Ознакомительная версия.
Против Ивана IV были, конечно, заговоры. Отдельные бояре и дворяне перебегали к неприятелю. Некоторые выдали важные секреты. Наибольший урон России нанёс даже не князь Курбский, а разбойник Кудеяр Тишенков и несколько детей боярских. Они провели войско Девлет-Гирея тайными тропами мимо русских застав, так что татары внезапно оказались перед Москвой, которую затем спалили. Но за 24 года непрерывной войны подобных случаев было совсем немного. Иностранцы отмечают прямо противоположные качества русских — их исключительную преданность царю и Отчизне. Рейнгольд Гейденштейн, польский шляхтич, воевавший против русских в войске Батория, поражается популярности Грозного среди русских:
«Тому, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что при такой жестокости могла существовать такая сильная к нему любовь народа... Причем должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твёрдость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков было вообще очень мало. Много, напротив, нашлось... таких, которые предпочли верность к князю, даже с опасностью для себя, величайшим наградам».
Гейденштейн описывает верность долгу русских пушкарей при осаде Вендена (1578). В этом сражении русские войска были разбиты и отступили, но пушкари не пожелали бросать пушки. Они сражались до конца. Расстреляв все заряды и не желая, сдаваться в плен, пушкари повесились на своих пушках. Он же рассказывает, что, когда король Баторий предложил русским воинам, взятым в плен при осаде Полоцка, выбор либо идти к нему на службу, либо возвращаться домой, большая часть избрала «возвращение в отечество и к своему Царю». Гейденштейн добавляет: «Замечательна их любовь и постоянство в отношении к тому и другому; ибо каждый из них мог думать, что идет на вернейшую смерть и страшные мучения. Московский Царь их, однако, пощадил».
Гейденштейн был не одинок, отмечая стойкость русских и их преданность царю. Те же качества видит в них и автор «Ливонской хроники» Балтазар Руссов, большой ненавистник московитов и сторонник их изгнания из Ливонии:
«Русские в крепостях являются сильными боевыми людьми. Происходит это от следующих причин. Во-первых, русские работящий народ: русский, в случае надобности, неутомим ни в какой опасной и тяжелой работе днем и ночью, и молится Богу о том, чтобы праведно умереть за своего государя. Во-вторых, русский с юности привык поститься и обходиться скудною пищею; если только у него есть вода, мука, соль и водка, то он долго может прожить ими, а немец не может. В-третьих, если русские добровольно сдадут крепость, как бы ничтожна она ни была, то не смеют показаться в своей земле, потому что их умерщвляют с позором; в чужих же землях они не могут, да и не хотят оставаться. Поэтому они держатся в крепости до последнего человека и скорее согласятся погибнуть до единого, чем идти под конвоем в чужую землю... В-четвертых, у русских считалось не только позором, но и смертным грехом сдать крепость».
Р.Ю. Виппер, приведший высказывание Руссова в своей книге «Иван Грозный» (1922), заключает, что Ивану IV досталось по наследству владеть кладом — русским народом. Вести за собой этот народ, применять его силы в строительстве великой державы. Его самого судьба наделила незаурядными данными правителя. Вина Ивана Васильевича или его несчастье состояло в том, что, поставив цель установления прямых сношений с Западом, он не смог вовремя остановиться перед возрастающей силой врагов и бросил в бездну истребления большую часть ценностей, накопленных предшественниками и приобретенных им самим, исчерпав средства созданной им державы.
Это заключение всё же неполно. Иван IV действительно был неоправданно жесток к своему народу. Особенно если понимать под народом все классы общества. Ведь бояре и дворяне были далеко не худшей частью народа. Дворяне сражались, а бояре вели в бой полки: под их руководством была взята Казань, пали замки в Ливонии, разгромлено войско Девлет-Гирея под Молодями и успешно выдержана осада Баторием Пскова. Не без содействия Ивана пресекся в конце XVI в. род московских Рюриковичей. Он казнил Андрея Старицкого с семьей, убил (или ускорил смерть) сына Ивана, избитая жена Ивана выкинула ребенка. Излишней жестокостью Иван Грозный не укреплял, а ослаблял Российское государство.
7.2. Сложение мифологии об Иване Грозном. XVI - XVII вв.
