При виде подобного окружения короля Франции дворяне почувствовали себя настолько униженными, что Дюнуа покинул Совет.
Он дулся целый год, но потом все же вернулся.
И обнаружил короля во главе армии: четыре тысячи восемьсот всадников, две тысячи стрельцов, не считая других отрядов, рассыпанных по всей Франции.
За это время удалось отбить Францию у англичан. Когда за приливом следует отлив, становится видно Нормандию и Гиень. Один французский капитан, чье имя История не сохранила, что свидетельствует о его принадлежности к народу, штурмовал при отливе стены Дьеппа и застал англичан врасплох. Дьепп занимал весьма важное положение, и Англия посылает старого нашего недруга Тальбота, чтобы его отбить. Франция, в свою очередь, посылает Дюнуа, чтобы его оборонять. Дофин начеку: просит разрешения присоединиться к Дюнуа, и это разрешение получает. На скале над Полле они обнаруживают наспех построенные укрепления. Нетерпение дофина и мужество Дюнуа объединяются. В первый же вечер они — на подступах к укреплениям. На следующий день вторая атака оказывается победной.
Подоспевший флот как раз смог наблюдать казнь шестидесяти бургундцев, которые нещадно бранили дофина сверху и которых он приказал симметрично развешать на ближайших яблонях.
У дофина всегда была эта склонность вешать людей. Когда он сделается королем, это станет основной его забавой.
Сейчас он начинал входить во вкус. Их Королевское Высочество обнаружило страсть к охоте. Но только охота бывает разная. Он охотился, как лиса, но не как лев. Так, в военной экспедиции против Швейцарии он участвует не столько ради того, чтобы помочь обратившемуся к французскому королю за помощью императору Сигизмунду, сколько для того, чтобы завершить истребление иностранных наемников. Собралось, не считая четырнадцати тысяч французов, восемь тысяч англичан, шотландцев, испанцев, то есть самых разных людей, и во главе этой банды разбойников поставили дофина.
Бургундия с большим беспокойством наблюдала шествие этих войск, опасаясь, что сила эта направлена против нее.
Осадившие Цюрих швейцарцы вынуждены были снять часть солдат, чтобы направить их навстречу французам. Войска встретились при переходе через Бирс. Даммартен, который впоследствии станет доверенным лицом короля, возглавлял авангард. Всегда осторожный, дофин находился в арьергарде.
Швейцарцы были уничтожены.
Жители Цюриха узнали новость о падении Базеля раньше, чем осаждавшие. С высоты укреплений они кричали:
— Ступайте в Базель солить мясо, там его сколько хочешь.
Осаждавшие подумали, что они пьяны.
— У вас что, вино подешевело? — спросили они. — Почем за меру?
— По стоимости меры крови в Базеле, — отвечали те.
На следующий день пришло известие из Базеля, и осада Цюриха была снята.
Все это придавало значимости дофину Людовику.
Именно в этот момент — момент передышки для Франции король Карл VII и произвел ту самую военную реформу, о которой говорилось выше.
После каждого своего появления в свете изложенных событий дофин снова удалялся в Дофине. Он желал, чтобы все знали, что он подвергается преследованиям со стороны отца. Это объединяло вокруг него недовольных. Что касается денег, то он одалживал их у казначея Жака Кёра, ибо тот одной рукой ссужал короля, а другой — дофина, и дофина более щедро, чем короля, хотя совершенно непонятно было, сколько времени придется ждать, пока дофин сумеет вернуть долг: королю было всего пятьдесят лет.
В то время в апогее своего величия оказался герцог Филипп Добрый. Он учредил орден Золотого Руна, который страстно мечтали заполучить его дворяне. Он устраивал такие праздники, равных которым не было ни у кого другого. Он готовил крестовый поход против турок, которые только что взяли Константинополь. И осторожно вел свою интригу во Франции.
Он узнал, что дофин в ссоре с отцом. Прошел слух, что он дал пощечину Аньес, что с его стороны было достаточно опрометчивым поступком.
Впрочем, иные утверждали, будто враждебные действия этим не ограничивались. Пощечина открыла глаза Аньес. Аньес предупредила короля, что сын его — заговорщик. Аньес была беременна. Аньес умерла родами.
Все женщины, которые не нравились дофину, умирали. Маргарита Шотландская, однажды мимоходом поцеловавшая в лоб спящего Алена Шарнье, Маргарита Шотландская, которую Людовик находил чересчур уж умной, умерла слишком молодой и слишком внезапно, чтобы эту смерть можно было посчитать естественной.
