Указ императрицы Анны Иоанновны приглашал в Оренбургскую губернию государственных крестьян. А губернатором Неплюевым для защиты укреплений и постов от Орска до Верхнеяицкой крепости были переселены самарские, уфимские, исетские казаки. В казачество зачислялись и крестьяне, в том числе беглые.
С 1755 г. линейное казачество получило название Оренбургское казачье войско.
На Оренбургской линии помимо оренбургских и липких казаков стоял регулярный Отдельный Оренбургский корпус.[381]
К середине XVIII в. киргиз-кайсаки, теснимые с востока джунгарами, стали кочевать у Яика. Гости быстро освоились и уже не захотели домой. Киргиз-кайсакам не удавалось создать такую угрозу для русского пограничья, как крымцам, — по причине отсутствия у них сильной центральной власти, но хлопот от «батыров» и их шаек было немало.
Одно время особую угрозу на линии от Гурьева до Калмыковской представлял некий Сырым, хватавший русских поселенцев и продававший их в Хиву. Казаки охотились, и порой успешно, за джигитами Сырыма, но сам он всегда успевал раствориться в степи.
И вот шайка Сырыма заняла форпост Зеленовский у Разбойной Луки, где убила или захватила в рабство всех казачьих женщин и детей. У казака с этого форпоста Ильи Скоробогатова степняки умертвили дочь и ранили сына. С несколькими казаками Скоробогатов отправился по следу шайки. На следующий день казаки настигли Сырыма, изрубили у него 10 джигитов, а самого его взяли в плен. Вместо того чтобы влепить тому заслуженную пулю в голову, Скоробогатов… отсек ему ухо и отпустил. Опозоренный батыр откочевал на восток и более не разбойничал на русской границе.[382]
Борьба с киргиз-кайсацкими наездниками длилась почти век и завершилась, лишь когда русские форпосты продвинулись на сотни верст в юго-восточном направлении, а киргиз-кайсацкие орды сильно ослабли в результате нападений хивинцев и кокандцев.
Казаки, охранявшие линии, караваны, поселения, отвечавшие ударом на каждый удар степняков, неустанно преследовавшие грабителей, а также пахавшие землю, пожалуй, были главным фактором успокоения степи и ее мирного хозяйственного освоения.
Нельзя не упомянуть и об участии яицких казаков в Пугачевском бунте. Это произошло во время наивысшего расцвета дворяновластия после изданного Петром III указа о дворянской вольности 1762 г. Тогда по всей стране, от имений до губерний, помещики получили, по сути, неограниченную власть.
В отличие от первоначального крепостного права, введенного Уложением 1649 г. и обеспечивавшего службу поместного войска, «второе издание» крепостного права было прямым заимствованием из Центральной Европы и удовлетворяло лишь частные интересы помещика.
Впрочем, недовольство казаков вызвало не утверждение частно-правового крепостничества — это их по большому счету не касалось, а действия старшины, которая фактически приватизировала гурьевский учуг и собирала деньги с рядовых казаков за пользование им. Старшина также брала на откуп сбор десятинной пошлины, причем взимала ее с бедных казаков несообразно их достатку.
Жалобы рядовых казаков дошли до Петербурга, и на Яик выехали два следователя, генерал-майор Траубенберг, который должен был расследовать дело со старшинской стороны, и капитан Дурново, представлявший войсковую сторону. Пока следователи тянули с расследованием, начались беспорядки — шел январь 1772 г. Недовольные избили Дурново, убили Траубенберга и войскового атамана. Усмирение бунта закончилось введением комендантского правления. А в сентябре того же года начался мятеж, возглавленный амбициозным донским казаком Емельяном Пугачевым.
Мятеж начался, как это обычно бывает, очень не вовремя, в пору тяжелых войн России против турок и польских конфедератов, которых поддерживал деньгами и военными советниками добрый французский король. Пограничной смутой немедленно воспользовались для своих набегов киргиз-кайсацкие батыры.
Потемкин, занимавшийся водворением нормальной жизни на Яике (переименованном императрицей Екатериной в Урал), действовал гуманно. Вина огромного большинства казаков — участников бунта была предана забвению. (А всего на эшафот взошли 6 мятежников, включая Пугачева, 32 были сосланы в Сибирь. Для сравнения: после разгрома восстания парижских рабочих в июне 1848 г. были расстреляны 11 тыс. человек.) Комендантское правление было отменено, и все дела снова перешли к войсковому атаману. С помощью Пермского пехотного полка, расположенного на постах от Уральска до Гурьева, был дан отпор киргиз-кайсацким батырам. Отряды регулярной кавалерии и уральских казаков в тысячу и более человек, оснащенные конной артиллерией, били зарвавшихся степняков.
