другую линию, подчеркивая необходимость верности марксизму-ленинизму, признания общих закономерностей развития соцстран.
На коллективных встречах руководителей социалистических стран и во время двусторонних контактов он стал, по существу, выступать против критической переоценки истории, роли Сталина и его деспотической власти, не говоря уже о новациях в современной политике ряда партий, в том числе КПСС. Он носился с идеей совещания руководителей компартий для обсуждения этих проблем, но именно в плане выявления и критики «отступлений от принципов», претендуя даже на роль судьи в этом вопросе. Румынская пропаганда стала изображать линию Чаушеску как последовательное воплощение марксизма-ленинизма в наше время.
Советское руководство, и прежде всего Горбачев, все это прекрасно видело и, несмотря на все художества Чаушеску, его виражи и амбиции, считало необходимым укреплять фундаментальные основы отношений между нашими двумя народами и государствами, сдерживать и ограничивать влияние на них негативных моментов политики Чаушеску. Мы стремились способствовать тому, чтобы объективная информация о процессах, происходящих в Советском Союзе, о линии нынешнего советского руководства доходила до населения этой страны, у которого сохранились и симпатии к Советскому Союзу, и понимание необходимости тесного сотрудничества наших стран.
В этом контексте и следует рассматривать визит Горбачева в Румынию.
Визит состоялся в конце мая 1987 года, хотя официальное приглашение Горбачев получил от Чаушеску еще в феврале. Все это время велась тщательная его подготовка.
Из тех контактов, которые я имел в процессе подготовки визита с румынской стороной через оба посольства – советское в Бухаресте и румынское в Москве, а также через прямые контакты с секретарем ЦК Коммунистической партии Румынии Ионом Стояном мне стало ясно, что румыны стремятся извлечь из визита выгоду в двух отношениях.
Во-первых, продемонстрировать румынскому народу да и международному сообществу высокий авторитет своего вождя и своего государства. И, во-вторых, добиться увеличения поставок советских топливно-сырьевых ресурсов, и прежде всего нефти. В то же время они не намерены идти на серьезные шаги в развитии широкомасштабных и всесторонних связей между народами наших стран, более того, стараются ограничить распространение советской «перестроечной заразы».
Что касается нашей стороны, то мы, напротив, были заинтересованы в ходе визита добиться решительного выхода за ограниченные рамки общественно-политического, научно-технического, гуманитарного сотрудничества между нашими странами, углубить экономические связи на основе специализации и кооперации, открыть шлагбаум для сотрудничества, особенно на уровне первичных коллективов. Мы имели в виду – сейчас нет смысла это скрывать – использовать визит для прорыва информационной блокады в Румынии в отношении советского опыта перестройки.
Подготовка визита шла довольно тяжело. Румыны упорно настаивали на идее принятия широковещательной румыно-советской декларации, не предлагая сколько-нибудь серьезного ее наполнения. Более того, по сути дела, отвергли наши конкретные предложения придать новые импульсы, новый разворот отношениям между коллективами, областями, городами двух стран, расширению гуманитарных контактов, снять всевозможные ограничения, активизировать деятельность обществ советско-румынской и румыно- советской дружбы, открыть дома науки и культуры в Москве и Бухаресте и т.д.
Мы говорили румынам, что советская сторона не против декларации, но принятие ее будет оправданно только в том случае, если за этим будет стоять реальный поворот в советско-румынских отношениях. Если вы не готовы к этому, хотя мы хотели бы именно такого поворота, то можно вернуться к декларации, когда назреют для этого условия. Например, при ответном визите Чаушеску в Москву. В этом духе дискуссия продолжалась вплоть до самого визита и даже по прибытии советской делегации в Бухарест.
Я уже не говорю о том, что больших усилий стоило согласование даже технических вопросов, например вопроса об автомобилях для советской делегации. Румыны никак не соглашались, чтобы советская делегация передвигалась в Бухаресте на советских машинах, предлагая либо «мерседесы», либо свои «дачии». С большим трудом договорились, чтобы Горбачев пользовался своей машиной, специально оборудованной для поддержания постоянной связи с Москвой.
