Португалия отказалась примкнуть к континентальной блокаде; Наполеон предложил Испании завоевать ее общими силами и поделить между собою (27 октября 1807 г.). По его плану, королева Этрурская должна была отказаться от своего Итальянского королевства и стать королевой северной Лузитании; Годой получит княжество Альгарвское, а сам Наполеон оккупирует остальную часть Португалии, которую по заключении общего мира передаст Карлу IV, причем за последним будет признан суверенитет над Лузитанией и Аль-гарвским княжеством и титул индийского императора.
Стать императором подобно Наполеону! Бедный Карл IV при этой мысли потерял голову и немедленно согласился на все, чего от него требовали. На этих условиях был заключен договор в Фонтенебло (27 октября). 19 октября Жюно с 20 ООО человек перешел Бидассоа. 19 ноября он вступил в Португалию. Принц-регент даже не стал ждать его: 27 ноября он отплыл в Бразилию со своей матерью, придворным штатом и сокровищами; спустя три дня Жюно с сорокатысячной армией вступил в Лиссабон.
Под предлогом посылки подкреплений для Жюно Наполеон «беспрерывно отправлял в Испанию новые войска. Дюпон вступил в ее пределы 13 ноября 1807 года, Монсей — 9 января 1808 года, каждый с 25 ООО человек. Французы врасплох захватили Сан-Себастиан, Пампелуну, Фигуэрас и Барселону; их рекруты заканчивали свое военное обучение на глазах изумленных испанцев. В марте Мюрат прибыл с отрядом императорской гвардии в 6400 человек, чтобы принять главное начальство над пиренейскими войсками. 13 марта он был в Бургосе, несколько дней спустя — у ворот Мадрида. Пиренеи были перейдены, треть Испании находилась в руках французов, а Карл IV и Годой, по видимому, еще и не подозревали опасности: всю зиму они были поглощены театром.
Заговор в Экуриале. Годой знал о глубокой ненависти, которую питал к нему принц Астурийский. Он решил пустить в ход все средства, чтобы спасти свое положение, свое состояние и свою жизнь после смерти Карла IV. Он хотел по крайней мере приобрести независимое княжество, где мог бы найти убежище в минуту опасности. Со своей стороны Фердинанд хотел предупредить грозившие ему опасности. Он жил одиноко, вдали от дел, подчиняясь строгому и однообразному дворцовому этикету; король недолюбливал его, королева относилась к нему подозрительно. Его ближайшими советниками были герцоги Сан-Карлос и Инфантадо и его бывший учитель, каноник дон-Хуан Эскоикис, тщеславный и легкомысленный, преподававший классические языки принцу и рассчитывавший когда-нибудь управлять государством от имени своего ученика. Эскоикис советовал Фердинанду опереться на Наполеона, так как последний презирал Годоя. В июле 1807 года пронырливый каноник имел свидание в парке Ретиро с французским посланником Богарнэ; последний советовал принцу
Астурийскому просить руки какой-нибудь из принцесс императорской фамилии. Только 12 октября принц решился написать Наполеону. 28 октября король, предупрежденный Годоем, велел захватить все бумаги принца, который и сам был на следующий день арестован. Вместо того чтобы замять дело, Карл IV тотчас написал Наполеону, оповестил о нем всех своих подданных и приказал Кастильскому совету возбудить процесс против сообщников принца. Фердинанд так раболепно унижался, что Годой допустил, чтобы он снова вошел в милость у короля. Совет понял, как опасно было бы для него карать друзей наследного принца, и оправдал всех подсудимых. Король оказался менее снисходительным: он разослал их по различным замкам и монастырям (25 января 1808 г.).
Таково было скандальное дело, которому сначала дали громкое название заговора в Эскуриале. Можно было бы думать, что оно не будет иметь серьезных последствий, так как король, приняв проект Эскоикиса, просил у Наполеона руки одной из принцесс императорской фамилии для принца Астурийского (18 ноября 1807 г.). Но император был теперь осведомлен о раздоре, царившем в королевской семье; Годой стал окончательно ненавистен всем из-за жестокости, с которой преследовал своих противников; Карл IV сделал себя смешным своими сумасбродными манифестами; Фердинанд обесчестил себя малодушием: он плакал и просил прощения, как ребенок, пойманный на месте преступления; он выдал своих друзей, чтобы избежать наказания.
Аранхуэцское возмущение. В конце февраля 1808 года из Парижа внезапно прибыл со странными предложениями дон-Эухенио Искиердо, которому Годой поручил вести переговоры с Наполеоном. Наполеон не желал возобновления Фонтенеблоского договора. Он предлагал уступить Карлу IV Португалию взамен провинций, расположенных на север от Эбро; в противном случае он угрожал, что оставит за собою всю Португалию, а Испания должна будет открыть ему «военный путь» до португальской границы.
Годой никогда не питал доверия к Наполеону, но он обольщал себя призрачными мечтами. Приезд Искиердо открыл ему глаза: он понял, что монархия погибла, и, узнав о приближении Мюрата к Мадриду, решил увлечь короля в Севилью, откуда, сообразно обстоятельствам, можно было бы организовать сопротивление, либо бежать на Канарские острова или Майорку. План Годоя, бесспорно, был рассчитан правильно, но принц Астурийский, все еще видевший во французах союзников, постарался разрушить этот план.
