книги (у меня были Монтень, Гораций и Лабрюйер). Наконец на одиннадцатый день я был освобожден».
Бастилия в правление Людовика XVI
При Людовике XVI Бастилия продолжала служить государственной тюрьмой и ею злоупотребляли, несмотря на кротость и доброту этого короля.
Между Людовиком XVI и его предшественником та разница, что Людовик XV видел зло, но не хотел принимать никаких мер, чтобы пресечь его; Людовик же XVI чистосердечно желал искоренить зло, но не видел его. Людовик XV, более тонкий и более проницательный человек, чем его министры и придворные, позволял себя обманывать только тогда, когда это входило в его расчеты; Людовик же XVI, быв чистосердечным человеком, искренно верил окружающим и тем, кого он поставил для управления делами, и его стремление делать добро не подлежит ни малейшему сомнению. По своему характеру он только в некоторых исключительных случаях добровольно подписывал lettres de cachet для заключения в Бастилию, но, несмотря на это, число заключенных туда от восшествия его на престол до взятия Бастилии в 1789 г., то есть в течение пятнадцати лет, доходило до 250 человек. Мы говорим только об известных персонах, а сколько было еще неизвестных, подвергшихся заключению в ней. Во всяком случае, можно смело утверждать, что при этом короле не было столь продолжительных заключений, как при его предшественниках, но министры Людовика XVI заключали в Бастилию под самыми пустыми предлогами. Много в этом отношении делалось без ведома короля, и страшный произвол господствовал в этом деле.
Граф де Шавень был заключен в Бастилию и просидел в ней одиннадцать лет за ссору с одним из министров. Заключали туда не только за речи против особы короля и его министров, но часто по одному только подозрению в этом, а также по подозрению в сочинении памфлетов, иногда вполне необоснованному. Заключали в Бастилию за представление министрам проектов реформ и улучшений, а также, в угоду иностранным государям, этому наказанию подвергали людей, искавших во Франции надежного убежища. Бывали случаи, что подвергали этому наказанию за дела, которые не имели никакого отношения к управлению государством. Так, некто Берар, учитель детей графа де Сабрана, был заключен в Бастилию за то, что находился в любовной связи с горничной графини. Бывали случаи, что людей отправляли в Бастилию, держали там некоторое время и затем освобождали, не произведя даже допроса, и эти люди оставались в неведении, за что наказаны. Нет возможности перечислить всех случаев заключения в Бастилию под разными предлогами.
Министр Мальзерб составляет в этом отношении отрадное исключение. Он хотел ограничить произвол и предложил королю совершенную отмену lettres de cachet, но это предложение не было принято. Кроме того, Мальзерб побывал в Венсене, в Бисетре и в Бастилии и велел освободить невинных и тех, кто, по его мнению, уже достаточно были наказаны тюремным заключением. С теми же, преступления которых были очевидны, он приказал обходиться гуманно. К сожалению, ему, по-видимому, не показали некоторых заключенных, и в Бастилию в соответствии с lettres de cachet заключали и без его ведома.
Мальзерб недолго был министром. Покидая свой пост, он сказал: «Я не подумал о том, что поддержка короля самая слабая изо всех, какой может пользоваться министр-преобразователь. Король был за меня и за Тюрго, но двор был против нас, а придворные гораздо сильнее короля».
После отставки Мальзерба прочие министры стали поступать еще произвольнее и начали жестоко преследовать литераторов, книгопродавцев и разносчиков книг, многие из которых были заключены в Бастилию. В числе таких оказался бывший адвокат и писатель Линге, но о нем мы расскажем ниже.
Нет возможности перечислить всех поводов, по которым заключали в Бастилию и при этом короле, а потому ограничимся вышесказанным, присовокупив, что при нем отправляли в Бастилию также и по некоторым уголовным делам.
Из вышесказанного видно, что и при Людовике XVI, несмотря на его благородный характер, lettres de cachet были в полном ходу и ими злоупотребляли по-прежнему. Случалось, что к ним прибегали для заключения своих противников в Бастилию.
Для того чтобы дать понятие о том, что такое была Бастилия в последний период своего существования, приведем рассказ Линге о его заключении. Рассказ этот заимствован нами из его мемуаров, изданных им самим в Лондоне в 1783 г. Линге подвергся этому наказанию за свои сочинения, в которых со злобой нападал на всех и на все и в которых наряду с прочим задел герцога Дюра.
Рассказ этот мы приводим подробно, во-первых, потому, что он дает полное понятие о всех порядках, существовавших в Бастилии, а во-вторых, по той причине, что он имеет для нас большое значение как свидетельство очевидца. Рассказывая об этой тюрьме, Линге, преисполненный любви и уважения к особе Людовика XVI, удивляется: как могло случиться, что при таком справедливом и добродетельном короле существовала система заключения, придуманная Людовиком XI.
Обратимся же теперь к рассказу Линге.
«Непроницаемая тайна относительно всего, что делалось в Бастилии, – пишет он, – была основным правилом управления этой государственной тюрьмой, и данное правило строго соблюдалось. Если человек был заключен туда, то дальнейшая судьба его становилась неизвестной для всех, кроме лиц, служивших при Бастилии. Никто из людей, принимавших в нем участие, не мог даже знать, жив этот человек или нет.
Когда офицера, служившего при Бастилии, спрашивали в обществе о каком-нибудь заключенном там, которого он каждый день видел, этот офицер, не краснея, утверждал, что никогда его не встречал и не знал. Также старательно действовали, чтобы и до самих заключенных не дошло какое-либо известие, которое могло бы сколько-нибудь их развлечь пли утешить.
Губернатор Бастилии, – пишет Линге, – часто клялся честью некоторым из моих друзей, что я более не в Бастилии и что не пробыл там и восьми дней. Он стал бы уверять, что я и вовсе там не был, но не мог этого сделать по той причине, что мой арест получил большую огласку вследствие того, что был произведен на улице и среди белого дня.
В Бастилии, правда, приходится переносить много физических страданий, и там пользуются всеми средствами, чтобы сделать существование невыносимым, но не на это более всего рассчитывают мучители с орденом Святого Людовика [65]. Они ставят себе главной задачей нравственно истязать человека. Один из мучителей с орденом Святого Людовика однажды наивно сказал мне, что для управления этим замком нарочно установлены такие правила, чтобы терзать душу и сделать жизнь в нем тяжкой.
Заключенных держат в совершенном уединении и полном неведении
