– Я бы на вашем месте не ручался!..
В открытый бой вступать было опрометчиво, тем более, что неизвестно было, сколько у противника танков. Поэтому Арман решил устроить засаду.
У Армана были все основания предполагать, что «Ансальдо» из осторожности пойдут не по дороге, а параллельно, по сильно пересеченной местности. Взгляд капитана остановился на всхолмленном поле, поросшем кустарником.
– Как думаете, Лысенко, кусты позволят нам замаскироваться? Не слишком малорослые? – обратился Арман к командиру машины.
– Рост подходящий. Башню за ними не увидят.
Капитан поделился своим замыслом с командирами танков. Все разбежались по машинам. Арман взмахнул флажком, и танки один за другим стали рассредоточиваться по полю, укрываясь за кустами. Для позиций выбрали северные скаты холмов по всей ширине поля. И когда правофланговый танк Куприянова въезжал в заросли на дальнем конце поля, по нему открыли огонь из пулеметов.
Арман предупредил по радио:
– Внимание, танковая засада!
Стало ясно, что еще раньше в кустарнике укрылись танки мятежников. Напрасно ручался Семен Павлов, что его не заметили. Он не учел, что фашисты знают местность лучше. Их уже предупредили, что по тылам разгуливают танки республиканцев.
Однако фашисты совершили грубую ошибку: у них не хватило выдержки или тактической грамотности. Они открыли огонь по правофланговому танку Куприянова с дистанции, с какой принести вреда нашим танкам не могли, но раскрыли место своей засады.
Арман неотрывно следил за правым флангом. Машины Куприянова и Осадчего начали маневр, стремясь охватить с двух сторон заросли кустарника.
Танк Армана был ближе всех к противнику. Лысенко и Арман увидели, как слева из-за гребня продолговатого холма выползали танки. Вид их. для наших танкистов был непривычным. Корпус клепаный, вместо поворотной башни на корпусе установлена боевая рубка, в которой слева по ходу установлено два спаренных пулемета, а справа располагался триплекс водителя. Ходовая часть имела семь опорных катков в подвеске смешанного типа (две тележки по три катка и один каток в блоке с ленивцем). Арман легко узнал итальянские «Ансальдо» и стал считать: ...– Один... два... четыре... шесть... восемь...
Повторяю, нет слов, советские Т-26 во много крат по вооружению и бронированию превосходили танки фирм «Фиат» и «Ансальдо». Но наш Т-26 развивал скорость 30 километров в час, а «итальянец» – 42.
Позже немцы будут иронически отзываться об итальянцах и их танках:
– Они отличаются от немецких тем, что имеют три скорости назад и одну скорость вперед...
И вот танкистам Армана предстояло начать первую в летописи войн танковую дуэль. Капитан подал механику-водителю Мерсону команду «Стой». Сам он сел к орудию, развернул башню и поймал в перекрестие телескопического прицела шедший впереди «Ансальдо». Выждал секунду и нажал на педаль спуска. Итальянский танк подпрыгнул, остановился и загорелся. И не похоже было, что он горит. День стоял ясный. Пламя таяло в солнечном свете. Только позже над машиной туго завился клуб черного дыма.
Бой продолжался. Вдруг на крутой покатости холма у танка Армана заклинило орудие, и ствол беспомощно уставился в сторону. Мятежники это заметили и сразу же решили, что ближайшая к ним машина стрелять из орудия не может. Два «Ансальдо» сразу же осмелели и стали приближаться к нашему танку. Цель их была ясна: подъехать вплотную к танку и через смотровые щели расстрелять экипаж.
Но затея оказалась бесплодной. Противник не знал, что смотровые щели в наших танках закрыты оргстеклом, непробиваемым пулями. Арман по радио скомандовал ближайшим танкам открыть по вражеским машинам огонь. «Ансальдо» маневрировали, стремясь не подставить свои борта, осторожничали. Арман подал новую команду Осадчему:
– Вперед!
Танк, набирая скорость, устремился в лобовую атаку на двух «Ансальдо». Нервы у тех не выдержали, и они повернули назад. Осадчий настиг отставший танк на кромке крутого склона и ударом в корму сбросил его в мелкое ущелье.
– Ай да Осадчий! Ну и силища! – крикнул с восхищением по радио Арман.
Преследовать второго «Ансальдо» до осмотра своего танка было рискованно, и Осадчий повернул назад. Экипаж же второго «Ансальдо» в панике покинул машину и пытался укрыться между холмами. Но ему не удалось уйти от пулеметной очереди Осадчего.