Обличение Грозного в ранней русской литературе. Русские и европейцы, современники Ивана IV, оставили описания его царствования. До XIX в. о Грозном в России знали только из русских источников, а в Европе — из европейских. Исключение составляли писания князя A.M. Курбского, перебежавшего в 1563 г. на сторону польского короля Сигизмунда Августа. Его «Историю о Великом князе Московском» читали в России и в Польше. «История» — произведение русского человека, но живущего вне России и открыто враждебного царю. Написанная в 1570-х гг. на церковнославянском языке в московской редакции, но с полонизмами, «История» известна более чем в 70 списках XVII в. Никто из современников Курбского не создал более полного обличительного трактата против Ивана Грозного.
«История» начинается с дурных дел князя Василия, зачавшего сына в незаконном браке, и убийств бояр юным Иоанном. Затем идет светлый период, когда царь находился под влиянием Избранной рады (термин Курбского). Подробно рассказано о взятии Казани, о подвиге самого Курбского и об ошибке царя, уведшего войска из незамирённого края. Ливонскую войну Курбский оправдывает, описывая, как ливонцы сорвали перемирие. Далее автор переходит к повороту царя ко злу, начавшемуся с удаления Адашева и Сильвестра из числа советников. Иоанн стал предаваться разгулу в окружении. Наступившее время Курбский, цитируя Иоанна Златоуста, называет «звериным веком». Он описывает казни бояр и дворян, кровавые дела «кромешного войска», губителей Святорусской земли. Отдельно выделены казни духовенства, страдания и убийство митрополита Филиппа. Последняя глава посвящена житию архимандрита Феодорита, духовника Курбского.
Образованные люди на Руси читали Курбского. Его «Историю» использовал государев дьяк Иван Тимофеев (Иван Тимофеевич Семёнов), создавший в первой трети XVII в. крупное исторически-философское произведение — «Временник по седмой тысящи от сотворения света во осмой в первые лета». Во «Временнике» Тимофеев исследует причины, породившие Смуту, и приходит к заключению, что началу наказаний и бед положил Иван Грозный и его опричнина. Тимофеев осуждает царя за кровавую игру с людьми — «тако Божиими людьми играя». Самого царя он называет «мирогубитель и рабоубитель», бывшего на деле лишь «лживым храбрецом». Если влияние сочинения Курбского на Тимофеева несомненно, то нет оснований усматривать его в другом критическом к Грозному произведении — «Житии святителя Филиппа, митрополита Московского».
Житие известно по спискам XVII в., но первый его вариант был составлен вскоре после перенесения мощей митрополита в Соловецкий монастырь (1591). В нем описываются жизнь и духовные подвиги святого Филиппа, которого царь упросил принять сан митрополита. Совесть не позволяла Филиппу спокойно наблюдать свирепство Иоанна, и, когда царь с опричниками, все в чёрных ризах, вошли в Соборную церковь Успения и царь стал ждать благословения, он его не получил. На требование благословления Филипп ответствовал, что в сем странном одеянии не узнает Царя Православного, не узнает его и в делах царства, когда в церкви возносятся молитвы, а за алтарем льется невинная кровь. Над царем есть Всевышний: «Как предстанешь на суд Его? обагренный кровию невинных, оглушаемый воплем их муки? — Иоанн ударил жезлом об пол и сказал голосом страшным: "Чернец! Доселе я излишно щадил вас, мятежников: отныне буду, каковым меня нарицаете!"»[129].
Под давлением Иоанна над главой Русской церкви был устроен Соборный суд, на котором использовали показания иноков Соловецкой обители о мнимых преступлениях Филиппа, когда он был там игуменом. Филипп отверг обвинения и объявил о добровольном сложении митрополичьего сана. Но отречение не было принято. Он должен был претерпеть ещё одно поругание. Филиппа заставили служить литургию в Успенском соборе. В середине службы в церковь ворвались опричники, зачитали «Соборное осуждение», разорвали на нем одежды, одели в рубище и отвезли в темницу На другой день Филиппу объявили, что за тяжкие вины и волшебство он должен кончить дни в заключении.
Филиппа томили в узах в подвалах московских монастырей. Царь казнил нескольких его родственников, а отсеченную голову племянника велел отослать ему в тюрьму. Старец взял голову, поцеловал, благословил и возвратил принесшему. Наконец, страдальца отвезли в заточение в тверской Отрочь монастырь. Год спустя, 23 декабря 1569 г., святитель по велению царя принял кончину от руки Малюты Скуратова. За три дня до его прихода Филипп сказал, что приблизилось время подвига, а в день смерти причастился. Малюта пытался уверить, что пришел за благословением, но святой старец с кротостию примолвил: «Я давно ожидаю смерти: да исполнится воля Государева!» Тогда Малюта задушил его подушкою, но игумену и монашеской братии объявил, что Филипп умер от несносного жара в келье.
Ознакомительная версия.
