href="ch2-71.xhtml#id1024" class="a">[71]. Затем отношения наладились. Керасунт, как и Трапезунд, заключал дружественные соглашения с близлежащими варварскими поселениями в горах и покупал у них скот и другие продукты [72].
Понтийские полисы вели активную внутреннюю и внешнюю торговлю, осуществляли посредничество между анатолийскими племенами и, затем, государствами, и греческим миром. Используя уже упомянутое течение от мыса Карамбис до мыса Бараний Лоб в Крыму, античные мореходы быстро, иногда даже за сутки, переплывали Черное море [73]. Предметами экспорта были: знаменитый корабельный лес, соль, вино, тарная керамика, металлы (медь, серебро, железо, свинец). Из самой Греции ввозили художественные изделия, оружие, дорогие вина, первоначально, пока производство не было налажено на месте — оливковое масло, посуду разного типа, качества и предназначения. В экономике Синопа большую роль играли рыбные промыслы и работорговля [74]. Устье р. Териодонт, по Аристотелю, было особенно благоприятным местом для нереста [75]. У местных племен греческие полисы закупали зерно, мясо, соль, руду, сельскохозяйственное сырье. Именно жителям Синопа приписывалось изобретение знаменитой натуральной красной краски — синопы, производимой на Понте и в Африке [76].
Во второй половине VI в. до н. э. экспансия державы Ахеменидов изменила политическую жизнь понтийских полисов. Дарий I (522–486 гг. до Р.Х.) включил Сев. Анатолию в состав своих сатрапий [77]. Но города Понта не были завоеваны или разрушены, они лишь были вынуждены признать сюзеренитет персидских царей, принимать в качестве правителей поддерживаемых Ахеменидами тиранов, платить персам дань и поставлять воинские отряды и корабли во время войны. Попытка лидийского царя Креза перейти с войсками Галис, считавшийся границей с Персией [78], и захватить понтийские города вызвала его войну с персидским царем Киром. Крез потерпел поражение при Птерии, а затем и сама его столица — Сарды была захвачена персами (ок. 547 г. до н. э.) [79]. Города Понта остались под властью Кира. Флот Синопа участвовал и в греко-персидской войне на стороне Ксеркса. Видимо, именно поэтому Афины направили в Черное море эскадру во главе с Периклом [80]. Целью экспедиции было не только внушить страх персам, но и изменить политический строй зависимых от персов греческих полисов Понта. К Синопу было послано 30 афинских судов и воинский отряд, свергнувшие местного тирана Тимесилая. В городе было установлено демократическое управление, а затем из Афин направлена клерухия из 600 добровольцев, которым были предоставлены дома, земли и иная собственность прежних тиранов [81]. Вероятно, процессу афинской колонизации подвергся и Амис, переименованный в Пирей [82]. Пелопоннесская война (431–404 гг. до н. э.) и последующее ослабление Афин не сказались существенно на судьбе Синопа и Трапезунда. Синоп властвовал в той или иной форме над всем побережьем от Гераклеи Понтийской до Трапезунда и, судя по «Анабасису» Ксенофонта, процветал. Амис же изведал другую судьбу. В первой половине V в. он был захвачен одним из каппадокийских вождей и довольно долго им удерживался [83]. Угрозу местных племен и правителей, прежде всего — пафлагонцев, испытывал и Синоп. Существенную перемену принесла Коринфская война (395–386) и усиление персидского влияния в Греции. В 386 г. до н. э., после Анталкидова мира, понтийские города, как и ионические, оказались снова под властью Персии. Истощенные распрями полисы Греции не могли оказать понтийским городам значительной помощи.
Во время похода Александра Македонского против Дария Синоп (а вероятно и другие понтийские города), выражая на словах лояльность Персии, сохраняли фактически нейтралитет, отказавшись поддержать антимакедонскую коалицию греческих противников Александра. После разгрома державы Ахеменидов, понтийские города, видимо, обрели автономию. Имеется прямое указание Аппиана, что свобода и демократический строй были возвращены Амису Александром [84]. С другой стороны, Синоп, судя по полулегендарному сообщению Тацита, управлялся в то время царем Скидрофемидом.
Новые государственные образования в Анатолии стали создаваться диадохами и бывшими персидскими сатрапами, оспаривавшими власть друг у друга. Как Плутарх, так и Квинт Курций Руф недвусмысленно писали, что в результате раздела наследия Александра между диадохами Каппадокия вместе с Пафлагонией и землями по побережью Черного моря вплоть до Трапезунда достались дипломату и полководцу Александра Македонского Евмену, который должен был оборонять весь этот район, но его еще предстояло отобрать у царя Ариарата, для чего македонцы готовили значительное войско. Ариарат в результате похода, возглавленного Пердиккой, был взят в плен, а Евмен назначен сатрапом, однако он правил областью в основном через назначаемых им правителей и опираясь на небольшие сторожевые гарнизоны и вскоре погиб в войне с другим диадохом Антигоном в 316 г. до Р.Х. [85]. Города Понта были вновь предоставлены своей собственной судьбе. Однако интерес к Понту эллинистических монархов повышался. Египетский царь Птолемей Сотер (305–283 гг. до н. э), один из диадохов (наследников) Александра Македонского, установил связь с Понтом и несколько лет подряд посылал туда корабли, желая, по легенде, получить храмовую статую Юпитера Дита (под этим именем Зевс почитался как покровитель подземного царства), чего, в конце концов и добился [86]. Это свидетельство Тацита заслуживает внимания как возможное указание на начало прямых морских связей Синопа с Африкой, ведь, как писал Тацит, до этих плаваний египетские жрецы ничего не знали о Понте, а сведения о нем и его городах сообщил Птолемею афинянин Тимофей.
Непосредственным соседом греческих полисов с юга становится Понтийское царство, образованное в 297/96 г. до н. э. эллинизированным потомком знатных персидских династов Митридатом Ктистом [87]. Изначально это государство не имело выхода к Черному морю. Однако его столица — Амасия — лежала на основном торговом пути от Амиса в Центральную Анатолию и Персию. Это само по себе, наряду с вовлеченностью Митридата в борьбу диадохов за раздел Малой Азии, создавало предпосылки для постепенной экспансии Понтийского царства в сторону полисов Южного Причерноморья. В 279 г. до н. э. Понтийское царство, в борьбе с Селевком I, опираясь на союз с городами Пафлагонии, дипломатическим путем присоединило первый приморский город — Амастриду [88]. Митридат Ктист (302–266 до н. э.) и его сын Ариобарзан (266 — ок. 255 г. до н. э.) выступали в роли защитников понтийских городов. Это стало особенно важным, когда, в 278 г., кельтские племена галатов вторглись в Анатолию и несколько десятилетий подряд опустошали ее области. Между Амисом и Понтийским царством поддерживались тесные экономические связи. В малолетство Митридата II (ок. 255–220 гг. до н. э.), когда галаты усилили набеги на территорию Понтийского царства, именно через Амис государство снабжалось хлебом, присылаемым из Гераклеи [89]. На основании этого свидетельства Мемнона, а также косвенных признаков монетной чеканки статеров Митридата I, М.И. Максимова, а затем и С.Ю. Сапрыкин сделали предположение, что Амис ранее 266 г. вошел в сферу
