Вскрыв пакет, он обнаружил под бумагой то, что в общем-то и ожидал там найти - дневник Эрика Хокарта. Привычка вести дневниковые записи сохранилась у Эрика еще со времен исследовательской работы, когда последовательное описание хода эксперимента на разных его этапах могло оказаться весьма полезным. Бросив дневник на кровать, он достал уже прочитанный детектив Эрика Эмблера, завернул книгу в оставшуюся от прежнего свертка бумагу, и перевязав получившийся пакет все той же бечевкой, оставил его на виду, положив на уголок бара.
Всего через несколько минут он лежал в кровати, засунув дневник под подушку и держа пистолет под рукой.
В воздухе за окном закружились легкие снежинки. Это было последнее, что он успел запомнить, прежде, чем его сморил сон.
Когда человек закален годами прожитой жизни, он привыкает к опасности и тогда ему становятся присущи те качества, что никогда не подведут его; и одно из них - это сверхчуткий сон. А поэтому каким бы уставшим и обессилевшим ни был Майк, но приглушенного, вороватого шороха оказалось вполне достаточно, чтобы его разбудить. В его комнату проник кто-то посторонний!
Майк чуточку приподнял голову. Широкоплечий человек, стоявший теперь к нему спиной, только что прошел к бару и взял в руки коричневый сверток. Затем незванный визитер направился к окну.
Тогда Майк, держа наготове заряженный магнум, сказал:
- У меня просто в голове не укладывается, зачем человеку рисковать собственной свободой ради того, чтобы украсть книжку, которую он при желании смог бы купить на каждом углу всего за пару долларов.
- Книжку?
- Дело в том, что вот уже много лет мы с Эриком Хокартом обмениваемся книгами. Если какая-нибудь из прочитанных книг понравилась ему больше других, то он присылает ее мне, и я делаю то же самое для него. Но, конечно, если уж вам так невтерпеж, то можете взять ее себе.
- Книгу?
- Пошел вон! И заруби себе на носу, что в следующий раз, если ты только посмеешь снова сунуться сюда, я пристрелю тебя на месте. Терпеть не могу воров.
Человек бросился к узкой щелке между задернутыми шторами и выскочил на улицу через распахнутое окно. Майку было слышно, как он тяжело спрыгнул на землю - не слишком-то ловко для занимающегося спортом мужчины.
Подойдя к окну, Майк захлопнул створки, запирая их на все задвижки и глядя на то, как недавний вор торопливо переходит через дорогу. Вскоре на шоссе зажглись фары, и белый фургон, отъехав от обочины, направился в сторону Дуранго.
Тогда, прихватив с собой злополучный дневник и пистолет, Майк прошел в ванную, где он сначала принял душ, а потом начал бриться. За бритьем он думал об Эрике. Несомненно, Эрика преследовали какие-то серьезные неприятности, это становилось ясно из письма. Ведь даже в своей самой первой весточке он недвусмысленно дал понять, что случилось нечто непредвиденное, а Эрик, надо заметить, был совсем не тот человек, чтобы увлекаться всякого рода неожиданными идеями или же опасаться сам не зная чего.
Во время их последнего телефонного разговора, Эрик был краток и говорил по существу.
- Мне нужно, - сказал он тогда, - чтобы рядом был человек с именно тем кругом интересов, что и у тебя, с твоим складом мышления. Я сам оплачу все расходы, и готов с радостью заплатить сполна за уделенное мне время.
- Знаешь, Эрик, боюсь, я не смогу приехать прямо сейчас. Меня держат срочные дела, я должен прежде управиться с ними.
Эрик немного помолчал, а затем сказал:
- Тогда приезжай, как только освободишься, сразу, при первой же возможности, ладно? Я не хочу говорить об этом ни с кем, кроме тебя.
- А в чем дело? У тебя что-нибудь случилось?
Снова неловкое молчание. Может быть он звонил из уличного телефона? Или же кто-то посторонний стоял поблизости и, возможно, подслушивал, о чем он говорит?
- Расскажу, когда приедешь. А то ты решишь еще, что у меня крыша поехала. - Он опять замолчал. - По крайней, мере для других это, наверное, было бы очевидно.
Они уже распрощались, и тут Эрик вдруг торопливо выпалил в трубку:
- Майк! Пожалуйста! Я в отчаянии!
Майк запомнил, как он потом положил трубку на рычаг, в замешательстве глядя на телефон. Это было совершенно не похоже на Эрика Хокарта. Он, верно, и в самом деле попал в беду, но только тогда Майк никоим образом не соотнес это с собственными познаниями о тех краях. Ему и в голову прийти не могло, что между Эриком и теми событиями может существовать некая взаимосвязь. Если бы он только знал...