Герцог Бургундский поспешил завязать отношения с дофином Луи: он подарил ему значительное количество арбалетов. Дабы их использовать, дофин объявил в Дофине набор рекрутов в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет.
Это дало бы ему мощную армию, если бы Дофине ему повиновалась. Но она не повиновалась.
Карл VII был обеспокоен волнениями, вызванными его сыном в Дофине. И он решил воочию убедиться в том, что там происходит, для чего и отправился туда лично во главе армии. Со своей стороны, тесть дофина герцог Савойский, в какой-то момент и в расчете на поддержку Бургундии протянувший ему было руку помощи, в следующий же момент эту руку забрал назад, откликнувшись на предложение бывшего живодера Шабанна взять Людовика живым и передать ему. Поскольку армия дофина была вдвое меньше королевской, он не мог двинуться ей навстречу и разбить ее в бою. Он обратился к народу, он обратился к дворянству, к тому, что сам создал, а так как за дворянство платили, а дофину феодальные идеи были не слишком дороги, он наплодил дворян столько, сколько смог.
Были и такие, кто получил дворянство бесплатно за разные услуги: подравнивал изгородь или держал лестницу, по которой дофин взбирался к своей любовнице.
В конце концов он понял, что отец, с одной стороны, и Шабанн, с другой, вовсе не к Дофине питали вражду, а к нему самому. И тогда он объявляет большую охоту, всех своих офицеров рассылает с поручениями, а сам бежит через Вальромей. Тридцать лье промчал он во весь опор, пока не оказался в Сен-Клод, то есть у дядюшки своего, герцога Бургундского.
Когда король Карл VII узнал, у кого прячется его сын, он сказал:
— Итак, братец мой Бургундский принял лиса, который слопает его курочек.
Короля Карла VII трудно было бы обвинить в том, что он не знает своего сына.
Приняли дофина как нельзя лучше. Его кузен Карл дал ему прекрасное оружие, лучших соколов и собак. А дядюшка снабдил красивым платьем и полным кошельком. Единственное, чего дофин так и не смог добиться, это армии для войны с королем.
Пока дофин просит и не может добиться удовлетворения своей просьбы, послушайте, что происходило на берегах Рейна.
Иоганн Гутенберг изобрел книгопечатание, а Петер Шёффер — шрифт.
В 1457 году появляется их первая книга.
Дофин Людовик был порядочным библиоманом. У него в Дофине хранилось множество драгоценных рукописей. Он позаботился о том, чтобы их ему переслали в Брабант, и подолгу с удовольствием их рассматривал.
Но когда ему показали результат труда Гутенберга и Шёффера, он сразу понял, что это совсем другое дело. И был в восхищении, так как сознавал, что уже невозможно вернуть назад тот мир, который он старался подтолкнуть вперед.
Отныне тело, каковым представлялся ему этот мир, обрело душу.
— Ах, — сказал он. — Вот люди, коих хотел бы я иметь друзьями, когда сделаюсь королем.
И против королевского обыкновения слово свое сдержал.
В королевском венце Карла VII всегда имелось два острых шипа. И первый — братец его, герцог Бургундский. Вторым был дофин.
Когда он увидел, что они объединились в добром согласии, он испугался.
Испугался тем сильнее, что они как будто не проявляли по отношению к нему ни малейшей враждебности.
Правда, скрытых угроз было предостаточно. Не имея возможности пробить брешь, дофин прибегал к подкопу. То был ум столь деятельный, что совершенно не мог оставаться в безделье. Из своего Жемапа он сумел внушить бедному королю такой ужас, что тот повредился в уме. Повсюду ему чудился яд. Из страха быть отравленным он перестал есть и в конце концов умер от голода в Мюн-сюр-Йевр, в Берри.
Для дофина это была долгожданная и великая новость. Не теряя ни дня, он тотчас же отправился назад во Францию.
Герцог его сопровождал. Он и сам был не прочь посмотреть, не найдется ли и для него какого-нибудь дела во Франции. И вскорости найдет, чем заняться.
После похорон Карла VII, на которые Фармени дю Шатель из опасения, что они будут недостаточно пышными, внес тридцать тысяч экю, Дюнуа сказал лишь одно:
— Теперь пусть каждый позаботится о себе сам.
И в самом деле, особой радости от дофина дворянству ждать было нечего. Карл VII был последним королем Средневековья, и, кроме того, мы видели, что созданием национальной армии, поддержкой своего народного совета он сделал шаг в новые времена.