Аранхуэц наполнился мадридскими жителями и крестьянами. Переодетый граф Монтихо, под прозванием «дядя Петр», неустанно возбуждал их против Годоя.
16 марта король издал «прагматическую санкцию», в которой подтверждал свое решение остаться среди своих возлюбленных подданных. Между тем он ускорил свои приготовления к отъезду. В почь с 17 на 18 марта дозор заговорщиков встретил донью Хозефу Тудо, когда она выходила из квартиры Годоя; забили тревогу, Аранхуэц мгновенно наполнился разъяренной толпой, дворец «князя мира» был взят приступом, и король, чтобы прекратить возмущение, 18-го утром объявил Годоя отрешенным от всех должностей. Никто не знал, что сталось с временщиком до утра 19 марта, когда один из солдат валлопской гвардии увидал Годоя во дворе его дворца. Оказалось, что несчастный спрятался на чердаке под грудой ковров; тридцать восемь часов он провел здесь без питья и пищи, и вот, мучимый голодом и жаждой, вынужден был оставить свое убежище. На крики солдата сбежался народ. Годой еле-еле успел броситься в середину взвода лейб-гвардейцев, которые предложили ему как бывшему своему товарищу защиту и убежище в своей казарме. Пеший между двумя конными, судорожно ухватившись за луки их седел, осыпаемый ударами палок и камней, Годой добрался до гвардейской казармы полумертвым. Его положили в конюшне на соломенную подстилку. В этот страшный час король и королева были полны тревоги о своем друге; они умоляли сына сжалиться над ним; Фердинанд отправился к Годою и от себя объявил ему помилование. «Разве ты ужо король?» — спросил его Годой. — «Нет еще, — отвечал Фердинанд, — но скоро буду им». Действительно, в семь часов вечера (19 марта) король, боясь нового мятежа, подписал свое отречение.
При первом известии о событиях, совершившихся в Аранхуэце, Мадрид восстал; когда сделалось известным, что временщик низвергнут, толпа бросилась к его дворцу и разгромила его; были разграблены также дом матери Годоя, дом его брата дон-Диего и дома его друзей. При известии об отречении короля ярость мятежников сразу перешла в безумный восторг. Радость была так велика, что вступление Мюрата в Мадрид (23 марта) прошло почти незамеченным. Фердинанд въехал в столицу на следующий день при исступленных, криках народа. Женщины усыпали цветами дорогу, по которой он ехал, мужчины расстилали свои плащи под копыта его коня.
Эти необычайные события застали Наполеона врасплох. Очень вероятно, что оп еще не принял твердого решения, хотя уже 27 марта он условно предлагал испанскую корону своему брату Луи Бонапарту. Глупость старой королевской четы и советников Фердинанда сослужила ему превосходную службу.
Карл IV и Мария-Луиза желали одного — удалиться в Бадахос, чтобы там жить спокойно с Годоем, их единственным другом. Желая спасти Годоя, они вздумали обратиться к Мюрату, наместнику императора в Испании. Мюрат сразу понял выгоду, которую он мог извлечь из такого положения дел. Он предложил Карлу IV (25 марта 1808 г.) заявить протест против своего отречения и прибегнуть к заступничеству Наполеона. Он дал ему охрану из французских солдат и убедил его по пути во Францию заехать в Эскуриал. Одно время Наполеон думал лично отправиться в Испанию, и то, что он увидел бы здесь, конечно, открыло бы ему истинные чувства народа. К несчастью, он остановился в Байонне. Богарнэ, Мюрат и Эскоикис уговорили Фердинанда отправиться туда на свидание с императором.
Свидание в Байонне. Фердинанд оставил Мадрид 10 апреля, надеясь найти Наполеона в Байонне. Его убедили проехать в Виторию. Здесь несколько преданных слуг — Урквихо, Корреа, Алава и герцог Магон — умоляли его не ехать дальше; но Савари склонил его продолжать путь во Францию, и 20 апреля Фердинанд миновал Бидассоа. Сначала Наполеон не мог поверить такому ослеплению: «Неужели он здесь!» — воскликнул император. Он пожелал видеть Фердинанда, прежде чем примет окончательное решение. Когда же Наполеон увидел его, то немедленно вынес решение, и приговор Фердинанду был подписан. «Принц Астурийский, — писал Наполеон, — очень глуп, очень зол и очень враждебен Франции». Сначала Наполеон предложил Фердинанду уступить ему королевство Этрурию в обмен на испанскую корону. Эскоикис считал себя способным вести переговоры с императором; он уверял его в добрых намерениях Фердинанда и старался убедить Наполеона, что Фердинанд, женившись на принцессе императорской фамилии, станет самым верным и постоянным союзником Франции. «Плохая политика, каноник!» — отвечал Наполеон. И он объяснил, что союз с Испанией необходим для безопасности его государства; но он не будет в этом отношении спокоен, пока на мадридском престоле не воссядет один из принцев его дома, Наполеон не верил в возможность национальной войны, так как формально заявлял о своем намерении сохранить неприкосновенность, независимость и религию Испании.