Позднее пришло письмо, написанное торопливым почерком.
Ради Бога, немедленно приезжай!
Мне нужна твоя помощь, Майк, потому что никто другой не справится с этим. Если все упирается в деньги, то, не сомневайся, я заплачу, но только, умоляю, приезжай поскорее! И будь осторожен. Не доверяй никому, здесь никому нельзя верить.
Встретимся на дороге в каньон, ты знаешь, где это. Если же меня не будет там, то ради Бога, разыщи меня!
Кроме тебя мне не поможет никто. Я уверен в этом. Майк, вытащи нас отсюда, и я буду обязан тебе всем.
3
Нас? Значит, он там не один? С тех пор, как пришло письмо, и позднее, во время перелета на запад, Майк неоднократно обеспокоенно раздумывал над тем, что бы могло означать это множественное число - "нас"... И на его взгляд выходило, что это было лишено всяческого смысла. Эрик всегда был убежденным холостяком, который, вызывая симпатии у представительниц прекрасного пола, сам, похоже, неизменно оставался равнодушным к вниманию с их стороны.
В очередной раз вспомнив и об этом тоже, Майк Раглан принялся задумчиво одеваться. Потом он сварил кофе и сел за стол, расположившись так, чтобы в поле зрения оказывались бы и окно, и входная дверь. На стол перед собой он положил пистолет.
Ему не было страшно, но, видать, дело зашло так далеко, что уже даже и дом его стал объектом вторжения ночного грабителя. И еще не известно, какие события могут последовать за всем этим.
Наугад открыв дневник, и придерживая страницы большим пальцем, он откинулся в кресле, ощущая редкостное нежелание вникать в содержание записей. Зачастую люди бывают чересчур легкомысленны в своих идиллических представлениях об этих местах. Многочисленные явные опасности и столь же явная погоня за выгодой со временем затмили собой все, оставляя в тени то, что казалось менее очевидным, и подавляющее большинство обывателей привыкли связывать Запад в первую очередь с мехами, бизонами, золотом, серебром, ковбоями, индейцами и большими стадами, редко утруждая себя более глубоким взглядом в суть вещей.
Но вряд ли кто из них задумывался о том, что утверждение, будто бы те индейцы, с которыми столкнулся белый человек, впервые ступив на эту землю, были единственными исконными обитателями здешних мест было равнозначно тому, как если бы сейчас кто-нибудь вдруг принялся всерьез доказывать, будто бы норманны и саксы испокон веков населяли Англию. Нет, еще раньше, задолго до них, в этих землях обитали, сменяя друг друга совсем иные племена, память о которых уже давным-давно канула в небытие. И все же некоторые из тех народов оставили в этом мире после себя нечто, относившееся не только к материальной культуре, но и к культуре духовной. И вот уже новые племена, заселявшие эти земли наследовали многое от тех, кто жил здесь до них, перенимая их ценности, как своего рода способ достижения гармонии с окружающим миром.
Но остались неразгаданными древние тайны, и божественные духи удалились вглубь каньонов, дожидаясь тех времен, когда вера новых последователей снова воскресит их к жизни.
Разве есть такой человек, который, путешествуя по безлюдным каньонам или пустынным склонам, раскинувшимся над лесами, не испытывал неловкого чувства, будто бы за ним кто-то следит? Кто он, этот призрак из несказанно далекого прошлого? И где она, та темница ужаса и страха?
Индеец же всегда был уверен в том, что он не один. Он всегда знал, что рядом с ним незримо присутствуют другие, те, кто неизменно следят за каждым его шагом. А все-таки интересно, если человек внезапно взглянет вверх, то в самом ли деле увидит он там некое еле заметное движение, или же это просто игра воображения?
Те названия, которые мы привыкли употреблять применительно к тому, что принято считать проявлением сверхестественного начала, донельзя примитивны. Разве не кроется за тем, что мы промеж собой прозвали привидениями, призраками, полтергейстом, ангелами, чертями или духами, нечто большее, что мы в силу своей предубежденности еще не сумели осознать?
Все мы вполне допускаем, что где-нибудь в глубинах Вселенной, возможно, существуют иные миры и цивилизации, но разве исключено и другое, разве не могут иные миры находиться здесь, совсем рядом? А может это иные миры других измерений, существующие параллельно с нашим?
И в таком случае, если эти самые параллельные миры и в самом деле существуют, то отделены ли мы от них навечно непроницаемой стеной? Или может быть среди множества наглухо запертых дверей где-нибудь все же есть хоть одна, что до сих пор остается слегка приоткрытой?