И вот наконец визит. Обставлен он был с румынской стороны с огромной помпой. Это был грандиозный спектакль. По всему маршруту следования кортежа машин, да и впоследствии, где бы ни появлялись Горбачев и неотлучно бывший с ним Чаушеску, масса парадно одетого народа – преимущественно школьников и студентов – с румынскими и советскими флажками в руках, многие в национальных костюмах, дети в пионерской форме. Стереотипное скандирование «Чаушеску – Горбачев!».
Чаушеску и Горбачева, да и всех нас, даже вовлекли в какие-то национальные танцы, но все это делалось по тщательно отработанному сценарию. Лица у людей оставались отчужденными, может быть, лишь с какими-то едва заметными проблесками любопытства.
Никто ничего гостям не высказывал, кроме «Чаушеску – Горбачев!». Попытки Горбачева по его привычке подойти к людям, сказать что-то, послушать их наталкивались на глухую стену молчания или упорного скандирования «Чаушеску – Горбачев!». Не выдержав, он обратился к ним: «Вы можете что-нибудь другое сказать, кроме „Чаушеску – Горбачев!"?» В ответ – напряженное молчание. А потом как будто по команде опять то же самое: «Чаушеску – Горбачев!»
Я мысленно сравнивал все это с тем, что пришлось видеть в других странах – Чехословакии, Венгрии, Польше, ГДР, Югославии. Там на улицах и площадях людей, приветствующих Горбачева, было не меньше, но обстановка и настроение были совсем другими: никакой скованности и отчужденности, спонтанное проявление чувств, открытые лица людей.
Еще больший дух казенщины, заорганизованности, какого-то внутреннего напряжения царил на митинге румыно-советской дружбы.
Огромный зал был плотно набит крепкими моложавыми мужчинами однообразного типа, четко реагирующими на сигналы из Президиума, которые, как я сам заметил, сидя в зале, подавались членом Политбюро, секретарем ЦК по оргвопросам. По этим сигналам все дружно вскакивали, и зал оглашался тем же «Чаушеску – Горбачев!».
В своей речи на митинге в соответствии с нашим замыслом Горбачев высказал все, что хотел довести до сведения румынского общества. Он достаточно сдержанно, но объективно оценил состояние советско-румынских отношений, отметил достижения дружественной страны, но обошелся без традиционного славословия в адрес руководителя страны пребывания. А основное внимание было уделено проблемам советских преобразований с акцентом на актуальные для румынской ситуации моменты.
«Мы ставим цель, – сказал Горбачев, – приблизить демократизацию к человеку, чтобы у каждого члена нашего общества были реальные гарантии защиты своих законных прав и интересов, чтобы каждый чувствовал себя не простым винтиком государственной машины, а деятелем и творцом, сознательно и заинтересованно включался в борьбу за осуществление высоких целей».
В этой связи было отмечено значение самоуправления трудовых коллективов, выборов хозяйственных руководителей, утверждения экономических методов управления, совершенствования институтов социалистической демократии, реального повышения роли выборных органов, их контроля над аппаратом.
Особо была подчеркнута важность работы по развитию гласности, с которой начался процесс обновления в нашей стране и которая служит тому, чтобы этот процесс не застопорился где-нибудь на полпути. «Если какие-то недостатки замалчиваются, – отметил советский гость, – они потом неизбежно нарастают. Полуправда хуже дурмана. Она может на время приглушить, загнать вглубь болезненные явления, но не излечивает их, а значит, мешает нормальному здоровому развитию. Это касается и современных проблем, и интересов нашего общества. И там и здесь нам нужны правда, единство слова и дела, честность и открытость в политике. Вот в чем мы видим ключ к решению стоящих перед нами непростых задач».