Умело показал себя Потемкин и в хозяйственном управлении, в урегулировании споров по поводу рыбных мест и соляных промыслов.
Казачья колонизация направилась после бунта на север и северо-восток, в верховья реки Урал.
Можно сказать, что пугачевский мятеж пошел на пользу уральскому казачеству…
Особую расположенность к уральцам, как, впрочем, и к другим казачьим войскам, проявлял император Павел. Уральцы вошли в казачью лейб-гвардию императора. Чины казачьи были приравнены к армейским. Уравнено было и жалованье.
Уральские казаки отличились не только в борьбе с дикой степью. Зоркий взгляд, привыкший прощупывать степную даль, пригодился и на лесистом шведском берегу, когда генерал Кульнев в 1809 г. переходил Ботнический залив. Уральцы выбили вражеских егерей и обеспечили вступление русских войск в Швецию.
Закончив со шведами и французами, казаки должны были противостоять подавшейся на запад от реки Урал Букеевской орде (это было последнее в истории переселение кочевников из Азии в Европу). С 1815 г. казаки начали ставить пикеты по Малому Узеню и разводить здесь скот.
В 1810–1822 гг. в целях защиты караванов, направлявшихся из Илецкой Защиты к Волге, была протянута Ново-Илецкая линия. Полоса укреплений сдвинулась в глубь степей на 70 верст.[383]
В 1830-х гг. к северу от реки Урал усилилась крестьянская колонизация, помещики выкупали земли у башкирских родов.[384]
Уральские казаки преследовали шайки немирных степняков, вызволяли уведенных в плен крестьян и солдат, провожали караваны. Уральцы (наряду с оренбургскими казаками) обеспечивали переход любого войскового отряда через закаспийские степи и пустыни. На стоянках казачьи пикеты — выставлявшиеся обычно на возвышенностях — прикрывали солдатские бивуаки. В каждом пикете находилось не менее трех казаков — один с оседланной лошадью, «держа повод в руках». Ночью все лошади на пикете должны были быть оседланы. Для предотвращения внезапных нападений на движущееся войско во все стороны от походных колон рассылались конные разъезды, состоявшие из трех казаков.[385]
В 1850 — 1860-х гг. уральские казаки участвовали в разгроме разбойничьего Кокандского ханства. Так, в декабре 1864 г. уральская сотня, выступившая из форта Перовский, три дня сдерживала у селения Икан 12-тысячную армию хана Алимкулы, нацеливавшегося на город Туркестан (Азрет).[386]
К концу XIX в. уральских казаков насчитывалось около 15 тыс. Особенно густонаселенным был правый берег Урала. В Уральском войске насчитывалось 29 станиц, включая две Илецкие, каждая от 100 до 200 дворов.
Современники оставили об уральских казаках воспоминания как о красивых широкоплечих людях, крайне выносливых как в жару, так и в мороз, простых в быту, соблюдавших некоторые русские традиции, не сохранившиеся в Центре России.
На долю каждого казака приходилось 427 десятин земли войскового юрта, но деления на наделы у них не было. Пашенная земля, луга, речные воды принадлежали всему войску. На покосе каждый казак выбирал себе участок по вкусу. На пашне и жатве преобладали совместные работы. Рыбная ловля велась артелями, которые сами выбирали себе место на реке или получали его по жребию.[387]
Вот такой был казачий «коммунизм», очевидно, единственно правильный modus vivendi в тех природно-климатических и военных условиях, в которых находились уральцы.
Примечательно, что уральские казаки долго обходились без какой-либо униформы и стандарта вооружения. Одни ездили на службу с ятаганами, другие — с шашками, третьи — с пиками, разве что бумерангов не было. Пике, впрочем, отдавали предпочтение. Носили пестрые стеганые халаты, похожие на хивинские, на голову надевали высокие мохнатые шапки с малиновым верхом — по туркменской моде.
Вспомните типичную сценку из голливудских вестернов: засевшие в форте ковбои метким огнем из винчестеров отражают нападение вооруженных луками и томагавками индейцев, кое-как сидящих на конях без стремени и седла. А к уральцам многозарядное нарезное оружие пришло уже к концу их истории. Противники уральских казаков имели огнестрельное оружие не хуже, чем у них, прекрасно владели джигитовкой, пикой, саблей, стреляли на скаку в любом направлении.