Два «Ансальдо» потеряли мятежники, остальные разворачивались, чтобы укрыться за холмом. И хотя огонь наших танкистов был не очень точным, Лысенко увидел, что еще два итальянских экипажа, перетрусив, покинули машины.
Таран не прошел бесследно и для нашего танка. Когда к нему подъехал Арман, в люке показалось окровавленное лицо Осадчего.
Поль Арман на всю жизнь запомнил бои в Испании, в которых ему пришлось участвовать со своими танкистами. Он помнил не только месяц и день того или иного события, но и часы, и даже минуты. Через шесть лет, 29 октября 1942 года, уже с фронта Великой Отечественной войны Арман писал друзьям в Ташкент:
«...Ровно шесть лет назад, 29 октября, я вышел на рассвете из штаба пятого интернационального полка, отдал боевой приказ и сел в танк...
В 8.05 механик-водитель Мерсон раздавил первое орудие мятежников, и в эту минуту начался первый наступательный бой молодой республики... В 11.00 произошел первый в мире бой танков с танками. Итальянцы отправились к праотцам... К исходу дня передо мной стояли Мерсон и командир танка Лысенко. Спецовки их были изодраны в клочья, сквозь лохмотья были видны перевязанные раны, кровоподтеки и обнаженное, в ожогах тело».
По 16 часов пришлось пробыть в танках подчиненным Армана 29 октября 1936 года. Пока им угрожала опасность, они не могли в полной мере ощущать усталости. Известно, что на учениях танкисты не всегда выдерживали за броней 8 часов. А тут в бою – в два раза больше. И возвращаясь из танкового рейда в Вальдеморо, Арман почувствовал, как он измучен.
«Итоги этого первого дня действий группы Армана были очень велики,– вспоминает А. А. Шухардин,– уничтожено и рассеяно всадников и пехоты около двух эскадронов и двух батальонов, выведено из строя 12 орудий, два-три десятка транспортных машин с грузами, а также два танка».
Сообщение о подвиге танкистов капитана Грейзе, под таким псевдонимом воевал Поль Арман в Испании, громким эхом прокатилось по всей Испании и вызвало отклики даже в зарубежной печати. Настроение республиканцев поднялось, моральное состояние улучшилось.
Советский доброволец танкист С. Моргун, вспоминая о событиях тех далеких лет, писал, что появление в войсках мятежников итальянских танков «Ансальдо» поначалу угнетающе подействовало на недостаточно обученные и слабо вооруженные части республиканцев. Приход советских танков Т-26 изменил положение. «Ансальдо» оказались бессильными против нашей великолепной брони, против пушек, снаряды которых разбивали стальное покрытие фашистских танков. Неудивительно, что в первом же бою мы обратили в бегство вражеские машины.
– Сегодня мне передали приказ,– сказал полковник Кривошеин Арману, когда тот вернулся с переднего края.– Наш отряд почти в полном составе отзывается на родину. Нас сменят другие товарищи. Выезжать нужно срочно. Через несколько дней пароход, на котором нам предписано отплыть, отправляется из Картахены в Одессу. Остаются рота Погодина, ваш экипаж, товарищ капитан, в полном составе и еще несколько младших командиров, помпотехи, персонал ремонтной базы в Алькала-де-Энарес и группа инструкторов в Арчене.
Через несколько дней Поль Арман в истекавшем кровью Мадриде встретился с главным военным советником Яном Берзиным, который сообщил Арману новости:
– Об этом никому ни слова... В Картахену придет «Чичерин». В самом конце ноября или в начале декабря встретишь своего комбрига Павлова и других сослуживцев. Павлов везет 56 танков Т-26...
Берзин помолчал, о чем-то думая и по привычке приглаживая подстриженные ежиком волосы, сказал:
– Участвовать в боях, во всяком случае в ближайшее время, капитан Грейзе не будет. Нельзя рисковать опытом, накопленным за месяц боев. Ему предстоит провести в Арчене занятия с группой испанских офицеров. Вовсе не обязательно учить их вождению танков, стрельбе из пушек, пулеметов, для этого найдутся специалисты из роты Погодина. Что же касается капитана Грейзе, то он, можно сказать, на собственном опыте, в условиях сильно пересеченной гористой местности изучал тактику танковых боев. Это для него важно...
Берзин перешел на латышский язык и продолжил:
– Ты провел много огневых дуэлей с итальянскими «Ансальдо». Твоей роте больше всех досталось от маленьких крепостей, бутылок с бензином. Если говорить начистоту, твой опыт нужен не только испанцам. Он нужен и нашим танкистам, которые сменят отряд Кривошеина.
