северу от Кирпили местность в отличие от более южных равнинных районов становится пересеченной, с высотными отметками до 50 метров. Расположенные здесь городища представляют собой холмы с четко выраженными цитаделями и глубокими рвами.
Главный город сираков, по Тациту, был окружен рвами и стенами «не из камня, а из сплетенных прутьев с насыпанной посередине землей» (Тас. Ann. XII, 16). Высота подобных оборонительных сооружений, в качестве основы которых использовались турлучные конструкции, вряд ли превышала 4 метра. Несмотря на известную примитивность таких укреплений, не рассчитанных на правильную осаду, с ходу взять их не удалось. Согласно римской тактике захвата городов, если попытка первого штурма не завершилась успехом, начинались инженерные работы под прикрытием легковооруженных войск и метательных машин. Под Успой они заняли лишь часть дня. Город был обложен со всех сторон; подвижные башни высотой от 15 метров, которые упоминает Тацит, были сооружены достаточно быстро из заранее заготовленного материала, перевозившегося в обозе. С них римляне забросали защитников Успы пылающими факелами и копьями. Штурм прервало только наступление темноты. На следующий день римляне проникли в город с помощью осадных лестниц и закончили дело беспощадной резней. Массовое истребление жителей Успы заставило сираков задуматься о том, стоит ли продолжать войну. В конце концов Зорсин «дал заложников и простерся ниц перед изображением Цезаря, что принесло великую славу римскому войску» (Тас. Ann. XII, 17). Утрата сиракской конницы в скором времени вынудила Митридата VIII к капитуляции, что лишний раз подчеркивает значение контингентов союзной варварской кавалерии в случае ведения масштабной войны на границах Боспора.
Что еще оставалось делать покинутому всеми Митридату? Брату и римлянам он не доверял и поэтому решил прибегнуть к заступничеству царя аорсов, который не питал к нему личной вражды. Неожиданно появившись в ставке Эвнона, беглец припал к его коленям и сказал: «Пред тобою добровольно явившийся Митридат, которого на протяжении стольких лет на суше и на море преследуют римляне; поступи по своему усмотрению с потомком великого Ахемена (к этому предку через Митридата VI Евпатора и персидского царя Дария I возводил он свой род. — Авт.) — лишь одного этого враги не отняли у меня» (Тас. Ann. XII, 18). Эти слова произвели должное впечатление на Эвнона, и он обратился с просьбой к императору Клавдию, чтобы сдавшемуся в плен боспорскому царю сохранили жизнь и не заставили участвовать в триумфальном шествии. Клавдий ради окончания войны согласился на эти условия, и пленник был доставлен в Рим Юнием Цилоном, прокуратором провинции Понт, находившейся на южном берегу Черного моря.
Впрочем, коль скоро Митридат был римским гражданином, его в любом случае должны были представить на суд императора. Несчастья не поколебали гордый дух бывшего боспорского царя. Он сохранял бесстрастное выражение лица даже когда стоял, выставленный напоказ народу, в окружении стражи на Форуме, у ростральных трибун. Тацит передает его дерзкие слова, обращенные к императору: «Я не отослан к тебе, но вернулся по своей воле» (Тас. Ann. XII, 21), из чего, кстати, и можно сделать вывод, что в Риме он уже бывал, как отмечалось ранее.
Митридату пришлось провести здесь долгие годы, о которых мы почти ничего не знаем. Одно время он встречался с таким выдающимся ученым, как Плиний Старший, интересовавшимся тем, что происходило на далекой окраине римского мира, и сообщил ему некоторые сведения из личного опыта. Вероятно, знатный пленник жадно ловил любое известие с далекой родины и мечтал когда-нибудь вернуться назад. Скорее всего именно эти надежды на перемены к лучшему подвигли Митридата на участие в заговоре префекта претория Нимфидия Сабина против императора Гальбы в 68 году — видимо, в том самом году, когда на Боспоре скончался его брат.
Он не обольщался насчет нового претендента на власть, человека низкого происхождения, но Гальба был для него совершенно неприемлемой фигурой. Плутарх пишет, что многие в Риме осмеивали императора, но в этом отношении особенно выделялся бывший боспорский царь. Потешаясь над плешью и морщинами Гальбы, не утративший дерзкого остроумия Митридат говорил: «Теперь он еще что-то значит для римлян, но пусть только они увидят его собственными глазами — они сразу поймут, что Гальба будет всегдашним позором тех дней, в которые носил имя Цезаря» (Plut. Galba. 13). Но заговор не удался: вместо того чтобы провозгласить Нимфидия императором, солдаты убили его. Среди осужденных тогда без суда на казнь «людей отнюдь не безвестных» оказался и Митридат Боспорский.
Глава 6
Между империей и варварами
При Котисе I (45/46—67/68 годы) Боспор последовательно выступает как союзное Риму государство и проводит соответствующую политику. Боспорский царь всячески старался продемонстрировать свою лояльность и даже стал первосвященником императорского культа. Судя по росписи одного из боспорских склепов, в это время на Боспоре входят в употребление обычные для римлян развлечения: гладиаторские бои и травля диких животных.
Рим был заинтересован в обеспечении безопасности Боспорского царства, сдерживавшего натиск варваров, которые могли угрожать и границам империи. Поэтому Котис и его преемники могли получать финансовую и иную поддержку.
Время действительно было неспокойным. В Северном Причерноморье росла активность варварских племен. Соответственно спешно укреплялись такие окраинные города Боспорского царства, как Танаис и Горгиппия. Около 62 года скифы осадили Херсонес, которому Боспор не сумел помочь. Потребовалось организовать специальную военную экспедицию наместника провинции Нижняя Мёзия Плавтия Сильвана, чтобы снять эту угрозу.
В дальнейшем основные силы империи были заняты на дунайской границе и в Иудее, и она уже не могла жестко контролировать ситуацию на северных берегах Понта. Видимо, практически самостоятельно вел войны с варварами сын Котиса — Рескупорид I (68/69-91/92 годы), величавший даровавшего ему власть императора Веспасиана «господином всего Боспора» (КБН № 1047). Этому царю удалось нанести врагам несколько серьезных поражений. Во всяком случае, на медных монетах конца его правления появляются изображения самого правителя Боспора на скачущем коне с поднятой правой рукой; его же, попирающего у победного трофея коленопреклоненного пленника; скачущего с копьем всадника; богини победы Ники и конной статуи над воротами крепости. Правда, такие средства наглядной пропаганды игнорировали поражения…
Скорее всего именно при Рескупориде I подверглись разрушению такие укрепления на подступах к Пантикапею, как крепость Илурат и поселения у деревни Либкнехтовка и в Андреевке Северной. Пострадали и многие крепости Азиатского Боспора. Возможно, именно здесь, на границе с
